Анна Муратова - Беглая книга

• Название: Беглая книга
• Автор: Анна Муратова
• Жанр: Детектив

Анна Муратова Беглая книга Одна-единственная книга, никогда не изданная, неожиданно объединила таких разных людей: французского священника XVIII столетия, немецкого офицера и русского солдата времен второй мировой войны, московских и питерских студентов начала XXI века. Эту книгу похищали, теряли и находили, из-за нее совершались кражи, обман, убийства. И никто бы так и не узнал, что это за книга и почему вокруг нее кипят такие страсти, если бы не скромный научный сотрудник Маргарита Надежкина, которая не побоялась подергать за хвост самого дьявола. Детективный роман под названием "Беглая Книга" был написан в 2004 году. В 2005 от издательства Форум поступило предложение издать его в серии приклоченческо-фантастичнской литературы "другая сторона". В настоящий момент роман находится в типографии, и в ближайщее время появится в продаже. Первоначально планировалось, что он станет первым из серии романов о тайнах, которые раскрывает Маргарита Надежкина, скромный научный сотрудник, у котрого внезапно открывается тяга к опасным приключениям. Началось все банально – с убийства. Да и не убийства даже, а несчастного случая. Отравился алкаш паленой водкой, ну с кем не бывает? В милиции даже дело не открыли, и только сын погибшего сомневается в официальной версии. Завязка для очередного криминального романа, скажете вы. Причем тут фантастика? А дело в том, что алкоголик был не из простых пролетариев, а потомок обнищавших французских дворян, и в доме у него хранился весь рукописный семейный архив и библиотека раритетов, за которыми охотятся не только любители древности, но даже потусторонние силы. Набирая сюжетного мяса, повествование становится интереснее с каждой прочитанной страницей. Этому весьма способствует живая картинка, рисуемая Анной. Экскурсы в прошлое сухи, и автор, чувствуя свою неуверенность в материале, стремится распрощаться с ними, как только будут сделаны необходимые пояснения. Совсем другое дело современность. За счет введения в текст бытовых подробностей, жаргонизмов и ненавязчивого юмора, оттеняющих основную линию, история преображается, обретает объем, осязаемость. И когда такой родной и знакомый тебе район становится местом столкновения темных и светлых сил, поневоле начинаешь сопереживать. Перелом наступает незаметно. Кажущиеся поначалу полноправными героями персонажи уходят на второй и третий планы, а то и вовсе забываются автором, десяток страниц назад так скрупулезно создававшим их образ. Все так бы грустно и закончилось, но в несовершенных раковинах тоже можно найти жемчужину. И эту жемчужину, а точнее книгу надо насильно заставлять читать родителей толкиенутых, кельтанутых и прочих -нутых, считающих, что их детей втянули в какую-то секту с пока неясными, но точно далеко идущими планами. Рассказывая про одну из таких “сект”, Анна разрушает миф таинственности, придуманный родителями. Она разделяет подобное увлечение на простую жажду развлечений и истинную веру. Опасностью, но не для окружающих, а для самого индивидуума, объявляется второе. Но опасностью не большей, чем любая другая “слепая” любовь. Например, материнская. Писательница в хорошем стиле доказывает, что умеет сочинять увлекательные истории, вот только в цельный роман они так и не складываются. Получается зарисовка, этюд, обрывающийся на пике своих возможностей. Да, вероятно, все задуманное к тому моменту уже сказано, но не нужно путать раскрытие внутренней идеи с логическим завершением сюжетной линии. Они вовсе не обязаны оканчиваться одновременно.

---

– Я не знаю. Я ничего не знаю, – еще резче выпалил Михаил на том конце провода. – Я видел его в последний раз в электричке, вот и все. А больше я его нигде не видел.

– Пожалуйста. расскажите поподробнее! Где, в какой электричке, куда он ездил…

– А почему я должен Вам это рассказывать? Вы вообще кто?

– Маргарита Надежкина, старший научный сотрудник Института Этнографии..

– И что, если Вы научный сотрудник, я обязан Вам все рассказывать? Зачем Вам под нас подкапываться? Этнографией мы не занимаемся.

– Под кого это – под Вас? Меня интересует только Дима. Он исчез в понедельник, а вы ездили с ним куда-то на электричке именно в этот день. Значит, вы видели его последним, поэтому я у Вас и спрашиваю. Кажется, Михаил серьезно задумался.

– Так он пропал?

– Да, он пропал, и никто не знает где он.

– Ага, он пропал! А они мне не верили! Я говорил, что эта поляна была настоящая, а они смеялись!

– Кто – они, какая поляна? – Я им говорил, что нашел настоящую Эмайн-Маху, настоящий холм сидов, а они надо мной смеялись! А над такими вещами смеяться опасно, между прочим Вы знаете, кто такие сиды? – и, не дав мне ответить, продолжал, – Это духи, которые живут в холмах, и занимают там свое место, равное месту как живых, так и мертвых. Они просто живут там и никому не мешают. Но не вздумайте к ним соваться просто так, они этого не любят.

– Спасибо, я знакома с ирландскими поверьями…

– Так Вы тоже этим интересуетесь? Так приходите к нам на литературные вечера, посвященные древним кельтам. У нас скоро будет вечер, посвященный ирландской поэзии. Что же вы сразу не сказали, что Вы интересуетесь?

– На данный момент меня интересует Дима Евсеев. Что с ним стало?

– А вы ни разу еще не были на наших вечерах? Приходите, мы там саги вслух читаем.

– Спасибо, я уже читала их…

– И как Вам?

– Отлично, но я хотела бы узнать…

– А еще мы слушаем музыку и поем песни на ирландском гэльском и бретонском языке. Приходите, обязательно приходите. А еще мы собираемся по вторникам в Вермеле, там каждый вторник концерты кельтской музыки. Я часто бываю…

– Я об этом уже наслышана. Но давайте вернемся к Диме. В понедельник Вы ездили с ним в Подмосковье. Это был какой-то поход, пикник, я так понимаю?

– Я сейчас Вам все расскажу…

Ну наконец-то! Я вся превратилась в слух.

– Мы поехали на 258 километр. Мы хотели там праздновать Самайн. Дело в том, что последнее время этот праздник как-то опошлили. Сначала, понимаете, только избранные, кто приобщились к кельтской культуре, знали, что это такое, а теперь Самайн празднуют все, кому не лень, да еще и называют Хеллоуином… Хотя это, конечно, тот же Самайн, но трансформировавшийся на американской почве и привезенный оттуда. Поэтому Хеллоуин праздновать неправильно. То есть не то, что неправильно, это я пожалуй, не так сказал, но в общем Вы же понимаете, что это совсем не то. Да и тот же Самайн как-то извратили, коммерциализировали. Сейчас кельтскую музыку играют все кому не лень, она постепенно превращается в попсу какую-то…Нет такого драйва, как раньше, когда это делалось за идею… Группы распадаются, мельчают, это не то, что в конце девяностых, когда все только начиналось. Тогда… это был такой подъем, но потом все выродилось в сплошную коммерцию…

Я с трудом понимала, какое отношение все это имеет к Диме, но решила не перебивать Кобаскина. Он не на шутку разошелся, его, что называется, "понесло". Я надеялась, что в этом потоке сознания отыщется что-то для меня ценное.

– … Сейчас устраивают концерты в Точке, в ЦДХ, в нескольких клубах одновременно и понятно, что люди приходят просто попить пива и поплясать – это разве Самайн? Самайн – это таинство, это священное действо, Вы понимаете? Вы читали сагу "приключение Неры"?

– Читала, конечно…

– Тогда Вы понимаете, о чем я говорю!

Кажется, собеседник начал мне доверять, это хорошо и, возможно, это окажется полезным.

– … И вот поэтому я решил, что надо уехать из города и поступить как тот человек из Универа, который был в Ирландии, и в ночь Самайн поднялся на священный холм с соблюдением всех ритуалов и пообщался с сидами… Но ведь с сидами можно общаться не только в Ирландии, я понял это! Они везде, даже у нас, только мы не умеем их видеть и замечать…

Я понимала, что говорю с сумасшедшим. Я хотела было закончить разговор, но Колбаскин не останавливался и мне пришлось слушать дальше.

– … Надо было только найти этот холм, один из тех, которые есть здесь, у нас. И мы ездили, искали. Я много мест забраковал. Наконец вроде бы остановились на 258 километре. Там такой лес, достаточно сухой, не болотистый. И вот мы выбрали одну поляну на возвышенности. Я думал, что нашли, а оказалось, что это не тот холм. А потом нашел тот самый на соседней поляне, Вы представляете! Мы не там копали, оказывается, Я рассказал ребятам, а они не поверили. Они смеялись надо мной… и над сидами! А над сидами смеяться нельзя, Вы же понимаете! А Димка смеялся! Я тогда понял, что он ничего не понимает. И это не могло кончиться хорошо. Он вообще поверхностный человек. Сегодня ему это интересно, завтра то… Нет в нем глубины, увлеченности… я ничего не сказал – а что тут скажешь! И мы поехали домой… И вот теперь оно случилось…

– И что Дима? Дима тоже с вами поехал?! – почти закричала я в трубку. Мне удалось перебить Колбаскина. Вернее, сбить его с толку.

– Поехал? Куда?

– В Москву! В Москву он вернулся?!

– Конечно, вернулся, мы вместе из электрички выходили.

– А потом что?

– Откуда я знаю? Я домой к себе поехал, он, наверное, к себе.

– Один?

– Что – один?

– Он один домой поехал или с кем-то из друзей?

– Не знаю, я не обратил внимание. Я думал о той поляне. Там холм идеальной формы…Они там были, я это знаю…

– Михаил, ну вспомните, пожалуйста, это важно… Вы расстались на вокзале? В метро?

– В метро. Он с Машей был. Наверное, провожал ее…

– Так, стоп! – завопила я прежде, чем он снова начнет нести свою ахинею про сидов.

– Что за Маша? Откуда она? Как ее фамилия?

– Петрова. С Филфака МГУ. – неожиданно четко, чуть ли не по-военному выпалил Михаил. – на втором курсе учится.

– Как ее найти? У Вас есть ее координаты? Телефон?

– Телефон, может, где-то был… Она мне не так давно звонила… а, нет, я ее телефон не записал…

– А кто может знать ее телефон?

– Не знаю, – задумался Колбаскин. – Спросите у кого-нибудь…

– Ладно. Значит, Маша Петрова, с Филфака МГУ, второй курс, так?

– Да…

– Кто еще был в Вашей компании? Кто эту Машу знает?

– Да все были, мы все поехали. И они все надо мной смеялись из-за этой поляны…

– Спасибо большое, Михаил, до свидания

– А, до свидания… – кажется, мой собеседник так и не понял, зачем я звонила. И что у него спрашивала. Может, оно и к лучшему, Хоть что-то я выяснила.

Только бы не звонила Татьяна.

Итак, какая-то Маша Петрова из МГУ… Маша из МГУ… Про какую-то Машу из МГУ говорила Володькина Ириша. Так, интересно… А вдруг не совпадение? Ириша говорила, что ее Маша дружила с Димкой… Та-а-ак!

Я позвонила Володе на мобильник.

– Ой, Рита, красавица моя! Привет-привет, солнышко, извини, сейчас поговорить не смогу, попозже позвоню, договорились?

– Володь, мне…

– Лапушка моя, ну никак поговорить не могу. Чуть попозже… Целую, пока! – и отключился.

Ладно, позвонит, наверное. Итак, если это та самая Маша, то, по словам Иришки, она сейчас в Питере. С Димкой? А что, очень может быть. Татьяна его убьет за побег… Расстреляет психологически. Уничтожит морально. Да, но я-то почему так колочусь? Мне-то какое дело?Эх, лягуши, я всегда говорила, что найду, чем себя обеспокоить. Своих детей нет, так я чужих отыскиваю.

Ну вот, наконец-то что-то произошло, и я расстроилась. Вообще как-то мне пришла в голову такая мысль: мы, жители крупных городов живем в идеальных, практически тепличных условиях. У нас достаточно пищи, мы живем в отапливаемых домах, нам не угрожает ни голод (слава тебе Господи!), ни непогода, на нас не охотятся хищники. То есть для физического удобства и безопасности у нас есть все, что надо. Теоретически все мы можем производить на свет жизнеспособное потомство и все у нас есть, чтобы жить и этой жизни радоваться. Но зачем-то мы придумываем массу психологических сложностей, нагромождаем одну на другую общественные условности, влезаем в какие-то нелепые конфликты, портим жизнь и себе и другим… И пока не испортим, не успокоимся… Вот вы, перепончатые, живете себе и радуетесь, корм я вам купила, вода у вас чистая, живете и не переживаете попусту. Мне бы так. Или я не права?

– 16-

Сашка исчез в темном коридоре.

– Может, тебе лампочку подарить? – спросил Паша – ты когда-нибудь себе там шею свернешь.

– Одной лампочкой дела не исправишь, – донеслось из темноты, – Там с проводкой что-то… все гнилое… Надо будет покопаться, руки не доходят.

Из темноты какое-то время доносились шорохи, и Паша усмехнулся. Странно усмехнулся, и тихо сказал "Ну-ну…" Сашка вышел из коридора с ворохом каких-то картонных папок неопределенного цвета.