Андрей Богданов - Тайны Московской Патриархии

• Название: Тайны Московской Патриархии
• Автор: Андрей Богданов
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0774-2

Московский патриарший престол, основанный в ходе борьбы Бориса Годунова за власть, простоял целое столетие. В этот период православные патриархи играли вторую после царей, а во времена Смуты — главную роль в спасении и укреплении Российского государства.

Автор этой книги берется заново прочитать загадочные страницы русской истории. Кропотливо восстанавливая истинную картину тех лет по источникам, А. Богданов приходит ко многим неожиданным открытиям.

---

И к нам в Ярославль с Москвы паны приезжали и кормы (поборы на свое содержание. — А. Б.) на нас правили всякие нещадно, и мы сверх крестного целованья им, паном, кормы давали по великой нуже. И как, господа, мы паном в кормех отказали, что нам кормов давать невозможно, — а се мы целовали крест на том, что было паном на Москве и во всех городех Московского государьства не быти. И на Москве, господа, от литовских людей московским людем почало быти утесненье и насильство великое. И Москвы, господа, святейший Ермоген патриарх Московский и всея Руси и московские люди писали на Резань к Прокофью Ляпунову и во все украйные городы и в Понизовые и словом приказывали, чтоб им собрався с окольными городы и с Поволжскими однолично идти на польских и на литовских людей к Москве и Московскому б государьству помочь учинити вскоре, докаместа литва Московского государьства и окрестных городов не овладели…

(Грамоты о сборе ополчения пришли от Ляпунова в Нижний Новгород, а оттуда в Ярославль. Ярославцы подробно характеризуют военные приготовления и обширную переписку разных городов, рассказывают о новостях, в том числе совершенно фантастических, полученных от вернувшихся из Москвы романовских татар: что поляки разбиты под Смоленском и гетман Жолкевский взят в плен; король пишет в Москву, что Владислава на царство не даст, а поляки и литовцы должны оттуда убегать; Ляпунов разбил поляков; в Москве повесился Федор Андронов.)

А Михайло де Салтыков приходил к святейшему Ермогену патриарху Московскому и всея Руси благословения просити, чтобы ему говети, и святейший Ермоген патриарх благословения не дал и проклял его от ныне и до века…»

(Далее в грамоте еще множество новостей о сборе ополчений) [149].

Ободряющие вести, что Гермоген на стороне ополчений, что он санкционировал борьбу с интервентами, передавались от города в город. Вообще для каждого города и уезда, присоединявшегося к выступлению против московских правителей и их друзей-иноземцев, было крайне важно убедиться, что другие от них не отстают. Поэтому многочисленные грамоты из города в город наполнялись отчетами о переписке с участниками ополчения, включали в себя все новые и новые списки этих эпистолий.

13 марта 1611 года из участвовавшей во всеобщей борьбе Перми среди иных посланий была отправлена грамота в Москву к патриарху Гермогену.

«Великому господину святейшему Ермогену патриарху Московскому и всея Руси, Перми Великие… (все духовные и светские люди) челом бьют… (9 марта из Устюга Великого от земских людей привезли) отписку, а под отпискою подклеены: список с твоей святейшего Ермогена патриарха Московского и всея Руси грамоты, да с отписок из-под Смоленска, из Нижнего Новгорода, из Рязани, и с Вологодских, и с Ярославских, и с Суздальских.

А писано, государь, в тех списках, чтоб нам, всем православным хрестьяном, стояти за православную хрестьянскую веру, и за святыя Божий церкви, и за Пречистые Богородицы дом, и за Московское государство на разорителей веры хрестьянския, на богоотступников, и на польских, и на литовских людей, всем единодушно… (Переписав полученный свиток и свою отписку, пермичи послали все в сибирские города, а сами отправили отряд в ополчение 13 марта [150] и обещают еще подкрепления)» [151].

В качестве грамоты Гермогена пермичи приняли уже прочтенную нами грамоту московских жителей, действительно помещенную в свитке из Нижнего Новгорода перед грамотой смольнян и Ляпунова. Пересылка друг другу списков грамот разных городов имела смысл для уяснения действительного состава участников ополчения. Например, бойкие ярославцы, восставшие на защиту своих животов и Отечества, еще в феврале писали вологжанам об участии в ополчении Казани. А казанцы только 12 июня обстоятельно известили Пермь Великую, что 28 апреля узнали об ополчении от гонцов из Владимира и Ярославля (прихвативших с собой и грамоту из Костромы), 1 мая получили грамоту от воевод из-под Москвы и лишь после этого приняли новую присягу и решили послать войска к столице. Списки всех этих грамот вместе со своим предложением присоединиться к ополчению казанцы и отправили к пермичам [152].

В переписке городов и ополчений далеко не всегда упоминалось о патриархе. Но, учитывая влияние митрополита Казанского и Свияжского Ефрема и память, которую оставил в Казани Гермоген, авторы обращений к казанцам как один сослались на авторитет патриарха. Ярославцы с характерной для них непосредственностью описали приезд казанских купцов и свое удивление, «что вам ничего того в Казани не ведомо, потому что Казань от Москвы место дальнее». В грамоте рассказано о предательстве Салтыкова с товарищами, вознамерившихся передать Москву и все города польскому королю, «а бояря прельстились для уделов, а иные боясь»:

«И мы уже бедные все православные хрестьяня отчаялись, ни заступающаго, ни помогающего не было, ни делом, ни словом. И Господь на нас еще не до конца прогневался, неначаемое учинилось: отцем отец святейший боголюбимый великий господин святейший патриарх Ермоген Московский и всея Руси стал за православную веру несуменно и не убоясь смерти; услыша то (желание присягнуть Сигизмунду. — А. Б.) от еретиков от Михаила Глебова с товарыщи и от литовских людей, призвав всех православных хрестьян, говорил и укрепил; за православную веру всем велел стояти и померети, а еретиков при всех людех обличал [153].

И только б не от Бога послан и такого досточудного дела патриарх не учинил — и за то было кому стояти? Не токмо веру попрати — хотя б на всех хохлы хотели учинити, и за то б никто слова не смел молвити, боясь многих литовских людей и руских злодеев, которые с ними, отступя от Бога, сложилися.

И в городы патриарх приказывал, чтоб за православную веру стали, а кто умрет — будут новые страстотерпцы. И то все слыша от патриарха и видя своима очима (предательство и разорение страны. — А Б.), городы все обослались и пошли к Москве».

Ярославцы и не пытались утверждать, что города получали грамотмы от патриарха. Он, по их словам, играл роль нравственного примера, так же как мужественные защитники Смоленска, второй год бившиеся с Сигизмундом:

«А тесноты руским людем нельзе и списати… а тем и утешаются Божиим милосердием, что дал Бог за православную веру крепкого стоятеля святейшаго Ермогена патриарха Московского и всея Руси, а в Смоленску архиепископа да премудрого боярина Михаила Борисовича Шеина и всех православных хрестьян, смоленских сидельцов, что… стали крепко и мужественно на смерть, на память и на славу и на похвалу в роды и в роды!»

Жители Костромы, воеводы ополчений из Нижнего Новгорода, Суздаля и Владимера сочли необходимым отметить, что совет городов и поход на Москву предприняты по благословению патриарха. Ляпунов с воеводами собравшихся под столицу полков высказались на эту тему наиболее красноречиво:

«И ныне, с Божиею милостию, возложа упование на всесильного Бога и на Пречистую Богородицу, по благословению нового исповедника и поборателя по православной вере, отцем отца святейшего Ермогена патриарха Московского и всея Руси, втораго великого Златоуста, исправляющего несуменно безо всякого страха слово Христовы истинны, обличителя на предателей и разорителей нашия христьянския веры, мы (воеводы и ратники)… и вся земля служивые люди Московского государьства, целовали животворящей крест Господень на том, что всем стати за образ Пречистыя Богородицы и великих чудотворцов и за истинную православную веру против злых разорителей веры хрестьянской, польских и литовских людей».

Грамота предлагала митрополиту Ефрему и духовенству вместе со своей паствой последовать примеру Гермогена и также «попещись с Божием и о земском деле», но не упоминала о каких-либо посланиях патриарха, которые было бы очень удобно использовать в обращении к казанцам. Ярославцы писали свою грамоту вскоре после 7 марта 1611 года, костромичи — 19 марта, нижегородские и идущие с ними воеводы — во второй половине месяца, а подмосковные воеводы с Ляпуновым — после 1 апреля. С этого времени обращения к авторитету московского патриарха в переписке участников освободительного движения резко сокращаются.

Ляпунов ограничился тем, что в отписке вычегодцам с требованием денег на жалованье ратникам от 11 апреля 1611 года после описания сожжения Москвы интервентами (19 марта) отметил:

«И великого пресвятейшаго отцем отца патриарха Ермогена Московского и всея Руси с престола сведчи, и в нужной смертной тесноте держат, втораго Златоуста, исправляющего поистинне слово истины и обличающего несуметельным безстрашием предателей и отступников веры християнская» [154].

Сходно сказано в окружной грамоте Троице-Сергиева монастыря от 6 октября того же года: