Владимир Губарев - Утро космоса. Королев и Гагарин

• Название: Утро космоса. Королев и Гагарин
• Автор: Владимир Губарев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Книга о Главном конструкторе ракетно-космической техники и Первом космонавте планеты. В биографической хронике писатель, лауреат Государственной премии и премии Ленинского комсомола Владимир Губарев рассказывает, как эти два человека шли к 12 апреля 1961 года. В их судьбах биография страны, подвиг поколений советских людей.

---

Осенью 1947 года Юрий Гагарин учился в пятом классе.

Ему пришлось пропустить два года. Как и всем клушинским мальчишкам.

1 сентября 1941 года они пошли в первый класс, но и до смоленской земли докатилась война.

В январе немцы выгнали Гагариных из дома. При­шлось рыть землянку, в ней и прожили до 9 марта 43-го, когда пришло освобождение.

«Подражая старшим, мы, мальчишки, потихоньку как могли вредили немцам, – вспоминал Юрий Гага­рин. – Разбрасывали по дороге острые гвозди и битые бутылки, прокалывавшие шины немецких машин… Вско­ре загремело и на нашем фронте. Началось наступле­ние советских войск. Радости не было конца. Тут-то эсэсовцы и забрали нашего Валентина и Зою и в ко­лонне, вместе с другими девушками и парнями, погнали в Германию. Мать вместе с другими женщинами долго бежала за колонной, а их все отгоняли винтовочными прикладами и натравляли на них псов. Большое горе свалилось на нас. Да и не только мы – все село умы­валось слезами. Ведь в каждой семье фашисты кого-ни­будь погнали в неволю… Немцы покинули наше село. Отец вышел навстречу нашим и показал, где немцы за­минировали дорогу. Всю ночь он тайком наблюдал за работой немецких саперов. Наш полковник, в высокой смушковой папахе и зеленых погонах на шинели, при всем народе объявил отцу благодарность и расцеловал его, как солдата. Отец ушел в армию, и остались мы втроем: мама, я и Бориска. Всем колхозом управляли теперь женщины и подростки. После двухлетнего пере­рыва я снова отправился в школу».

Война заканчивалась. Пришла весть от старшего бра­та и сестры. Им удалось сбежать от фашистов, и они остались служить в армии.

Встретились уже после Победы.

Семья Гагариных перебралась в Гжатск.

14 октября 1945 года на берегу Северного моря был проведен запуск ракеты ФАУ-2. Ее готовили к старту те самые немецкие специалисты, которые работали с Вернером фон Брауном.

Делегации СССР, США и Франции наблюдали за подготовкой к пуску и полетом ракеты. Хозяевами себя считали англичане – ведь немецкие специалисты были их военнопленными.

Среди наших представителей был и инженер-полковник В. П. Глушко. В 1945—1946 годах вместе с группой специалистов он посетил Германию, Чехословакию и Ав­стрию, где находились предприятия, связанные с ракет­ной техникой. Немногое удалось увидеть – предусмот­рительные янки уже давно отправили за океан и ракет­чиков и ФАУ.

Еще несколько лет за океаном гремели ракетные двигатели, созданные в нацистской Германии, сотрудни­ки Вернера фон Брауна и он сам передавали опыт сво­им американским хозяевам. Впрочем, вскоре они стали уже их коллегами…

Поезд на перегоне притормозил. Машинист знал: пассажирам выходить именно здесь, посредине степи. Дальше поезд пойдет пустой.

Молодые инженеры выскочили, не дожидаясь, пока вагон остановится совсем. Честно говоря, не терпелось увидеть место, где им суждено было работать.

Они были очень юные, эти инженеры. Они поступи­ли в институты, когда еще на западе шли тяжелые бои, но до Победы уже оставались месяцы. Им не суждено было ворваться первыми в Берлин и Вену, Кенигсберг и Будапешт. Они, безусловно, разделяли всеобщую опья­няющую радость Победы, а в душе таилось сожаление, что им не пришлось принимать участие в гигантской битве за Родину. Им казалось, что самое великое в ис­тории страны уже позади.

Они не предполагали, что им выпала честь шагнуть к космосу.

Степь встретила их неприветливо, сильной пылевой бурей. Вытянутую руку еле видно. Они стояли возле сво­их чемоданов обескураженные и растерянные. Куда идти?

Из темноты вынырнула подвода. Впереди сидел старик.

– Гей-гей! Сторонись! – крикнул он. Инженеры от­прянули в сторону. Возница обернулся к ним. У него было грубое, обветренное лицо. – Если в хутор, то тут недалече. – Он ткнул пальцем в темноту.

Через полчаса инженеры добрались до конторы. В ма­ленькой хатенке, приютившейся в деревенской церкви, их встретил начальник отдела кадров.

Инженеры представились,

– Утром разберемся, а сейчас отдыхайте. – На­чальник отдела кадров вновь уткнулся в лежащие на столе бумаги.

Инженеры недоуменно переглянулись:

– Простите, а где же здесь можно отдыхать? – на­конец спросил один из них.

Кадровик устало поднял голову.

– Я сам здесь десятый день, а койки в глаза не ви­дел. Пока ложитесь в соседней комнате, завтра что-ни­будь придумаем…

Утром буря затихла.

Степана Царева направили в монтажные мастерские. Остальных оставили пока здесь. Степан долго не мог найти эти самые мастерские. Наконец он увидел какого-то человека в кожаной куртке.

– Вам в монтажные? – переспросил он. – Идемте. Я тоже туда. Часа за полтора доберемся.

В степь вела железнодорожная ветка. Они поднялись на насыпь и бодро зашагали на восток. Оба молчали.

– Скоро тупик будет, – наконец сказал попутчик Степана, – деревянный дом увидите. Это и есть мас­терские. А мне сюда…

Он направился к вагончикам, которые стояли непо­далеку.

С человеком в кожаной куртке – Сергеем Павлови­чем Королевым – Степану еще много раз приходилось встречаться. Почти каждый день появлялся он в мон­тажных мастерских, заходил, спрашивал:

– Как ребята, дела? Что нужно сделать, чтобы луч­ше было?

Инженеры собирались вокруг него, рассказывали о своих трудностях, что-то предлагали. Здесь же, в мас­терских, чуть в сторонке стоял чертежный стол. Он при­надлежал конструкторам. Они сразу же исправляли не­доделки, улучшали те или иные узлы.

В монтажных мастерских собирались ракеты.

Много лет спустя на космодроме шла подготовка к запуску одной из автоматических межпланетных стан­ций. Старт был назначен на утро, а накануне вечером несколько человек собрались в гостинице. Мы пили чай, играли в шахматы, отдыхали после трудного дня. По­том ветераны вспоминали прошлое. В моем журнали­стском блокноте появились записи.

Инженер Л. Бродов: Я воевал. И поэтому могу сме­ло сказать – здесь продолжение фронта. Огромная на­грузка ложилась на человека. Дорог не было. Сотни ма­шин месили грязь. В сапогах не всегда пройдешь. За­нимался я в то время топливом.

На паровозах рядом с машинистами сидели… Сей­час вспоминаешь и невольно улыбаешься. А тогда, по­верьте, не до смеха было. Ночью, накануне пуска пер­вой ракеты, подняли меня с постели и потребовали до­ставить немедленно на площадку две бочки керосина. Думаю, зачем керосин? Оказывается, для освещения…

Инженер В. Серов: Первый пуск, который я видел, был хороший. Я видел, как поднималась ракета. У стен­да я стоял. Хотя, честно говоря, меня запуск особо не поразил. Что самое эффектное при старте ракеты? Ко­нечно же, видеть, как двигатели работают. А я раньше на них насмотрелся, потому что был в то время замес­тителем начальника стенда огневых испытаний, где прожиг ракеты делается.

И сейчас стенд еще стоит как память о прошлом. По нынешним масштабам сооружение не столь боль­шое, а нам тогда казалось огромным. 45 метров в высо­ту! А если учесть, что оно стояло на краю оврага, то еще полтора десятка метров можно смело добавить.

У оврага было несколько землянок. В одной из них заседала Государственная комиссия. Государственная комиссия, осмотрев только что построенный стенд, ре­шила: прожиг провести через два дня.

Закрепили мы ракету па стенде. Вроде прочно все сделано, но выдержит ли он? Прожиг начали в пять ве­чера. Запуск двигателя произвел на нас ошеломляющее впечатление. Струя огня рванулась в овраг, изогнулась вдоль бетонной полосы и ушла метров на четыреста. Примерно 60 секунд длился прожиг. Стенд выдержал, ракета была надежно закреплена. А слой бетона, по ко­торому распространялось пламя, будто кто-то взрыхлил. До металлической сетки он выгорел.

В этот день мы почувствовали, что ракета родилась. Можно было ее и запускать.

Инженер Г. Стрепет: Вот уже почти четверть века ракетами занимаюсь. Сын в первый класс пошел, закон­чил школу… Потом два года на производстве отработал, поступил в вуз, закончил его. Теперь профессия у него современная – строитель, а я все ракеты пускаю. Вид­но, до тех пор буду, пока на пенсию не уйду.

Первый запуск, который я видел, конечно, помню от­лично, словно вчера все происходило.

Ракета стояла на старте два дня. Долго мы готови­ли ее к пуску. Стартовая команда большая была: люди к пуску готовились и одновременно обучались.

Объявлена часовая готовность.

Последним от ракеты уходил один из специалистов. Я не помню его фамилии. Видел, только, как он, проща­ясь, обнял ракету и поцеловал ее. Потом быстро спус­тился вниз.

Сейчас на космодроме специальные укрытия, бунке­ра и тому подобное, а в то время загнали две машины в аппарель – вот тебе и командный пункт и укрытие. Там и спрятались – мало ли что будет…

Пуск?

Я помню одно: все перепуталось. Рабочий обнимался с членом правительства, Главный конструктор – с шо­ферами. Как мы не задушили друг друга от радости, до сих пор понять не могу.