Дмитрий Чевычелов - Остров на карте не обозначен

• Название: Остров на карте не обозначен
• Автор: Дмитрий Чевычелов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1972

События повести развертываются в конце 1943 года, на пустынном острове, в далеких водах Арктики. Там, в подземных лабиринтах, фашисты создают обширный тайник. Работают военнопленные и политические заключенные, обреченные на смерть как «носители тайны» («гехаймтрегер»). Подпольная организация заключенных готовит восстание и побег.

---

Радиорубки обоих кораблей были захвачены в первые же минуты. На «Берлине» группа бойцов под командой старшины Алексея Самохина вломилась в радиорубку, вооруженная пистолетами и гранатами.

— Хенде хох! — скомандовал Алексей.

При виде гранаты на лице радиста, сидевшего с наушниками на голове, отразился ужас, и он свалился на пол. Наушники с треском свалились с головы, гулко ударились о металлическую дверцу шкафа. Радист, ожидая взрыва, крепко закрыл глаза и перекатился в угол.

— Вылезай, вылезай! — крикнул Алексей по-немецки, направляя на радиста пистолет.

Радист открыл глаза, шатаясь, встал и поднял руки.

Был он в форме гражданского связиста.

Алексей быстро обыскал его.

— Где оружие?

— Мне оружие не положено. — Радист трясся, как в лихорадке.

— Показывай свое хозяйство! — приказал Самохин. — А ты, Петр, осматривай аппаратуру.

Дрожащими руками радист открывал ящики, шкаф, показывал Петру Лемешко, где что находится.

— Все показал?

— Все.

— Ну, теперь пошли!

— Куда? — Челюсти радиста мелко дрожали. — Вы хотите меня расстрелять? Но я не воевал, я только хотел здесь получше заработать.

— Чего ты трясешься, как овечий хвост! — презрительно сказал Самохин. — Мы таких не трогаем, мы же не эсэсовцы, мы — советские люди!

Радиста увели в трюм, где собирали всех пленных.

В капитанской каюте на «Одере» забаррикадировалась группа эсэсовцев, отстреливаясь из автоматов и пистолетов. Бойцы отряда Анисимова выломали дверь, и эсэсовцы были перебиты. Понесли потери и нападавшие.

Бои шли не только на судах, но и на территории гавани. Действия восставших были решительными. И, пока подавлялись очаги сопротивления, часть отряда Анисимова по заранее намеченному плану отрезала пути из гавани в глубь острова.

Немногочисленные команды судов, не оказавшие сопротивления, были изолированы в трюмах, как пленные.

Пьяные в стельку капитаны не обратили внимания на стрельбу и шум, возникшие на судах. Не заметили они также, как в каюту вошли двое оборванных людей с автоматами в руках. Один из вошедших — поляк Казимир Шиманский — негромко по-немецки сказал:

— Прошу, господа капитаны, поднять руки и сказать, где ваше оружие.

Штольц начал протирать глаза.

— Лутц, — обратился он к коллеге. — Ты не спишь? Мне что-то мерещится…

Сразу протрезвевший и побледневший Лутц пытался поднять руки, но они его не слушались. Он со своей стороны попросил Штольца:

— Густав, помоги мне поднять руки, а то… эти… меня прихлопнут.

— Ну! Скоро вы очухаетесь?! — прикрикнул Шиманский. — Где ваше оружие?

Штольц молча показал на письменный стол. Шиманский прошел туда и из ящика вытащил пистолет.

— Другое оружие есть? — обратился он к Штольцу.

Штольц окончательно протрезвел.

— А ты кто такой?! — закричал он вдруг и, дотянувшись до кнопки, нажал ее, наваливаясь всем телом.

Шиманский ядовито улыбнулся.

— Жми, жми сильнее. А ну, руки вверх! — крикнул он, направляя автомат на Штольца. — Пображничали на наших муках — и хватит!

Побелевший Штольц отшатнулся от кнопки и поднял руки. Низко сидевший в кресле Лутц уже держал руки поднятыми, положив их на горлышки высоких бутылок, стоявших на столе.

Шиманский обыскал капитанов, извлек из их карманов пухлые бумажники, записные книжки, портсигары, ключи и всякую мелочь. Он сложил все это в большую коробку из-под сигар и скомандовал:

— Встать! Пошли в штаб!

В штабе было немноголюдно. Все повстанцы — в прошлом военные — докладывали своим командирам по-военному кратко и указания командиров выполняли как военные приказы на фронте.

А в штабе продолжалась напряженная работа.

Бывший французский лейтенант Блюм и бывший английский майор Джексон организовали «западников» в отряды, которые тут же вооружались доставленным в гавань оружием и поступали под объединенное командование.

В гавань, где обосновался штаб, на машине приехал Смуров. Цабеленко с командирами отрядов по карте острова уточнял операции. А Шерстнев уже организовал работу по очистке судов от ненужных грузов, по созданию запасов продовольствия и воды и по подготовке судовых помещений для приема людей. Из доставленных на остров досок плотники уже строили в трюмах нары.

2

Важные события произошли за это время и в Центре…

Штандартенфюрер Реттгер вернулся из госпиталя темнее ночи, врач сообщил, что у капитана Рейнера проломлен череп и положение его безнадежно. Теперь надо было думать не только о проклятом щите, но еще и о командире для подлодки.

Реттгер снял телефонную трубку и приказал соединить его с управлением строительства.

— Инженер Штейн? Да, это я. Как со щитом? Еще не подняли! В чем же дело, черт побери?! Да что вы все твердите о Рынине! Рынин никуда от меня не уйдет! И вы не пытайтесь за него спрятаться. Вам тоже придется отвечать, да! Сейчас мне надо от вас одно — поднимите щит! Надо вывести лодку. При чем тут осадка и перекос?! Перекос в вашей голове, черт вас возьми! Если не доложите мне через час о поднятом щите, придется вам испытать перекос собственной туши!

Реттгер бросил трубку на рычаг и, стараясь успокоиться, прошел на свою половину. Там он плотно пообедал и позволил себе короткий отдых, обдумывая, что предпринять. Неприятности следовали одна за другой…

Мысли Реттгера перепрыгнули на Рынина, и сонливость сразу прошла. Наливаясь злобой, полковник быстро встал, оделся, прошел в свой рабочий кабинет и приказал немедленно доставить к нему русского ученого.

Рынина ввели в кабинет. Он был в наручниках и с трудом сел. Кребс, еще более помрачневший, с автоматом на груди, как обычно, встал у двери.

Некоторое время Реттгер молчал, раздраженно постукивая карандашом по забралу рыцаря. Потом бросил карандаш и уставился на Рынина.

— Что надо сделать, чтобы поднять щит и освободить лодку?

— Не могу ответить, полковник. Строили щит без меня. А пока я работал у вас, наблюдение за щитом меня не касалось.

— Вас все должно было касаться.

— Нет, полковник. Вы сами когда-то указали, что это меня не касается.

— Вы, Рынин, зубы мне не заговаривайте! Эта авария, очевидно, вызвана теми работами, которые проводились в гроте по вашим указаниям?

— Дополнительные работы по моим указаниям, полковник, привели, в частности, к прекращению обвалов на новом строительстве. Значит, они были эффективны.

— Эффективность бывает разная. — Реттгер прищурился. — Это зависит от того, в какую сторону она направлена. На новом строительстве давило ваших товарищей, а в гроте стоит наша лодка. Это разница!

Рынин улыбнулся.

— Вы что смеетесь? Считаете меня дураком?

— Да нет, полковник, наоборот…

— Так вы не хотите обеспечить подъем щита?

— Нет, полковник, не хочу.

— Вполне сознательно?

— Кто же в таких случаях действует бессознательно, полковник!

— Ага, так-так… Кажется, вы начали разговаривать без обиняков, а я начал понимать вас, Рынин!

Реттгер с ненавистью посмотрел на невозмутимого Рынина и вызвал дежурного эсэсовца.

— Где оберштурмфюрер Хенке и русский Брагин?

— Брагина увез с собой майор Клюгхейтер, а оберштурмфюрер Хенке срочно выехал к мысу. Там что-то случилось, господин штандартенфюрер, пока вы отдыхали. Он не хотел вас беспокоить…

— Разыщите его или, в крайнем случае, унтерштурмфюрера Штурца!

— Унтерштурмфюрер Штурц только что явился сюда сам, господин штандартенфюрер!

— Пропусти!

Эсэсовец не уходил.

— Что еще? — недовольно спросил Реттгер.

— В гавани слышится стрельба, господин штандартенфюрер!

— Ну и что же?! Я знаю, что там должна быть стрельба. Больше ничего?

Ответить эсэсовец не успел. Страшный грохот несколько мгновений потрясал комендатуру. В окнах звенели вылетавшие стекла. Портрет Гитлера в тяжелой раме сорвался со стены и с треском рухнул на пол.

Реттгера подбросило с кресла. Озираясь, он остановился вопросительным взглядом на дежурном, стараясь понять, что произошло: «Явные взрывы огромной мощности. Где? На кораблях? Но что там может взорваться? Котлы? И как в такой обстановке поведут себя русские?»

Глядя на дежурного, все еще стоявшего у порога в ожидании приказаний, Реттгер спросил:

— Кто с тобой дежурит здесь?

— Мейер и Дюррфельд, господин штандартенфюрер!

— Немедленно все трое садитесь на мотоциклы с пулеметами и поезжайте в гавань, в распоряжение шарфюрера Крауха. Поможете отконвоировать русских в лагерь. Может, и в чем другом понадобитесь. Вернетесь — доложите мне!

— Слушаюсь, господин штандартенфюрер! Но вы останетесь без охраны.

— Со мной Кребс и Штурц. Выполняйте приказ!

Эсэсовец торопливо вышел. За ним вышел и Реттгер, приказав Кребсу не спускать глаз с Рынина.

В канцелярии у телефона стоял встревоженный Штурц.