Мэриан Кайз - Замри, умри, воскресни

• Название: Замри, умри, воскресни
• Автор: Мэриан Кайз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09756-2

Жожо Харви — преуспевающая деловая женщина, ее роман с шефом обещает перемены и в личной жизни… Но плетет свои интриги завистливый коллега, неожиданно осложняются отношения с любимым мужчиной. И вот уже блестящее будущее оказывается под вопросом.

Джемма Хоган обожает свою работу, но события ее собственной жизни катастрофичны — от нее ушел к лучшей подруге возлюбленный, а тут еще учудил ее отец — оставил семью и завел себе молодую подружку. Теперь Джемма страдает за двоих — за себя и за мать.

Лили Райт — та самая «лучшая подруга», которая увела возлюбленного у Джеммы. Но она совсем не похожа за охотницу за мужьями, наоборот, муки совести не дают Лили почувствовать себя счастливой. К тому же за шумным успехом ее первого романа последовал провал второй ее книги. Жизнь Лили рушится по всем статьям…

Но эти женщины не желают быть жертвами, не хотят мириться с поражениями, они готовы начать все сначала! И судьба их вознаграждает.

---

— Оуэн, вот мы и ссоримся. Мы и впрямь продвигаемся ускоренными темпами.

4

Четвертое событие

Литературное агентство «Липман Хейг» 4-8, Уордор-стрит, Лондон, Запад-1 31 марта

Уважаемая мисс Хоган! (Могу я называть вас Джеммой? У меня такое чувство, будто мы давно знакомы.) Большое спасибо за рукопись, которую мне передала ваша подруга Сьюзан Луби. Нам с моей рецензенткой она очень понравилась.

Конечно, для публикации в виде книги рукопись еще требует доработки, и вам предстоит решить, какой жанр это будет — мемуары, документалистика или роман. В любом случае мне бы хотелось с вами встретиться и переговорить. Пожалуйста, свяжитесь со мной, и мы все обсудим.

С наилучшими пожеланиями

Жожо Харви.

Можете себе представить? Был субботний вечер. День прошел чудесно — я пила алказельцер и думала об Оуэне, потом пришла в себя настолько, чтобы съездить к себе на квартиру (которая приобрела какой-то странный запах) — проверить почту, напоить кота (которого у меня нет, ха-ха), с тоской посмотреть на мою любимую кроватку. Тут я и обнаружила это письмо. Я еще его не вскрыла, а во рту у меня уже сделалось сухо, как в пустыне Гоби; такой эффект на меня, дуру, производит каждое письмо с лондонским почтовым штемпелем, поскольку я все жду, что Антон скажет мне, что это была роковая ошибка, что Лили оказалась лысеющей волчицей в модных одежках и он хочет вернуться ко мне. Это письмо произвело еще более сильный эффект, чем все предыдущие, поскольку на нем стоял штемпель «Лондон, Запад-1», а я случайно знала (вытянула из Коди), что как раз в тех краях расположена контора Антона.

Итак, я открываю письмо, оно напечатано на красивой кремовой бумаге, но в нем слишком мало слов для покаянного письма. Тем не менее мои глаза бегут сразу в низ листа — и точно, это не от Антона, а от некой Жожо Харви. Это еще кто такая? Я несколько раз глотаю слюну, чтобы смочить рот, и читаю письмо, но вместо того, чтобы проясниться, ситуация запутывается еще сильней. Это какая-то ошибка, решаю я. Но… она пишет о Сьюзан. Причем по фамилии.

Я решила позвонить Сьюзан. В Сиэтле было еще утро, и я ее разбудила, но она заверила, что ничего страшного, и мы были так рады слышать друг друга, что я не сразу перешла к сути дела.

— Послушай, Сьюзан, я тут письмо получила… Я его вскрыла, потому что адрес мой, но оно каким-то образом связано с тобой.

Она была заинтригована.

— От кого оно?

— От некой Жожо Харви, литературного агента из Лондона.

Последовало неимоверно долгое молчание. Настолько долгое, что я заговорила первой.

— Сьюзан? Ты меня слышишь?

— А… да.

— Я думала, связь прервалась. Скажи что-нибудь.

— Послушай… Тут такое дело… Она должна была написать мне, а не тебе.

— Тогда я просто перешлю его тебе. — Меня удивил ее виноватый тон.

Помолчав еще, Сьюзан быстро заговорила:

— Джемма, мне надо тебе кое-что сказать, и это тебе не понравится, во всяком случае — сначала, и прошу прощения, что ты узнаешь об этом вот таким образом.

Худшее выражение на свете — «мне надо тебе кое-что сказать». Нет чтобы сказать: «Ты похудела килограммов на шесть и, кажется, этого не заметила, но кто-то же должен тебе об этом сообщить» или «Один эксцентричный миллионер решил осчастливить тебя колоссальной суммой денег, которая изменит всю твою жизнь, но он хотел молча перевести ее на твой банковский счет, однако я, как твоя подруга, сочла своим долгом тебе сказать». Дождешься, как же. Всегда — только плохие новости.

Мой желудок устремился к центру земли.

— Что? Сьюзан, что?

— Помнишь, как я приехала в Сиэтл и ты стала слать мне имейлы?

— Да.

— Еще как раз твой отец ушел от матери, а ты сочиняла про них всякие истории?

— Ну да.

— Ну вот. Понимаешь, мне эти истории показались по-настоящему смешными, я вообще всегда считала, что из тебя выйдет первоклассный писатель, но ты сама сроду бы ничего не сделала для себя, я, честно говоря, не думала, что из этого что-то выйдет… — Она вдруг замолчала, словно загнала себя в угол, а потом вдруг объявила: — Сама ты бы никогда этого не сделала.

— Чего не сделала? — Но я уже поняла. — Ты отослала мои истории этой агентше?

Но это же неплохо или нет? Почему у нее голос такой затравленный? Потом Сьюзан сказала:

— Не только истории.

— А что еще?

— Твои имейлы тоже.

Память моя скакнула назад в попытке воссоздать, что я такого писала Сьюзан — что папа ушел, что вышла книжка Лили, что я познакомилась с Оуэном, — и у меня перехватило дыхание.

— Надеюсь, не… все имейлы?

— Не все, нет, нет, — поспешила заверить Сьюзан. — Кое-что я выпустила.

— Кое-что? — Это все равно что ничего.

— Я выпустила нехорошие куски — ну, как ты ненавидишь Лили, а еще…

— А еще? — Мне стало страшно.

— Как тебе не понравилась ее книжка.

— Еще?

— Как ты к ней относишься.

— Это ты уже говорила. Ты еще что-нибудь отсылала?

— Да. — Ответ прозвучал так тихо, что его можно было принять за помехи на линии.

— Сьюзан!

— Не сердись, Джемма, мне очень жаль. Богом клянусь, я сделала это из лучших побуждений.

Я заплакала. Мне следовало бы разгневаться, но у меня не было сил.

Я поехала к маме.

— Ну, где ты пропадаешь? — сказала она и протянула мне рюмку «Бейлиз». — «Чисто английское убийство» пропустим!

— Нет, я не могу смотреть.

Я включила свой гробоподобный компьютер. Мне не терпелось проверить, что я такого посылала Сьюзан. То, что сейчас лежит где-то в Лондоне на чужом рабочем столе.

Я пробежала папку «Отправлено». О господи, о господи, о господи, это даже хуже, чем я думала. Все мои страдания из-за ухода отца. Это же настолько личное! А хуже того — там было много плохого, такого, что можно демонстрировать друзьям, но чужим людям?.. От стыда мне стало тошно.

5

Весь субботний вечер и все воскресенье мой мобильный телефон надрывался: перепуганная Сьюзан жаждала извиниться. Я на ее звонки не отвечала; мне нужно было прийти в себя.

«Я только старалась помочь, — несколько раз написала она. — Ты настоящий писатель, но я знала, ты никогда о себе не похлопочешь».

В этом вся ее беда. Из-за того, что она уехала в Сиэтл и исполнила свою заветную мечту, Сьюзан хочет, чтобы так было у всех. В старые добрые времена (в прошлом году) она все вздыхала: «Джемма, мы так ничего не достигнем», — а я отвечала: «Я знаю. И чудесно, скажи?» То, что она предприняла решительные шаги, чтобы изменить свою жизнь, уже явилось шоком, но когда она стала пытаться изменить мою — это уж извините.

В понедельник по дороге на работу я все еще была не в себе. Всякий раз, как я представляла себе, как эта агентша читает, скажем, о моей первой ночи с Оуэном или о том, как у мамы был ложный сердечный приступ, я заливалась краской.

И я поняла, что в выходные лучше было работать, нежели лечиться от похмелья: на моем автоответчике было несколько сообщений, в том числе одно от Лесли Латтимор. В нем говорилось, что:

1. Ни один из дизайнеров одежды, с которыми я ее свела, ей не понравился.

2. О какой дармовой косметике мне уже удалось договориться?

3. Где ее замок с башнями?

Ни о какой косметике я, естественно, не договорилась — какой производитель станет отгружать горы бесплатного товара для торжества, о котором даже газеты не напишут? Подходящего замка для проведения праздника я пока тоже не подобрала.

Далее шли сообщения от всех трех дизайнеров. Первая обозвала Лесли «жуткой особой». Вторая сказала, что Лесли пыталась заставить ее сшить платье бесплатно взамен на рекламу. Третья назвала Лесли «никчемной богемной дамочкой». Ну и ну!

В панике я судорожно нажимала кнопки, звоня всем подряд — дизайнерам, журналистам, в салоны красоты, в замки с башнями. В одну кратчайшую паузу, когда я на мгновение оторвала палец от клавиатуры и уже занесла его над следующим номером, прорвался Коди.

— Это Коди Купер по прозвищу Кофи Аннан. С миротворческой миссией. Сьюзан жалуется, ты не хочешь с ней разговаривать.

— Не хочу. Мне еще никто не делал таких пакостей.

Это не так, кисейная ты наша барышня. Господи, Джемма, тебе надо было родиться гомосексуалистом. Я сейчас скажу тебе одну вещь и хочу, чтобы ты меня внимательно выслушала: тебя хочет представлять литературный агент, а ты ведь еще и книги не написала. Ты хоть отдаешь себе отчет, какое это везение? Тысячи людей пишут книги, мучаются, силясь их куда-то пристроить, но не могут найти себе литературного агента. Тебе же его на блюдечке преподнесли. Я пожала плечами.

— Ты сейчас пожала плечами?

— Господи, ты меня пугаешь.

— Это у нас с тобой взаимно, девушка.

— О чем ты?

— О тебе. О том, что ты перестала что-либо делать.

— Ой ты, господи, и кто из нас теперь кисейная барышня? Ты прекрасно знаешь, сколько у меня работы. У меня очень трудная работа, и скажу без ложной скромности: я ее делаю исключительно хорошо.