Татьяна Тронина - Мода на невинность

• Название: Мода на невинность
• Автор: Татьяна Тронина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19115-1

Если в прошлом девушки есть какая-то тайна, то это всегда придает ей шарма. Тайна, с которой приходится жить Ольге, мучает ее. Точно так же, как и влюбленный в нее мужчина. В конце концов девушка бежит из Москвы в провинциальный городок. Там она знакомится с красавицей Инессой, еще в школьном возрасте родившей двух сыновей. Имя их отца осталось загадкой для всех… Благодаря новой подруге Ольга постепенно приходит в себя. Однако в городок приезжают два мужчины, которые коренным образом меняют ее жизнь. Это ненавистный Олин ухажер. И некий иностранец, как две капли воды похожий на… давнего возлюбленного Инессы…

---

– Тогда все у вашего Рафика получится! – с вдохновением вскричала я. – Дочка мэра не может не...

– Есть и другое обстоятельство, – строго прервала меня Инесса. – Дочка мэра слишком самостоятельная девица, она может и не послушаться его. Приспичит ей, что платье непременно должно быть от Версаче или, на худой конец, от Юдашкина, – и все, никакие выборы ей не указ.

– Боже, какая интрига... Нет, я непременно должна пойти на этот показ мод, ведь там и платье это будет, да?

– Да. Решающий день, – у Инессы глаза сверкали от азарта. – Я буду представлять кое-какие летние модели, потом дефиле купальников нашей фабрики – как раз к купальному сезону, девочки восемнадцатилетние, много еще чего, особых сезонных ограничений не будет... а в конце выйдет Алина, она-то и покажет платье невесты. Прет-а-порте...

– Алина? Какая-нибудь особая красавица?

– А вот и нет! Впрочем, что же это я... Конечно, Алина девушка незаурядная, но только она комплекцией своей походит на Машу Соболеву. Алина долго работала манекенщицей в нашем доме мод, она профессионалка, но недавно родила и немного поправилась, отойдя от привычных стандартов. Машенька Соболева довольно пухловата. Размер сорок восьмой...

– Да-а, для манекенщицы многовато... – сочувственно протянула я. – Этак и я могла бы влезть на подиум! Мой размер.

Инесса улыбнулась и опять поправила на мне что-то.

– Да, и ты, – серьезно сказала она. – Кстати, ты тоже чем-то похожа на Машеньку, это довольно распространенный тип женской красоты в средней полосе – небольшая припухлость, вьющиеся светлые волосы, детское личико... беби-фейс называется... Все такое размытое, прозрачное, словно облачко...

– А Люсинда?

– Кто? – широко открыла она глаза.

– Это я так про себя называю Люсю Потапову, нашу соседку, – смутилась я. – Клотильда, Брунгильда, Люсинда...

– Забавно... Да, если б она сбросила килограммов тридцать... тот же беби-фейс, небесные краски... Знаешь, она ведь, Люся то есть, пользуется огромной популярностью среди местных мужчин.

– Но она любит мужа.

– Да, чрезвычайно ему преданна. И он ревнив, как Отелло. Он бы убил ее, если б она дала ему повод ревновать себя.

– Похоже на правду... – пробормотала я, вспоминая мрачное лицо Минотавра.

– А вот и парк, – вдруг сказала Инесса.

Я и не заметила, как мы дошли до него.

– Это старый вход, боковой, прежде бывший центральным, но теперь здесь редко кто ходит. Народ ломится с другой стороны, где карусели и шашлыки, как ты выразилась... А здесь только мамаши с колясками гуляют да старушки, любительницы тишины.

Перед нами была высокая ржавая ограда, которая едва сдерживала напор буйно разросшихся за ней лип, деревья словно стремились разорвать железные тиски, мешавшие им вырваться на свободу, заполонить весь Тишинск.

Мы прошли внутрь сквозь каменные ворота с облупившейся розовой краской, у земли покрытые мхом, – такие старые, что мне стало даже жутко, когда я проходила под ними, – а вдруг да и отвалится какой-нибудь кирпич и прямо мне на голову...

– «Немые тени вереницей идут чрез северный портал, но ангел Ночи бледнолицый еще кафизмы не читал...» – пробормотала я, с опаской поглядывая вверх.

– Анненский, – с улыбкой кивнула Инесса, поглядев на меня с нежностью. – Иннокентий Анненский.

– Да. Называется стихотворение «Тоска возврата».

– Впрочем, до сумерек еще далеко...

– Портал, – повторила я, оглянувшись на старинные ворота. – Их только так и можно назвать, уж больно мрачное сооружение. Лет двести, триста...

– Да, при Екатерине строили. Панинский парк. Есть даже беседка полуразрушенная, тех лет, владения графа Панина. Дальше, за парком, дворец Панина, ныне городской архив, за ним старинное кладбище... Помнится, я уже говорила тебе, что в этом месте сходились три дворянских поместья.

Мы шли по разбитой асфальтовой дорожке, и над нами нависали липы, здесь было прохладно и сумеречно, Инесса так ласково улыбалась мне, что я чуть не заплакала... Бог знает, отчего вздумалось мне плакать, тоска мешалась с радостью, эти аллеи ввергли меня в какое-то элегическое настроение.

– Да, говорила, – глубоко вздохнула я. – Очень печальное место, недаром ты...

– Есть места и печальнее! – засмеялась моя спутница и кончиком мизинца смахнула у меня слезу со щеки. – Оленька, ты прямо царевна Несмеяна какая-то...

– Ну да! – засмеялась и я сквозь слезы. – Недавно с тетей Зиной были на пушкинском вечере – «Мне грустно и легко, печаль моя светла...». Не об этом ли месте?

– Нет, ты забыла, Пушкин печалился на холмах Грузии. Хотя... Там есть продолжение, у этих строчек. – Инесса внимательно, с любопытством смотрела на меня. – «Печаль моя полна тобою». Что, у царевны есть принц? Кто он? Я больше чем уверена, что существует некто, кто заставляет нашу девочку страдать...

Я вздрогнула и поежилась.

– Холодно?

– Нет, но...

– Ладно, я не буду тебя пытать. – Она провела рукой по моим волосам, но я и не думала сердиться.

В старом Панинском парке на самом деле было тихо и малолюдно, лишь изредка, с порывом ветра, доносились с новой территории звуки музыки и стрекот аттракционов. За те полчаса, что мы бродили по аллеям, я увидела лишь нескольких старушек на лавочках, унылую долговязую мамашу с коляской и компанию из троих мужчин, которые прямо под липой отмечали какое-то событие, держа в руках пластиковые стаканчики, да позади нас брел тощий юноша с длинными светлыми волосами, вертя в руках кусок проволоки.

Поначалу я совсем не обращала на него внимания, но потом, на одной из самых тенистых и заброшенных аллей, беспокойство неожиданно овладело мной.

– Послушай, что это за тип? – шепнула я на ухо Инессе, преспокойно рассказывающей об истории города Тишинска. – Извини, конечно... А вдруг он на нас набросится и задушит своей проволокой...

– Кто? Где? – встрепенулась она, оглядываясь по сторонам.

– Да вон, сзади...

– Ах, это... – с облегчением вздохнула она, заметив нашего спутника. – Его не стоит бояться, я его знаю. Это Костя, местный дурачок. Совершенно безобиден.

Она вытащила сигарету, закурила, помахала рукой издалека этому Косте, на что он не обратил внимания. Или сделал вид, что не заметил.

– Его родители – очень приличные люди, работают на нашей швейной фабрике.

– Ты уверена...

– Да. Трусиха! – упрекнула она меня. – У него то ли шизофрения, то ли олигофрения, впрочем, я не специалист... Давай присядем?

Мы сели на лавочку и лениво принялись рассуждать о психиатрии – какая это темная наука, и как легко сойти с ума даже людям нормальным, без генетических отклонений... Костя встал под дерево шагах в тридцати от нас, крутил в руках свою проволочку и как будто глядел в сторону, но я теперь точно знала, что мы чем-то заинтересовали его. Впрочем, после слов Инессы я уже не боялась его.

Он был совсем юный – лет восемнадцати-двадцати, очень тоненький, чисто, но как-то жалостно одетый – в серые бесформенные брюки и вылинявшую клетчатую рубашку, личико – узкое, напряженное, и только волосы были хороши – длинные, густые, светлые, они отливали золотом даже в тени.

– Бедная мать... Каково ей? – вздохнула я, имея в виду Костикову родительницу. – Вообще, как страшно носить в себе ребенка и не знать, здоров ли он будет, ибо даже наука...

– Будет тебе, – устало перебила меня Инесса. – Дурацкая тема. Давай о чем-нибудь другом.

Мы встали и побрели дальше, сзади тащился Костя, глядя по сторонам.

– Он теперь не отвяжется.

– Как? Совсем? – испугалась я.

– Просто не обращай на него внимания. Он же не мешает нам, правда?

– Уж больно хороши волосы у него... – повторила вслух я свою мысль.

– Замечательные, ни у кого таких не видела! – поддержала меня Инесса. – Только какой в них смысл, ведь, кроме этих волос, у него нет ничего.

– Смысл есть, – возразила я. – Ничего просто так на этом свете не бывает, рано или поздно смысл этих прекрасных волос должен открыться!

– Скажешь тоже! – усмехнулась моя спутница. – Ты ищешь тайну там, где ее нет.

Я некстати вспомнила историю, связанную с прошлым Инессы, и мне вдруг нестерпимо захотелось спросить, кто был отцом ее детей...

– Инесса...

– Что? – тихо спросила она, глядя на меня своими блестящими рысьими глазами. Она бы не ответила да еще и посмеялась бы надо мной – как-нибудь особенно обидно, такие, как она, очень ловко умеют делать это. Но зато такие не смеются над чужими тайнами...

Мы прошли парк насквозь, причем Инесса каким-то чудом нашла в густой листве калитку, открывавшуюся на совершенно незнакомую мне улицу, и мы оказались перед старинным особняком с колоннами.

– Бывший дворец графа Панина. Ныне архив, – сказала Инесса. – Идем дальше или домой?

– Дальше, – кивнула я. Меня все больше и больше мучила мысль о том, что если кто и способен меня выслушать, так это Инесса. В самом деле, отчего не рассказать ей все, уж она-то могла посоветовать что-нибудь дельное, у женщин с такими рысьими глазами всегда наготове какая-нибудь неожиданная мысль – а не только одни слезливые эмоции, как у бедных овечек вроде моей тетушки... – А что дальше?