Ирина Павская - «Джоконда» Мценского уезда

• Название: «Джоконда» Мценского уезда
• Автор: Ирина Павская
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17832-5

Серафима Нечаева — сотрудница картинной галереи — гордилась своей работой, хотя подруга Зойка считала, что ее можно только стыдиться и скрывать. Но оказалось, в их провинциальном музее тоже могут кипеть бурные страсти: после выставки Сима недосчиталась одной из картин — портрета дамы в черном. Кому она понадобилась, совершенно непонятно: автор «Дамы» малоизвестен, но вор почему-то позарился именно на нее, пройдя мимо подлинников Репина и Айвазовского. Милиция сочла, что это местные наркоманы решили раздобыть деньжат на дозу. Но Сима сразу заподозрила — «Даму» украли не просто так. А нет ли у картины «двойного дна»?

---

Я взглянула на часы — ого! — уже половина первого. Муся блаженно дремала, прижавшись к моему боку. Мягкий свет торшера распугивал темноту по углам. Привычная уютная обстановка — часы, книги, картина на стене. Картина… Сознание медленно возвращалось в реальную жизнь. И вдруг мысль, которую я пыталась ухватить сегодня весь день, ясно высветилась в мозгу, как на экране монитора. И ошеломила своей простотой и пугающей сутью.

Москва,

16 мая 1918 года.

Бесценная Машенька!

Нежно благодарю тебя за последнее письмо. Получила ли ты мое сообщение? Почта теперь так дурно работает. На Пасху я гостила неделю у сестры в Петрограде. Там тоже все перевернулось. Нынешнее лето будет безрадостным. Детей не удастся никуда вывезти, совершенно нет денег. Помнишь ли ты, как мы отдыхали за городом? Кажется, это было не с нами. А как рано утром нарочно прогуливались по дорожкам возле Александровского дворца, чтобы краешком глаза увидеть государя? О нем ходят страшные слухи. Бедный, бедный император! Несчастные дети! Какова-то будет их судьба? Жизнь с каждым днем становится все труднее. Невозможно достать приличной еды, выгребли из кладовой все жалкие остатки. Третьего дня послала Акулину на рынок продать мои серьги. Ее избили и серьги отняли.

Петя с каждым днем становится все мрачней, но работу свою не прекращает. Не понимаю, как можно заниматься живописью, когда вокруг такое творится. Скорей бы уже все кончилось. Страшно за детей, за их будущее. Недавно к нам приходила депутация, будут в нашу квартиру кого-то подселять, велели все вещи перенести в две комнаты. Это называется — «уплотнять». Не знаю, куда мы денем коллекцию Петра. Кому сейчас все это нужно?

Ну, прости меня за мрачный тон. Молись за нас. Прощай и храни тебя Бог.

Целую, глубоко любящая тебя Соня.

У моих товарищей по работе явный посттравматический синдром. Никак не могут прийти в себя после кражи, хотя прошло уже несколько дней. Никто никому не моет косточки, не выясняет отношений. Разговаривают вполголоса, как будто в доме покойник. Даже Си-Си изъясняется просто и односложно. Мы с Леночкой стараемся не попадаться ему на глаза. Сослуживице тоже морально напинали за пособничество нарушительнице дисциплины, то есть мне. Директор даже пригрозил, что отныне он не будет закрывать глаза на регулярные Леночкины опоздания. Конечно, Си-Си пытается облегчить свои душевные страдания поисками козлов отпущения. Сегодня козлы — это мы с Леной. А в остальном жизнь продолжается. Выставка моя закрыта. Экспонаты вернулись: какие в хранилище, какие на места своей постоянной дислокации. Все, кроме несчастной «Дамы в черном».

Следователь больше не появлялся. Наверное, раскинул невидимую сеть и ждет, не всплывет ли где наша потеря. Возобновились экскурсии. И по правде говоря, после скандала с кражей посетители просто валом повалили в галерею. Не каждый день в городе нагло воруют произведения искусства, а потому всем интересно — как да что. Новоявленные любители живописи тупо бродят по залам, а потом начинают приставать к сотрудникам с расспросами. Особенно достается Оле, которая пришла на место Галины Петровны. Как только очередной доморощенный Шерлок Холмс заводит с ней разговор о краже, она вся покрывается красными пятнами, а хвостик русых волос, перехваченный дешевой заколкой, начинает испуганно вздрагивать. Совсем замучили нашу тихоню. Оля, худенькая и невзрачная, стесняется, кажется, даже экспонатов. Вера Николаевна, которая знает все и обо всех, рассказывала, что Оля приехала в город из какой-то богом забытой деревни. Нашлись знакомые, которые помогли определить ее на проживание в общежитие. С работой у нас, мягко говоря, сложно. Все хлебные места вроде посудомоек в ресторанах и уборщиц в банке давно заняты и передаются строго по наследству. О продавщицах и говорить нечего — это элита с образованием не ниже высшего. А потому даже такие захудалые должности, как смотрительница зала галереи, ни дня не бывают вакантными. Вот Оля по каким-то своим жиденьким блатным каналам и попала к нам. Все ее жалели и старались чем-нибудь угостить во время обеда. Обед у нас «скользящий». Галерея, как все музеи, работает без перерыва. Мы договариваемся о времени, чтобы по очереди перекусить и отдохнуть. Сейчас как раз очередная партия сотрудников обедала. В том числе и я. В основном все приносили еду с собой. Была, правда, через дорогу вполне приличная пиццерия. Но туда никто из наших не ходил. Как говаривала насмешливая Лена, по причине зарплаты, не совместимой с жизнью. Вот и сегодня я дожевала свой бутерброд, выпила кефир и решила подышать свежим воздухом.

Весна окончательно утвердилась в нашем городе. Земля быстро подсыхала, кое-где уже проклюнулась зеленая щетинка травы. Деревья в саду стояли по-особому прозрачные, полные напряженного ожидания и внутренней жизненной силы. Яркий солнечный свет заливал улицу, воробьи совсем ошалели от счастья и гомонили, как цыгане, которым удалось облапошить очередного простачка.

Я присела на скамейку у входа в сад, закрыла глаза и стала неторопливо размышлять обо всем и ни о чем. Скамейка чуть дрогнула — кто-то неслышно подошел и уселся рядом. Просто нигде нет покоя бедной одинокой женщине! И, о господи! — раздраженные слова застряли в горле. Рядом со мной сидел Трентиньян. Ну, тот самый, из охраны.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся он. — Вы можете дремать дальше, я просто посижу рядом.

Какое там — дремать! Сердце вдруг заколотилось как безумное, а в горле разом пересохло, да так, что я не могла выдавить из себя ни слова. Должно быть, так выглядят полные идиотки. Охранник молча улыбался. «Любуется произведенным эффектом, черт бы его побрал!» — мелькнула в голове сердитая мысль.

— Вас ведь, кажется, Серафимой зовут? — Он достал пачку сигарет. — Можно, я закурю?

Мне удалось только слабо кивнуть.

— Серафима, — продолжал охранник задумчиво, — старинное имя и довольно редкое. Серафим — это ведь ангел? Значит, вы — ангел, только женского рода.

И этот туда же — ангел. Во всяком случае, вполне грешный.

— А меня зовут Борис. Борис Валевич. — Лицо охранника было абсолютно невозмутимым, словно он и не замечал моего ступора.

Борис… Какое удивительное имя! Боже, я совсем «тронулась», что же в нем удивительного? Очнись, Сима! Это весна, гормоны разгулялись, изо всех сил цеплялась я за жалкие остатки здравого смысла.

Над скамейкой повисла напряженная тишина. Как перед грозой, мелькнуло в голове.

— Сима, — вдруг сказал Борис, словно мы были много лет знакомы и только вчера расстались, — мне сейчас ужасно некогда. В самом деле, я уже опаздываю. Вы во сколько заканчиваете работу?

Я, будто под гипнозом, безропотно ответила:

— В семь.

— Подождите меня после работы минут десять, хорошо? Я вас встречу.

От неловкого движения пальцев сигарета, которую так и не зажигали, переломилась. Не дожидаясь моего ответа, охранник встал и быстро пошел прочь.

Я очнулась. В мир постепенно возвращались краски, запахи и звуки. Разум метался, отчаянно размахивая запрещающим сигналом. Проезд закрыт, рельсы разобраны! Кондуктор, нажми на тормоза, ну или хотя бы вели сбавить скорость! Но все было бесполезно. Что-то внутри сладко и тревожно заныло. Это был дурной признак. Локомотив мчался по шаткой дороге, и безумному машинисту стало наплевать на возможную пропасть впереди. Мой бедный, измученный ангел-хранитель, мой шестикрылый серафим демонстративно умыл руки и с укоризной во взгляде растаял в сияющей бездне.

Не помню, как прошел остаток дня. Я отвечала на какие-то вопросы, звонила по телефону, разбирала бумаги. И даже, по-моему, дважды спускалась в хранилище. Все на автомате. Время и ползло, и летело одновременно. Наконец старые часы прохрипели семь раз. Народ потянулся к выходу. Я сосредоточенно копалась в ящике стола и с дежурной улыбкой кивала уходившим. Десять минут восьмого ноги сами вынесли меня на крыльцо. В саду и у ворот никого не было. Прошло еще пять минут и еще пять. Совсем некстати в памяти всплыл недавно виденный фильм «Плащ Казановы» и его главная героиня, нелепая и наивная, то ли переводчица с итальянского, то ли тоже искусствовед.

— Эта романтическая дура прямо с тебя, один в один, — сказала тогда Зойка по ее поводу. — Ты также все веришь в бескорыстную неземную любовь, а в результате всякий раз получаешь в лоб!

Ну уж вряд ли Борис принял меня за богатую иностранку. Да и он не красавец-итальянец. А вот что касается несбывшихся иллюзий… Господи, а что вообще произошло? Подумаешь — назначил свидание и забыл. А я, дура, нафантазировала невесть чего. Так мне и надо! Пора бы уже в тридцать три года научиться в кармане держать фигу. И вообще, у меня много дел дома. Журнал, например, недосмотрен, да и обдумать кое-что необходимо.

Вдруг ржавые ворота сада жалобно скрипнули. Борис быстро шел, почти бежал по дорожке к крыльцу.