Эдуард Лимонов - Последние дни супермена

• Название: Последние дни супермена
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Современная проза

---

Генрих шлепнул существо по кожаному заду и бросил ей:

— Вали!

Существо тихо взвизгнуло, выругалось: «Fucking spy!»[33] — и ушло, не веря, конечно, ни одному его слову.

4

Последующие действия Генриха, когда он спустя полчаса, быстро шагая по бульвару Севастополь, пытается их анализировать, поддаются анализу плохо. Например, он даже не помнит, был ли кто-нибудь из посетителей в зале, когда он приказал себе: «Встань!» — и встал, и направился к кассе, держа в руке чек. Ушли ли туристы и сидели ли еще в зале два консервативно одетых джентльмена, по виду бизнесмены, появившиеся в ресторане в час фромажа Генриха и Алис?

У идущего по бульвару Генриха пластиковая сумка-пакет с деньгами в левой руке, правая — сжимает пистолет в кармане пиджака, складывается впечатление, что он и седоусый краснолицый ресторатор находились в зале совершенно одни. Только, пятясь к выходу, он заметил пятна, темные пятна, вслеснувшие где-то у кухни, бросившиеся на стены пятна. Официанты, прислонившиеся к стенам… «А, — догадывается Генрих, — я забыл приказать им лечь на пол, как полагается по лучшим стандартам вооруженного ограбления».

Генрих идет уже не по бульвару, он свернул в узкую кривую улочку, которая вскоре должна привести его к Сен-Дени. На случай, если «они» — полиция вместе с ресторатором — догоняют его в машине, ресторатор со злобной радостью теребит рукою за плечо шофера: «Стой, стой, шофер. Вот он, подлый иностранец». Полицейские, подрагивая от беспокойства, выхватывают оружие из кобур, из оружиедержателей… Потому Генрих и ныряет в улочку и, дойдя до пересечения ее с другой улочкой, тут же сворачивает во вторую. Чем больше поворотов, тем лучше.

«Быть грабителем оказалось достаточно просто. Даже удивительно, как просто. Если бы большинство населения знало, как это просто, многие обратились бы к грабежу как средству заработка, — думает Генрих, улыбаясь. — Как же я все-таки сделал «дело», — вновь пытается вспомнить Генрих и входит в первое попавшееся кафе. «Кафе кальва», — бросает он официанту.

«Один кафе кальва», — повторяет официант, дойдя до бара. Кафе маленькое, официант повторяет «кафе кальва» почти тотчас, как эхо Генриха или птица-пересмешник.

Генрих смотрит на пластиковый пакет, положенный им на соседний стул. Пакет испещрен странными буквами, в первый момент Генрих даже не понимает, что это за буквы, и только через несколько секунд соображает, что надпись на пакете обращается к нему на его родном русском языке. «Универмаг «Прага»» — сообщает пакет. Собираясь на дело, Генрих открыл шкаф и вынул из дюжины пластиковых мешков, хранившихся на нижней полке, именно этот. «Почему этот? — думает Генрих. — Очевидно, как самый неяркий — серо-золотой, не бросающийся в глаза».

Генрих ощупывает мешок, французские банкноты внутри издают характерный шелестящий, «денежный» звук. Генриху очень хочется вынуть деньги, полюбоваться на них, пересчитать, может быть, даже понюхать, отчего же нет, но, осторожно оглядевшись по сторонам, он решает не делать этого. В кафе почти нет посетителей, но вот этот взъерошенный парень в джинсовой куртке вполне может оказаться переодетым полицейским, засланным в «sleazy»[34] — район вблизи улицы Сен-Дени.

Лысый крепкий официант ставит перед Генрихом кофе и кальвадос, а Генрих протягивает ему 50 франков, он не собирается задерживаться в кафе, да и все равно обилие клошаров и жулья в квартале приучило официантов к неприятной привычке тотчас требовать с посетителей деньги. Удовлетворенный тремя чаевыми франками, официант уходит, а Генрих, отхлебнув горячий кофе и ополоснув рот кальвадосом, мысленно повторяет сцену в ресторане. Очень короткую сцену.

5

Нет, даже в наше время человек с пистолетом все еще кое-что значит. Особенно в небольшом помещении. Хозяин не понял, что мсье — начинающий грабитель. Мсье хорошо натренировался у себя в квартире, бессчетное количество раз крича: «Hold up!»,[35] наставив при этом пистолет в висящеее над камином большое старое зеркало. Испуганный Генрих с пистолетом отразился в зеркале первый раз.

Так было нельзя. Генрих Супермен снова и снова клал оружие в карман пиджака и уходил в дальний угол квартиры. Оттуда он решительной походкой устремлялся прямо в зеркало. Подойдя к зеркалу над камином почти вплотную, он вырывал из кармана пистолет и, схватив его и другой рукой, беря на мушку воображаемую цель, вновь орал: «Холд ап!», но уже с большим металлом в голосе. Увы, Генрих поспешный и непрофессиональный смотрел на него из зеркала. Хотя и преисполненный решимости.

Перепробовав дюжину поз, Генрих остановился на двух. Одна — поза спокойной, неторопливой, но угрожающей уверенности. В такой позе, очень близкой к его темпераменту, Генрих Супермен выглядел наиболее убедительно. Личность, отражающаяся в зеркале, спокойно и методично пустит пулю жертве в лоб и не спеша уйдет, не меняя походки.

Вторая поза — которую он и применил к седоусому красавцу: стеклянные, пустые глаза, дегенеративно скошенный в сторону рот, ни следа боязни, инстинктивно подергивающаяся правая часть лица.

— Это вооруженное ограбление. Я убежал из тюрьмы. I am desperate![36] Одно движение — и ты мертв.

Генрих левой рукой вынул из кармана пластиковый пакет и протянул его седоусому:

— Все деньги сюда! — И, дернув крылом носа и углом рта, добавил угрожающе: — Я сидел за убийство…

Седоусый взял пакет. Он понял, что мсье сумасшедший, безумец высокого класса, может быть, параноидный шизофреник или шизоидный параноик. Из тех, кто вначале инстинктивно нажимают курок, а уж потом думают, откуда взялся труп.

Над кассой горела маленькая лампочка, и, глядя на свои в синих жилах натруженные руки, покорно вынимающие из кассовых ящичков банкноты различного достоинства, хозяин ресторана думал злобно и бессильно о том, что проклятые иностранцы превратили прекрасную Францию в дикий Запад. В сущности, дневная выручка, которую унесет в пакете сумасшедший с пистолетом, его, Гастона Лебруна, не разорит, но отвращение и чувство бессилия останутся надолго. Третье ограбление за пять лет. Два предыдущих совершили арабы, сумасшедший же, по-видимому, германец. Или поляк. Мсье Лебрун передал пакет сумасшедшему. Чуть ниже, под кассовым ящиком, за двумя блоками сигарет «Житан» у мсье Лебруна лежал револьвер, но, глядя в пустые глаза сумасшедшего, будто приклеившиеся к его рукам, мсье передумал спускать руку ниже кассового ящика. «Нет».

У выхода из кухни замерли испуганные официанты. Рука Генриха Супермена, взявшего пластиковый пакет из рук хозяина, застыла в воздухе. Затвердели в позах, замерзли как бы несколько посетителей ресторана. Был краткий момент равных возможностей. Неделю назад мсье Лебрун наконец все же уволил нестерпимого Жако. Только одно качество плохого официанта, неряшливого, вечно опаздывающего Жако, заставляло мсье Лебруна терпеть его целых два года. А именно: человек с достаточно темным прошлым, хорошо известный полиции, марселец Жако всегда носил сзади втиснутый в разрез позвоночника и поддерживаемый брючным ремнем пистолет. И Жако знал, как его употребить. Гастон Лебрун выругался вслух: «Merde!»[37]

Генрих Супермен не знал и никогда не узнает о существовании Жако и о том, что, реши он стать Суперменом ровно на неделю раньше, это наверняка был бы его первый и последний день в суперменах. «Мерд» мсье Лебруна разморозило воздух, задвигали ногами официанты у стены, и Генрих понял, что нужно уходить с добычей. Волк, перекинув овцу через шею, тяжело убегает в лес, домой.

Отступив пару шагов, попятившись, он жестом предложил хозяину последовать за ним — «Come». Левой рукой приподняв перед мсье Лебруном вверх прилавок, Генрих выманил пузатого коротышку в зал. «Ложись, — приказал он и, не найдя нужного французского слова, продолжил по-английски: — Ложись, face down!»[38] Хозяин опять свирепо выдохнул: «Мерд!», но Супермен, как и полагается Супермену, не прореагировал на возглас простого смертного и, убедившись, что мсье Лебрун, опустившись вначале на колени, лег все-таки на живот, на плиточный прохладный пол собственного ресторана, он обратил внимание на официантов у входа в кухню. Генрих предложил им свою лучшую безумную ухмылку и, погрозив пистолетом, каковым жестом сразу же остался недоволен, приказал: «Don't move!»[39] После чего, продолжая пятиться, перешагнул порог двери и, оказавшись таким образом за пределами заведения мсье Лебруна, повернулся, наконец, спиной к заведению и поскакал вниз по ступенькам. Тут-то Супермена и должна была бы застигнуть пуля неряшливого и недисциплинированного Жако, но Жако уже неделю не работал в ресторане.

Галопным топотом шлепая своими кроссовками, как бы обмотанными в тряпки копытами, по восемнадцати ступенькам, ведущим вниз, где-то на десятой ступеньке Генрих Супермен испытал и свой первый социальный триумф в новой для него роли налетчика и разбойника. А именно: шарахнувшаяся от него к стене пара с ужасом плеснула в него глазами. Два глаза были фиолетовые и принадлежали существу женского пола, молодому красивому животному, которое вело на обед другое животное — мужского пола, старое и некрасивое. Ужас и остолбенение пары относились, конечно же, к пистолету Генриха. Пистолет Генриха, легкомысленно подпрыгивая, спускался по лестнице. Тут-то Генрих понял, что пистолет отслужил свое и лучше всего на некоторое время запрятать его в одежды. Улица была в двух скачках.