Павел Асс - Литераторы Дамкин и Стрекозов

• Название: Литераторы Дамкин и Стрекозов
• Автор: Павел Асс
• Жанр: Юмористическая проза

"Поросята" - смешной, грустный и немного ностальгический роман о похождениях двух литераторов Дамкина и Стрекозова, а также их многочисленных друзей. И хотя "Поросята" не являются произведением развитого социализма, в целом этот роман отразил срез эпохи конца правления дорогого Л. И. Брежнева.

---

– Единственный нормальный человек в этой компании, - одобрил Дамкин и побежал на кухню за вазой.

– Тоже мне подарок - цветы, - усмехнулся Шлезинский. - Я понимаю, женщине цветы подарить. А для Дамкина лучше чего-нибудь более материальное. Например, утюг.

– Утюг - это только деньги переводить, - возразил Дюша, принимая от Сократова полный стакан. - Пользуешься раз в году, а мешаться под ногами будет всю жизнь! Кроме того, на утюг деньги нужны, а у меня их нет.

– На что же ты цветы купил?

– Я их не покупал. Проходил мимо памятника Ленину, смотрю, неплохой букетец лежит. Ленину, я думаю, цветы и вовсе ни к чему, а у нас стол украсят!

– Логично! - сказал Дамкин и поставил вазу за своей спиной на сломанный телевизор, который никак не хотел чинить ленивый Сократов.

Глава следующая День рождения Дамкина (Продолжение)

Там, где грязь, кишит жизнь. Где вода чиста, не бывает рыбы.

Хун Цзычэн "Вкус корней"

Вслед за Дюшей гости посыпались, как кокосовые орехи с финиковой пальмы. Пришла школьная подруга Дамкина, а ныне валютная проститутка Зина с каким-то подвыпившим американцем - мистером Джеком Фондброкером. Зинаида относилась к литераторам с большой душевной теплотой и очень любила читать их рассказы.

Несколько лет назад друзья часто встречали ее, тогда еще молодую и неопытную, в ресторанах. Два раза им даже удавалось вырвать Зинаиду из цепких рук милиционеров, выдавая ее за свою сестру. Теперь Зинаида в совершенстве знала английский язык, похорошела собой, поумнела - работала только за валюту, и уже не ходила по советским ресторанам, где ее могли встретить литераторы. Но их бескорыстная дружба продолжалась.

Зина тоже подарила Дамкину утюг. Простой, добротный, американский утюг.

Пришел уже пьяный в стельку доктор Сачков, который принес с собой урну в виде пингвина и поставил ее на видное место около дивана. Сачков был другом Бронштейна, хотя даже Бронштейн не знал, в какой профессиональной области Сачков получил звание "доктора" и где он вообще работает. Дамкин называл Сачкова "педиатром", а Стрекозов - "доцентом". Кроме урны доктор притащил початую бутылку "Зубровки", видимо найденную им в этой же урне.

Заявился Остап, грустная личность с лошадиной физиономией, работающий в КГБ, правда, простым инженером, что ничуть не мешало этому обстоятельству служить поводом для многочисленных шуток. Дома Остапу не позволяла пить жена, и он пришел к Дамкину с двумя бутылками коньяка. Нечего и говорить, что предупрежденный Стрекозовым Остап подарил утюг.

Зашли еще две приятельницы Дамкина и Стрекозова. Поочередно целуя Дамкина, они тоже вручили по утюгу. С каждым новым подарком Дамкин радовался утюгам все искреннее, а двенадцатый принял вообще подпрыгивая от восторга.

В небольшой комнатке литераторов, не рассчитанной на такую толпу народа, сразу стало тесно, но уютно, так как каждый чувствовал себя, как дома.

– Слушай, Однодневный, я давно хотел у тебя спросить, - спросил у редактора Сократов. - Однодневный - это фамилия или псевдоним?

– Конечно, фамилия! - сказал Однодневный. - Хорошая русская фамилия! Старинная.

– Отличная фамилия! - вставил Шлезинский. - Не то, что у Бронштейна!

– Садитесь жрать, - пригласил Бронштейн, усаживаясь за стол. - А то все остынет!

– Я вижу, что Карамелькина еще нет, - сказал Дамкин.

– Да он, как всегда, опоздает часа на три, - заявил Шлезинский.

– На пять, - возразил Стрекозов. - Потому что на три и на четыре часа он уже опаздывал!

Тут, позвонив в дверь, вбежал пионер Максим Иванов.

– Дядя Дамкин! Родители волнуются насчет утюга! Что-то говорят про разных аферистов...

– А, прости, - извинился Дамкин. - Забегался с этим днем рождения и забыл.

– Да, с днем рождения вас, дядя Стрекозов! - поздравил Максим.

– И тебя также, - отозвался Стрекозов. - Водочки не желаешь?

– Нет, я не пью. Дядя Дамкин, мне бы утюг...

– Выбирай любой, - Дамкин щедрой рукой показал на ряд стоящих утюгов. - Какой больше нравится, тот и бери.

Расчетливый пионер выбрал самый красивый, американский, и напомнил:

– А вы мне еще значок обещали?

– Стрекозов! - спросил Дамкин. - У нас где-то валялся значок с Лениным, который нам на Ижорском заводе подарили?

– Валялся, - отозвался Стрекозов. - Целых два, твой и мой. Только сейчас разве найдешь? Тут такой бардак!

– Ты потом как-нибудь зайди, - посоветовал Дамкин. - Хотя, подожди. Мужики, есть у кого-нибудь значок с Лениным? Вроде я видел у кого-то.

– У меня есть, - привстал редактор Однодневный, отцепляя от лацкана пиджака, висящего на спинке стула, красный значок с портретом великого вождя. Стул вместе с пиджаком упал, редактор, уже вкусивший "Столичной", тоже свалился на пол, девушки завизжали.

– Ну вот, началось, - покачал головой Стрекозов.

Редактор выполз из-под стола с находкой и вручил Максиму значок. Пионер со знанием дела покрутил презент в руках.

– Крутой значок! Спасибо, дядя Дамкин, и вам, дядя, спасибо!

Нацепив Ильича на свою майку, пионер умчался к себе, едва не сбив с ног входящего программиста Карамелькина. Карамелькин тяжело дышал, капелька пота блестела на его лбу, очки, оправа которых была замотана изолентой, съехали на кончик носа.

– Здравствуйте, ребята! - молвил Карамелькин с порога, приветливо подняв руку. - Дамкин, я тебя поздравляю. Я тебе и подарок хороший придумал - утюг. Только подарю я тебе его не сейчас, а попозже, когда заработаю много денег.

– Можно и попозже, - согласился Дамкин. - Главное, что ты не забыл и все-таки пришел...

– Не прошло и года! - заметил Стрекозов, стоявший с поднятым для тоста стаканом. - Сегодня ты рано, Карамелькин. Всего на час опоздал! Садись вот здесь.

– Продолжайте пока без меня. Мне надо в ванную, - важно сказал программист, шокируя незнакомых девушек.

– В ванную? Ты уверен? А зачем?

– Носки постирать.

– У Карамелькина появилось чувство юмора, - едко заметил Сократов.

– Не смешно, - обиделся Карамелькин. - У меня носки грязные, а тут девушки. Не могу же я сидеть на дне рождения рядом с девушками в грязных носках!

– Брось ты, Карамелькин, - махнул рукой Дамкин. - Мы бы тебе на кухне накрыли...

– Если бы не твой день рождения, я бы обиделся, - значительно сказал Карамелькин и ушел в ванную.

– Надо будет Карамелькину посоветовать новую технологию, - заметил Стрекозов. - Если носки покрыть лаком, то они не будут пачкаться и грязниться, так что стирать их не придется.

– А еще можно эти носки сделать на молнии, чтобы снимать было удобнее.

– Только Карамелькину это не говорите, а то он обидится. Он теперь постоянно на всех обижается, - напомнил Шлезинский.

– Тише, тише! Сократов сейчас скажет тост! - пронесся за столом испуганный шепот.

Все действительно замолчали, Сократов встал, поднял свой наполненный до краев стакан и с умным видом сказал:

– Дамкин, мы тут все тебя любим, поэтому предлагаю тебе за это выпить!

Гости, опрокинув кто по рюмочке, кто по стаканчику, накинулись на закуску, приготовленную заботливым Бронштейном.

– На водочные изделия советую особо не налегать, - объявил Стрекозов, - скоро с кухни подтащут пиво!

Вскоре настал момент, когда все стали пить и разговаривать, не следя ни за именинником, ни за за общей темой разговора.

Антисемит Шлезинский пристал к художнику Бронштейну.

– Слушай, Бронштейн, если ты русский, да к тому же Иван, то почему бы тебе не сменить свою еврейскую фамилию на какую-нибудь более благозвучную?

– Например, Стрекозов! - подсказал ласковый Дамкин.

– Да у меня хорошая фамилия, - смутившись, сказал Бронштейн. - Мне ее в детском доме воспитательница дала. Между прочим, еврейка, но очень хорошая женщина. Так что ты, Шлезинский, со своим антисемитизмом очень неправ.

– Это я-то неправ? Да вот у меня на работе еврей есть, глаза, как у креветки, постоянно сопит, губищи свои раскатывает и бубнит: "Товарищ вахтер, почему вас никогда на месте не бывает?".

– А ты бываешь?

– Да не это главное! Я ему и не нужен вовсе, он же специально так, из еврейской своей вредности! Еврей, он и в Африке еврей, только черный!

– Ну, разве он виноват, что он еврей? - вступилась одна из девушек.

– А что, я виноват?! - взвился в победоносном аргументе Шлезинский.

– Брось ты, Шлезинский, - сказал Стрекозов. - Ублюдки не имеют национальности, как и хорошие ребята. Среди русских тоже много уродов, может быть, даже гораздо больше, чем среди евреев. Впрочем, кто их считает? Я имею ввиду ублюдков.

– И вообще, что вы за тему тут подняли? - возмутилась Зина. - Что о вас подумает наш американский друг?

Дамкин глянул на свою школьную подругу. Клиент бессмысленно смотрел прямо в глаза Стрекозова.