Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

• Название: Орден куртуазных маньеристов (Сборник)
• Автор: Вадим Степанцов
• Жанр: Поэзия

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».

---

* * *

Что в этом мире внутренне пустом
Надежнее девицы и бутылки?
А если вы уже не слишком пылки,
Бутылку сберегите на потом.

Залейтесь негой до последней жилки,
Все помыслы оставив за бортом,
Пускай расплатой станет боль в затылке
И долгое лежание пластом.

Та пустота, что вас гнетет с утра –
Она отнюдь не следствие похмелья,
А лишь всеобщей пустоты сестра.
Вы просто правду видите с утра,
Которая не зла и не добра.
Порвите же с любой житейской целью
И радостно для нового веселья
На зов друзей воздвигнитесь с одра.

* * *

Став криводушия примером,
Не сомневайся – будешь прав ты;
Беседуя с интервьюером,
Не говори ни слова правды.

С газетчиком тупым и серым
Будь лживым, как пройдохи Плавта.
Язон был также лицемером,
Но победили аргонавты.

Писаку обмануть не трудно,
Безмерна журналистов тупость!
Тверди про творчество святое,
А цель твою таи подспудно:
Превозмогая мира скупость,
Чтоб жить красиво и не скудно,
Руно похитить золотое.

* * *

Мамона – наше божество,
Так я решил с друзьями вместе,
И мы добились своего,
Хотя и не на поле чести.

Бездарный лжец на нашем месте
Не получил бы ничего:
Чтоб преуспеть во лжи и лести,
Необходимо мастерство.

Низкопоклонство и продажность
Всегда нам верный путь укажут,
Но мы не просто будем сыты:
Мы вес приобретем и важность,
Тогда уже никто не скажет,
Что мы всего лишь параситы.

* * *

За деньги можно всё приобрести,
Воистину, без всякого изъятья:
Все наслажденья, женские объятья…
К чему перечисление вести?

А возраженья надо отмести –
Могу не деньги даме предлагать я:
Цветы, пиры, автомобили, платья,
И, смотришь, птичка у тебя в горсти.

А раз я беден – получаю кукиш:
Для бедняка подобно глупой блажи
Стремление к любви и красоте.
Лишь мой талант за денежки не купишь,
Он – собственность вне купли и продажи,
И это утешает в нищете.

* * *

Мой друг, девице чванство не к лицу:
Кичишься ты своей красою спелой,
Как будто мир завоевала целый,
Как будто принц повел тебя к венцу.

Он близок, принц! С тебя рукой умелой
Он обметет невинности пыльцу.
Ни взгляд тупой, ни ум оцепенелый
В укор ты не поставишь молодцу.

Смутят богатством разум твой незрелый
И поведут на случку, как овцу.
Расслабься, друг мой, ничего не делай,
Ты – лишь товар, доверься же купцу!
И к вашему высокому крыльцу
Поэт поднимет взор остекленелый –
И не внушишь ты зависти певцу.

* * *

Хоть в нищете позора нет,
Однако неудобств немало,
Ведь молодости лучший цвет
У нас работа отнимала.

В вагоны тесные чуть свет
Мы втискивались как попало,
И дни тянулись словно бред:
Стряхнул, а утром – всё сначала.

Любимая сказала “нет”,
Хотя меня и понимала.
Меня не злит ее ответ:
Ей только нищих не хватало!

Сорил деньгами я, бывало,
Но денег тех простыл и след,
И глухо, словно из подвала,
Я повторяю свой завет:
“Держись за денежки, поэт!
Пусть их одних для счастья мало,
Без них его уж точно нет”.

* * *

Безмерно горько наблюдать извне
Фигур движенье в ресторанном зале
И размышлять, что, будь стихи в цене,
Мы всё меню себе бы заказали;

Барахтаемся на житейском дне,
К нам нищету, как камень, привязали;
Мы на избранничество притязали,
А оказались попросту в говне.

Так сделаем же тайным наше братство!
На скотский пир, где бесится богатство,
Различными путями прошмыгнем,
Хозяев жизни рассмешим до колик,
Добьемся приглашения за столик
И лишь тайком друг другу подмигнем.

* * *

Я душу, словно сад, заботливо вскопал,
И в ней любовь, как плод, созрела к сентябрю.
“Звони, не пропадай”, – тебе я говорю
И чувствую при том, что сам уже пропал.

Как яблоко в траву, я в чащу чувств упал,
С картофельной ботвой я на меже горю.
Осенний теплый день, туманный, как опал,
Напрасно мне сулит спокойную зарю.

Измученной земли невыразим покой,
Когда, познав ее, угомонилась рать
Насильников-плугов, безжалостных лопат:
Перегорает всё в печи ее глухой,
Но урожая чувств так мирно не собрать,
В горении души есть боль, но не распад,
И будет вновь душа гореть и не сгорать.

* * *

Одна награда мне желанна
За весь мой трудный путь земной:
Душа таинственной Светланы
Пусть отворится предо мной.

Промчались годы бесталанно,
Заткались тусклой пеленой,
Но счастье в образе Светланы
Внезапно вынесло волной.

Возможно, буду я отвергнут,
Но набожнее капеллана
Скажу от сердца полноты,
Что все перед тобою меркнут,
Что всех прекрасней ты, Светлана,
И всех загадочнее ты.

* * *

Искусно соблюдая меру,
В тебе сроднили небеса
С кудрями рыжими Венеры
Минервы серые глаза.

Ты мне одна заменишь веру
Во всех богов и чудеса, –
Но вижу ревности химеру,
Судеб я слышу голоса.

Пусть моря роковое пенье
Вновь предрекает мне невзгоду,
Пусть волны дыбятся, трубя, –
Отдам последнее именье,
Свою любимую свободу,
Чтоб только обрести тебя.

* * *

Мой друг, ты поймешь не сразу,
Как жизнь прискорбно пуста,
Но вот музыкальная фраза –
И всё встает на места.

Чуть дрогнут пальцы на грифе –
И плачем полнится ночь,
И в жизни, как в древнем мифе,
Нельзя судьбы превозмочь.

И ты звучи,
Печаль озвучь,
Полночных ливней чистый ключ,
Как чаши всплесков,
Ты в ночи
Разбей мне сердце,
Но звучи.

В глубинах тьмы
Скрывая плач,
Боль этих струн переиначь,
Чтоб чаша чувств,
Где горечь нес,
Вся излилась
В приволье слез.

* * *

С людьми счастливыми легко –
Они светлы, как молоко,
Они прозрачны, как вода,
Их понимаешь без труда,
Их жизнь читаешь, как роман,
Но вдруг в глазах встает туман,
Земля уходит из-под ног
И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко –
Они и здесь, и далеко,
И смотрят как бы сквозь тебя,
Не задевая, не грубя.
Под их сердечные слова
Вдруг тяжелеет голова,
И ты очнешься одинок,
И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко
Течет беседа под пивко,
Но вдруг накатывает страх,
И ты – не ты, а только прах,
Дорожный прах на их пути,
И надо в сторону сойти,
Сойти навеки с их дорог,
Забыть навязчивый звонок.

* * *

Нет особой надежды на то, чтобы смог
Безболезненно я свою жизнь завершить:
Всё сосчитано, взвешено, вышел итог –
Что изрядно я в жизни успел нагрешить.

Всё сосчитано, взвешено, вставлено в счет:
Где в погоне за красным словечком солгал,
Где превыше искусства поставил расчет,
Где за деньги, как шлюха, себя предлагал.

Потому и твердит беспристрастная твердь:
“Час пробьет – и один, без подсказки, поймешь,
Как низка, нечиста, унизительна смерть,
И духовности в ней не найти ни на грош”.

Час пробьет – и притихнет гордец-демиург,
Всё сосчитано, взвешено – каждый стишок.
Дирижерским движеньем поднимет хирург
Над разрезом живое сплетенье кишок.

Погоди, еще будешь зубами скрипеть,
В выделеньях своих по клеенке скользя.
Боль и даже бессилье придется терпеть,
Потому что молчать тебе было нельзя.

Так ты думал, кичась дарованьем своим,
Что бы было тебе, дураку, помолчать –
Даже если тебе, не в пример остальным,
На уста наложить позабыли печать.

* * *