Джулия Кендал - Портреты

• Название: Портреты
• Автор: Джулия Кендал
• Издательство: АО «Все для вас»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993

Позже Клэр будет говорить, что все было предопределено... Тем летом ей было совсем не до любви, даже мыслей об этом в голову не прихо­дило... Но страсть явилась к ней в облике Макса Лейтона – очарова­тельного и трогательного Макса, чьи пламенные губы и точеный про­филь заставляли ее трепетать от желания. Все было прекрасно: она – одаренная художница, он ­известный художественный кри­тик. Их сблизил талант, а страсть соединила в объятьях. И Клэр на­конец удалось познать совершен­ство и законченность мира...

Но на пути к счастью встала прегра­да – прошлое Макса. Отзвуки по­стыдных тайн и полузабытых об­винений разрушили хрупкое счастье Клэр, угрожая всему, чем она дорожила, и даже самой жизни.

---

– Ты похожа на мышь, едва вырвавшуюся из лап кота, – приободрила меня моя сестрица, пока я усаживалась. Она-то выглядела безупречно – умело подкрашенное лицо обрамляли темные, как всегда уложенные в изящную прическу волосы.

– Ну, не у всех же имеется возможность разъезжать в удобных «Роллс-Ройсах», всегда сохраняя прекрасный вид, – съязвила я. – Признаться, я опаздываю. Вот эта акварель должна быть у Джорджа уже два часа назад.

– Солнышко, разве ты хоть раз в жизни сделала что-нибудь вовремя?

– Честно говоря, не припомню, – ответила я и налила себе кофе из стоявшего на столе кофейника. Пег – моя любимая сестра, она на пять лет меня старше и считается в семье красавицей. Она вышла замуж за состоятельного британского промышленника и владельца множества домов, разбросанных по всему миру. Да, он сумел сделать ее очень счастливой, о чем свидетельствовало ее сияющее лицо. Надо отдать должное Пег, – в ней было какое-то особое очарование, в то время как все мы росли как самые обычные дети.

– Ну как ты, Пег? Мы с тобой не виделись целую вечность!

– А мы и не виделись. Я провела в Париже целых два месяца, но ты, наверное, этого даже не заметила, совсем зарылась в свои холсты. Ну расскажи, как проходит твоя выставка? Стоящее оказалось дело?

– Пожалуй, да. У меня ощущение, что я провела годы в заточении, пока готовилась к ней. 3ато, без ложной скромности могу сказать, что пока все отзывы, пусть и не очень подробные, но положительные.

– Не сомневаюсь. Я заглянула в галерею перед тем, как ехать сюда. По-моему, ты сделала первоклассную работу. Тебе удалось перенести на полотна суть французской жизни, а от портрета мальчика я просто в восторге. Кажется, что он вот-вот оживет. Настоящее «Воплощение детства», правда, в нем немного чувствуется грусть.

– Ты в самом деле так думаешь? Честно говоря, это моя любимая работа, я ужасно привязана к Гастону. Если у меня когда-нибудь будет ребенок, я бы хотела, чтобы он был похож на него, хотя, знаешь, иногда он бывает ужасно утомительным, или, точнее сказать, несносным.

– Мне ты можешь не объяснять, у меня же их двое, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.

Мы еще немного поболтали о семейных делах, и Пег посвятила меня в последние проделки своих двойняшек-сорванцов, которых я обожаю. Они как раз должны были приехать на пасхальные каникулы, и Пег, хотя и не без трепета, их очень ждала. Меня не удивляло, что она отправляет их на большую часть года в закрытую школу, которой по их вине уже не раз угрожала серьезная опасность. Как выяснилось, последние неприятности произошли из-за фейерверка в школьном туалете.

– Сказать откровенно, Пег, я не понимаю, почему именно ты произвела на свет двух таких озорников. И самое ужасное, что с виду они – чистые ангелы!

– Ничего удивительного. Льюис в их возрасте был точно таким же, а погляди на него сейчас. Теперь он – сама респектабельность, так что я не беспокоюсь. Между прочим, раз уж мы об этом заговорили, – я знаю, ты терпеть не можешь расспросов, – но как насчет тебя, Клэр? Я не хочу быть назойливой, но не думаешь ли ты, что пора всерьез задуматься о семейной жизни? Тебе ведь двадцать восемь...

– Понимаю, Пег, и спасибо за заботу. Но все не так просто. Ведь не бывает, чтобы человек вдруг решил, что настало время обзавестись семьей, и начал производить на свет детей как конвейер. Сначала необходимо найти человека...

– Насколько мне известно, у тебя он был. – Она вопросительно приподняла изящно очерченную бровь, а я уже знала, что последует дальше. – Я совершенно не понимаю, почему ты ни с того ни с сего прогнала Найджела.

– О, ну не надо, Пег, ты отлично знаешь, что у нас с ним все равно ничего бы не получилось. Найджел так же не способен понять художника, как я ученого. Я была бы ужасной женой для университетского профессора, а кроме того у меня нет ни малейшего желания быть накрепко привязанной к стране, в которой отвратительная погода считается совершенно нормальной.

– Ты прожила здесь треть жизни и пока не умерла от сырости. Разве ты найдешь мужа, если будешь и дальше по полгода прятаться в своей французской глуши?

– Но мне там хорошо, – ответила я, пытаясь защититься, – к тому же именно там есть мужчина, способный доставить мне истинное наслаждение, а поскольку ему всего десять лет, то у меня с ним нет никаких проблем. Кроме того, ты же видишь, каков результат моего отшельничества – у меня, наконец, персональная выставка, и это именно то, в чем я нуждаюсь – полнейшее удовлетворение без примеси романтики.

– А я тебе не верю. Ты – самая безнадежная мечтательница из всех, но только скрываешь это от всего мира!

Я засмеялась.

– Ты думаешь? Интересно, почему ты так решила. Уж ты-то отлично знаешь, что все романтические истории, едва начавшись, начинают меня раздражать.

– Да ты ничего не пробовала. Вечно витаешь в облаках, пока какой-нибудь несчастный идиот выбивается из сил, чтобы тебе понравиться. Ты никого не подпускаешь к себе! Кто же может успеть произвести на тебя хорошее впечатление?

– Я еще ни разу не встретила мужчины, который мог бы меня всерьез заинтересовать.

– Просто тебя еще не настигла стрела Купидона, стремительная и неотвратимая.

– Надежда на стрелу Купидона оставила меня, – со вздохом ответила я. – Честно говоря, желание выйти замуж не слишком меня одолевает. В конце концов не всем же это удается, можно и обойтись.

– Ты, вероятно, шутишь! Ты обожаешь детей, а они обожают тебя. В общем, я считаю, что нечего тянуть.

– Я тебя знаю, Пег. Ты мечтаешь, чтобы кто-нибудь прибрал меня к рукам. А мне и так хорошо, мне нравится быть одной. И потом, кто захочет иметь со мной дело, да еще и терпеть мой странный образ жизни?

– Никто, если ты сама не даешь никому возможности попробовать.

– Кажется, ты все еще продолжаешь верить в Волшебного Принца!

– Ты права, только в наше время принцы являются предварительно все обдумав и подготовив брачный контракт.

– Пег! – воскликнула я с притворным ужасом, – уж не хочешь ли ты уверить меня, что Льюис...

– Да нет же, – засмеялась она, – у нас как раз исключительный случай – немеркнущая любовь. В семействе Гамильтонов такая традиция, и мне она по душе. Я была бы счастлива, если бы у Льюиса был младший брат.

– Благодарю, но я никогда не была поклонницей непотизма. Я уж сама поищу свою немеркнущую любовь. Кстати, пока я тут рассуждаю, меня вполне может разлюбить Джордж, я должна сейчас же ехать к нему с этой картиной. Она мне не очень нравится, но она похожа на ту, что он продал, и он хочет заполнить пустое место. Типичный Джордж. Спасибо за кофе, давай поскорее встретимся опять, ладно? – Я снова влезла в промокшее пальто и взяла отсыревший пакет.

– Как только захочешь.

Помахав сестре на прощанье, я поспешила к выходу.

До галереи Джорджа Беннета было не очень далеко от центра, и, что мне особенно нравилось, у него была большая стеклянная стена, сквозь которую сейчас виднелись мои картины. Еще прямо с улицы можно было разглядеть лысый затылок самого Джорджа и прижатую к уху телефонную трубку. Он говорил с большим воодушевлением. Впрочем, Джордж все и всегда делал с воодушевлением, и я понимала, как мне повезло, что он остановил свой выбор на мне, потому что он не жалел сил, чтобы его художники получили известность. Я открыла дверь и вошла.

– Клэр! Ну куда же ты запропастилась, милочка? Я жду тебя уже сутки! – Он на секунду снова вспомнил о телефоне. – Нет, нет, мы обязательно к этому вернемся. Самое позднее – завтра. До свиданья, дорогой. – Телефонная трубка с грохотом упала на рычажки. – Принесла акварель?

– Да. Вот она, Джордж. Прости, что опоздала, мне пришлось...

– Ничего, ничего, – он понизил голос, у меня сейчас человек, который очень хочет познакомиться с тобой. И я не стану скрывать, милочка, что это не кто иной, как Макс Лейтон, – подхватив меня под локоть, он уже тащил меня в соседнюю комнату, – сам Макс Лейтон! До тебя дошло?

– О, Боже, Джордж – что он здесь делает? – я почувствовала одновременно радость и страх. – Он давно ждет?

– Всего сорок пять минут, но, как мне кажется, он от этого не в восторге. Будь добра, постарайся быть очаровательной, детка, если не хочешь, чтобы тебя зажарили живьем. Тебе ведь известна его репутация. – Джордж снова заговорил громко. – А, вот вы где, мистер Лейтон...

Человек, стоявший напротив портрета Гастона, обернулся так резко, будто наше появление вывело его из глубочайшей задумчивости. Я отчего-то представляла себе, что он старше, но Лейтон оказался весьма привлекательным мужчиной лет тридцати пяти. По привычке я взглянула на него взглядом художника. Он был не особенно высокого роста, но хорошо сложен и широкоплеч, а потому казался выше. Черты лица у него были приятные и правильные, рот крупный и красиво очерченный, волосы волнистые и очень темные. Главным в его лице были, конечно, глаза – темно-синие и очень пронзительные, сейчас они с нескрываемым интересом смотрели на меня.