Джоан Коллинз - Любовь, страсть, ненависть

• Название: Любовь, страсть, ненависть
• Автор: Джоан Коллинз
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7020-0818-9

Молодую французскую куртизанку Инес Джиллар и знаменитого английского актера Джулиана Брукса, режиссера Ника Стоуна и дебютирующую в Голливуде Доминик, обуреваемую тайным любовным вожделением Агату Гинзберг и зловещего садиста Умберто Скрофо судьба сводит на съемках суперфильма в Акапулько. В прошлом некоторых из них кроется тайна серии драматических событий, происходящих на фоне съемочной суеты, любовных интриг, деловой жизни голливудской богемы.

---

Ник и Блуи чувствовали, что их обошли во всем: и в хитрости, и в количестве сторонников, и в поддержке студии и актеров.

Умберто попытался что-то сказать, но пальцы Ника сжались еще сильнее.

– Ты не помнишь меня, «боров», не так ли? Зато я тебя помню. Я помню тебя так хорошо, что мне все равно, как ты себя называешь или назовешь в будущем. Я никогда тебя не забуду, никогда! Хорошо, я сниму этот фильм по твоему сценарию, который сделали эти старые калоши и проклятая студия. Я найму тысячи ротозеев для массовки и сниму эти чертовы батальные сцены так, что там будет участвовать не меньше пехотной бригады. – Весь берег с удивлением наблюдал за разбушевавшимся режиссером, который очень редко повышал голос. Он грозно возвышался над толстым итальянцем, и, хотя съемочная группа почти не разбирала слов, все было ясно по выражению лиц споривших.

– Просто стой и смотри. И ничего не говори, залупа ты конская, – со злостью прохрипел Ник. – Лучше береги свою толстую задницу. Я буду играть по правилам, но это будет мой фильм, и снимать его буду я, я и только я. Я сам решу, ставить сюда толпы этих придурков, которые будут чесать яйца во время съемок, или нет. – И, презрительно сплюнув, он отпустил руку Скрофо. От неожиданности итальянец споткнулся и чуть не упал.

Достав из кармана греческие четки, которые приятно ласкали пальцы, Ник стал быстро их перебирать, одновременно выкрикивая команды:

– О'кей, Блуи, начинаем. Актеры первой сцены и все ротозеи должны занять свои места… немедленно!

Тихоокеанский прилив омывал сшитые на заказ туфли Умберто. В душе итальянца боролись два чувства – радость и дикая злоба. Да, он победил. Он будет продюсером этого фильма и сделает его с таким же мастерством, как в «Потерянный город». Но этот бешеный молодой режиссер унизил и оскорбил его на глазах у всей съемочной группы, сделав из него полного идиота, слабого и безвольного. О Боже, как он ненавидел выглядеть дураком и слышать, как над ним смеются окружающие.

Скрофо подумал, что ненависть Стоуна явно выходит за рамки их короткого знакомства. Они знакомы всего несколько дней. Ник был греком, и Умберто подумал: а не был ли он на Гидре в бытность Скрофо комендантом? А даже если так? Все греки – глупцы. Крестьяне тогда дохли на Гидре, даже не сопротивляясь. Они умирали либо от голода, либо под пытками, на расстрел они шли, как послушное стадо овец. У него не было к ним ни капли сожаления или уважения. Тем не менее, Скрофо вынужден был признать, что, хоть этот грек и унизил его, в своем деле он профессионал.

– Все хорошо, – с радостной улыбкой сказала Рамона, – все хорошо, дорогой Хьюберт. – Солнце ярко переливалось на ее богато разукрашенном костюме, а она продолжала изливать свои чувства: – Ты знаешь, дорогой, я так рада, что мы будем снимать «Кортеса» по сценарию Франковичей… Он мне намного ближе.

Умберто знал, что этот сценарий ближе ей только потому, что по нему к ее роли добавлено еще, несколько эпизодов. Однако он с благодарностью улыбнулся ей в ответ, хотя в душе у него все кипело от ярости и злобы. Он чувствовал, что краем глаза за ним наблюдают сейчас все актеры и операторы и, как ему казалось, украдкой смеются над ним.

– Хьюберт, у меня тут появилась идея. – Рамона накрыла его руку своей увешанной браслетами холеной рукой, и они не спеша пошли вдоль берега к съемочной площадке. – В этом убогом отеле, где вы остановились, нет ни кондиционеров, ни вентиляторов, там такое ужасное обслуживание… Я уверена, что всю эту ночь вы промучились от жары и не спали. Ведь не спали, так?

Умберто кивнул.

– А я живу одна-одинешенька в огромном доме, – кокетливо сказала она. – У меня столько комнат для гостей, что я не знаю, что с ними делать. Мне кажется, что вам будет у меня намного удобней и приятней, чем в отеле. Весь второй этаж будет в вашем распоряжении, вы сможете держать там слуг и секретаря. Тем более, здесь всего пять минут до Вилла Вьера. Ну, что вы скажете, дорогой Хьюберт, устраивает вас это?

– О, это очень кстати, благодарю вас. Спасибо, Рамона, – ответил он. – Вы очень предупредительны… впрочем, как всегда.

– Замечательно, – просияла Рамона. – Я предложила переехать ко мне этой маленькой француженке Доминик и ее наставнице. – Рамона с таинственным видом наклонилась к нему. – Молодой женщине небезопасно одной гулять по ночам в Акапулько. Я слышала, что на эту наставницу напали и чуть не изнасиловали прямо на пляже… всего несколько дней назад.

– Да??! – Умберто удивленно поднял брови, посмотрев на худую, похожую на привидение Агату, которая, как сторожевой пес, ходила вокруг Доминик. Кому же взбрело в голову ее насиловать?

Так как на съемках не было никаких секретов, вскоре вся съемочная группа знала о том, как Агата спасалась от головорезов из бара. Некоторые заключали пари, что, когда Джулиан выпроводит Инес рожать в Европу, Доминик переедет к нему жить со всем своим имуществом. Кое-кто спорил даже на деньги.

Глава 13

Сэр Криспин Пик смотрел на стройное загорелое тело Доминик, которая вместе с несколькими ребятами из съемочной группы весело бегала по песку возле воды. Съемки длились уже неделю, за это время она успела перезнакомиться со всеми, кто в них участвовал.

– Эта девочка чертовски соблазнительна. Хорошая приманка, а? – спросил он Рамону, которая сидела рядом с ним под большим зонтом и пила холодный чай.

– Да, хорошая, – улыбнулась Рамона, которая испытывала к Доминик отнюдь не материнские чувства. – Но я даю голову на отсечение, Криспин, что она еще девочка. Ей ведь только шестнадцать лет, она приехала из Франции и воспитывалась в хорошей семье.

Сэр Криспин медленно закивал головой. В его волосы были вплетены тяжелые косы.

– В это очень трудно поверить, моя дорогая. Откуда такие берутся во Франции? – спросил он, наблюдая, как Доминик со смехом и визгом вбежала в воду, преследуемая одним из самых симпатичных парней. – Да, в ней еще много детского, но выглядит она так, как будто ей нравятся не только эти невинные игры в волнах… но и кое-что другое.

Рамона приподняла очки, чтобы получше рассмотреть веселящуюся у воды нимфу.

– Чушь, Криспин. Агата следит за девочкой, как тигрица. Нет, не может быть, чтобы она уже ложилась с кем-нибудь в постель. У нее великое будущее. Она станет звездой, не ты ли это говорил? С таким лицом и с такими формами другого просто быть не может.

– Не знаю, дорогая, она не в моем вкусе, – иронически улыбнувшись, ответил сэр Криспин. Он с усмешкой посмотрел на ее накрашенное лицо. Да, она настоящая королева макияжа.

– Но твоя звезда, дорогая, сияла намного ярче. А сейчас вся «звездная система» распадается у нас на глазах, – сказал он.

– К сожалению, вы правы, – согласилась Рамона. – С каждым годом студии все чаще нанимают актеров по контракту. Большие звезды стараются быть независимыми.

– Как ты думаешь, из десяти подписанных ими контрактов принесет ли хоть один долговечную славу? – сухо спросил сэр Криспин.

Рамона ничего не ответила. Она думала о своей длинной и богатой событиями карьере, вспоминал, какой она была в возрасте Доминик.

– Мне интересно, что с ней будет в будущем, – сказал старый актер, обращаясь к самому себе. – То ли она Золушка, которая вернется в Сен-Тропез, чтобы через несколько лет стать добропорядочной домохозяйкой, то ли ребенок, которому суждено всю жизнь развлекаться, тратя себя на небогатых мужчин. Кто знает…

– Вряд ли она будет такой, Криспин, – рассмеялась Рамона. – Она так очаровательна, что мужчины будут выстраиваться в очередь, чтобы получить право сопровождать ее. Она не из тех, кто теряет голову из-за мужчины.

– Хм-м-м, – промычал себе под нос сэр Криспин, когда к ним присоединился Джулиан, вспотевший и раз горяченный после только что отснятой сцены.

– Господи, ну и жара! – прохрипел он, стягивая с себя бархатный кафтан и набрасывая на плечи легкую рубашку, – Послушай, старина, как ты можешь весь день таскать на голове этот идиотский парик? Никак не пойму. Какого черта ты его не снял?

– Мой дорогой друг, – шутливо ответил сэр Криспин, – дело в том, что на мою лысину, перед тем как надеть этот парик, вылили, по меньшей мере, фунт самого вонючего и самого крепкого клея. Смею тебя уверить, мой мальчик, что снимать его по вечерам настоящая пытка. Это намного ужасней, чем то, что мог бы выдумать Торквемада и вся испанская инквизиция.

Рамона и Джулиан громко рассмеялись. Костюмер Джулиана принес ему бокал холодного пива, и он жадно припал к нему губами, продолжая краем глаза наблюдать за предметом своей страсти, резвящимся в волнах.

Сэр Криспин повернул свои крошечные глазки в сторону Джулиана. Его особенно привлекали грудные мышцы Брукса, мощно перекатывавшиеся на груди, когда он жадно глотал пиво. Сэр Криспин был всегда неравнодушен к красивому мужскому телу, но он видел мало таких красивых мужчин, как Джулиан Брукс. Джулиан всегда напоминал ему скульптуру Аполлона работы Бернини, которую он видел в одном из музеев Рима.