Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

• Название: Колодец забытых желаний
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21130-2

Вот сейчас, в этот самый миг, в это самое мгновенье, когда он должен принять судьбоносное решение, Олег Петрович испугался. Испугался и подумал: зачем ему это нужно?! Эта женщина, эта новая жизнь?! Но события последних дней все перевернули, все поставили с ног на голову… Икона с ликом преподобного Серафима Саровского, которая словно сама попала к нему в руки, кража из музея уникальной демидовской коллекции, убийство его старого приятеля антиквара Василия Дмитриевича… Ясно как божий день — все это было предопределено. Предопределено кем-то свыше. Кем-то, кто послал ему на жизненном пути эту женщину.

---

Он опять позабыл, как ее зовут. «Что-то с памятью моей стало!..»

— Дела, — проскрипел Олег Петрович.

— Вот с тем старым перечником дела? — весело удивилась барышня. — Да ладно тебе! Или ты решил ему отсвинярить, чтобы он мне кресло добыл?

Олег сбоку посмотрел на нее. Ах, какая хорошенькая, глаз не оторвать!

— Что я… решил? — спросил он осторожно.

— Ой, ну так все говорят! Ну, денег дать, чтобы он кресло достал! Ну, признайся, да? Да?

А может, ну ее на фиг, и роман с ней тоже на фиг?! Может, не стоит?!

Отсвинярить!..

Олег Петрович повел шеей, которой вдруг стало неловко в высоком воротнике свитера, и посмотрел в окно.

Гена неспешно разворачивался на расчищенном от снега пятачке перед лавкой Василия Дмитриевича, а по обледенелым ступеням уже кто-то поднимался, и Олег вдруг подумал, что старик, в отчаянии опрокинувший уже примерно две трети графинчика, вряд ли будет в состоянии принимать посетителей и клиентов.

Он еще раз взглянул в окно, и что-то смутно знакомое почудилось ему в человеке, который не торопясь поднимался по ступеням и уже взялся за медную ручку, чтобы потянуть на себя дверь.

Но прекрасная барышня держала его под руку, щебетала рядом, и он не стал приглядываться к посетителю старика.

Человек, проводив глазами громадную, как кит, машину, помедлил и вошел в лавку.

У него был пистолет, и поэтому руку из кармана он не вынимал.

— Василий Дмитриевич! — позвал он. — Это я!

— А? — отозвался из-за ширмы старик. — Здравствуйте, батюшка!

— Василий Дмитриевич, вы достали то, что я просил?

Старик, который выглядел сегодня совсем неважно, подслеповато на него прищурился, завздыхал, забормотал по-немецки, загремел ключами и двинул в свою кладовку. Посетитель постоял у двери и пошел следом за ним. Он был проверенным и давним клиентом, и старик его нисколько не опасался.

Пистолет в кармане становился как будто все тяжелее, и вороненая ручка словно обжигала ладонь.

Он знал, что должен это сделать, и вдруг всерьез перепугался.

Ты сможешь, сказал он себе. Ты должен.

Он вытащил из кармана пистолет и заложил руку за спину.

Старик возился в кладовой, гремел ключами.

Посетитель подошел к двери и остановился.

Старик обеими руками вытаскивал из сейфа тяжеленную серебряную шкатулку, отделанную самоцветами.

— Вот, извольте видеть, батюшка, вот и наш, так сказать, тайник! — Он поставил шкатулку на какую-то длинную полку, тянувшуюся вдоль стены и заваленную всяким хламом. — Если вы повнимательнее присмотритесь, то обнаружите именно здесь отверстие, при помощи которого можно тайник открыть. Да вы посмотрите, посмотрите, какая работа, а ведь середина восемнадцатого века! Да что мы здесь, пойдемте к моему столику, там у меня и лупа, и свет получше!

И старик поволок шкатулку из комнаты, обнимая ее, как живое существо.

Человек помедлил и вышел следом. Рука с пистолетом у него за спиной мелко дрожала.

— Вот-с, две пластины, и между ними небольшой зазорчик! Если вы потянете за нижнюю, ящичек выедет, и…

Давний и проверенный клиент вынул из-за спины руку, в которой был пистолет.

— А это что такое? — удивился старик. — Голубчик вы мой, зачем же оружие? Здесь же нет никого, кроме нас, у меня здесь, вот видите…

Гость вдруг взвизгнул страшным голосом, поднимая руку, старик отшатнулся, но выстрел настиг его, грянув в тесном помещении, как взрыв.

Антиквар упал на колени, прижимая руку к боку, из которого вдруг полилось черное и горячее.

Он все еще был жив, этот вздорный старик, и гость выстрелил еще раз — и как будто лопнули и разорвались барабанные перепонки! Старик закашлялся и пополз как-то странно, боком, и стал вытягивать руку, и почти достал до его ботинок, и эта страшная рука умирающего показалась убийце омерзительной. И тогда он стал стрелять в тело, которое подпрыгивало и корчилось, и не остановился, пока не расстрелял все патроны.

У Федора зуб не попадал на зуб, когда наконец он добрался до широких ступеней, которые вздымались из затоптанного и кое-как расчищенного от снега тротуара и, казалось, вели прямо в рай.

Где-то он потерял свою шапку и совершенно не мог взять в толк, где именно. Волосы лезли в глаза, он все время заправлял их за уши и шмыгал носом, которому тоже было очень холодно.

Руки у него дрожали.

Он подозревал, что все будет плохо — на пути к свободе непременно случается что-нибудь ужасное, так уж заведено! — но даже представить себе не мог, что все будет настолько плохо.

На последней ступени он поскользнулся и влетел в широкие, сверкающие раздвижные двери.

Он должен, должен!.. Он не может позволить себе отступить.

Даже просто войти в просторный вестибюль с чистейшими мраморными полами, с конторкой, охранником и двумя одинаковыми секретаршами в строгих костюмах и очках было почти немыслимо.

Федор отчаянно трусил, и каждый шаг по сверкающему мрамору давался ему с трудом. Он шел к конторке и боковым зрением видел, как охранник негромко сказал что-то, будто сам себе, и не спеша двинулся в его сторону, а секретарши в одинаковых очках переглянулись и уставились на Федора во все глаза.

— Здрасти, — хрипло сказал Федор и нервно заправил волосы за ухо. — Можно мне увидеть Алексея Дмитриевича Башилова?

Секретарши молчали, как воды в рот набрали. Охранник приближался. Из каких-то потайных дверей в углу огромного и роскошного вестибюля вышел еще один и стал у турникета.

Федору стало жарко.

Секретарши еще раз переглянулись, и та, что была справа, спросила замороженным голосом, есть ли у него пропуск.

Федор ответил, что нет, но, если позвонить, может быть, его и примут.

Та, что была слева, пожала плечами, повернулась вместе с креслом и стала глядеть в компьютер. Федор ее больше не интересовал. Та, что была справа, тоже пожала плечами, но тем не менее взяла крошечную перламутровую трубку со сверкающей подставки, потыкала острым ноготком в кнопки и совершенно другим, оттаявшим, весенним и радостным голосом сообщила, что к Алексею Дмитриевичу просится какой-то человек, но у него нет пропуска. Тут она прижала ладошкой трубку и спросила у Федора, как его зовут.

Он сказал.

— Как?! — удивилась секретарша и почти по слогам повторила в свою перламутровую трубку: — Федор Алексеевич Башилов.

Та, что была слева, перестала печатать и уставилась на него. Охранник замер у него за плечом, поправляя витой шнурок за ухом. Федор оглянулся на него затравленно. Он чувствовал себя ужасно.

Перламутровая трубка что-то прострекотала, секретарша кивнула и неспешным движением вернула ее на подставку.

— Ваш паспорт, пожалуйста, — сказала она Федору уже не замороженным, но и не весенним, а удивленным голосом. — Или водительские права.

Федор полез в нагрудный карман и извлек паспорт.

— Знаете, куда идти?

Он не знал.

— Пожалуйста, в лифт и на двенадцатый этаж. Там вас проводят.

Охранник у турникета смерил его равнодушным ящеричьим взором, но турникет, к которому Федор приложил выданную ему пластиковую карточку, беспрепятственно пропустил его к сверкающим лифтам. Федор уже совершенно изнемог от напряжения, и жарко ему было ужасно.

— Зачем ты притащился сюда? — первым делом недовольно спросил отец, когда сына провели в кабинет. — Я тебя не приглашал.

— У меня… дело, — запнувшись, ответил Федор. — Я хотел поговорить.

— Какое у тебя может быть дело! — фыркнул отец презрительно.

Он стоял в фонаре огромного окна, словно вынесенного на улицу, и там, за окном, до самого горизонта простиралась окутанная морозной дымкой Москва, и красное лохматое солнце низко стояло над замерзшей рекой.

Отец оглянулся на Федора, топтавшегося в дверях, и приказал:

— Садись! Да не сюда! Вон стол для переговоров, туда и садись!

Федор решительно не знал, который из двух стол для переговоров, и отец нетерпеливо, подбородком, указал ему, куда именно нужно садиться.

Федор сел.

— Ну?

Отец все еще продолжал смотреть в окно, стоя в эркере, и казалось, что он летит над замерзшей Москвой, со своими длинными, зачесанными назад волосами, в черной рубашке и лакированных ботинках.

Демон, неожиданно подумал Федор.

— Ну?! — повторил отец с нажимом. — У меня времени нет! Говори или… проваливай!

Федор рывком вытащил рюкзак, на который плюхнулся с размаху. Сидеть на нем было очень неудобно.

Он аккуратно прислонил его к стулу и поднял на отца глаза.

Я ничего не смогу сказать, подумал он с ужасом. Ничего.

Этот человек завораживал его, как удав — глупого кролика.

Отец какое-то время молча рассматривал его.

— Тебя мать, что ли, прислала? Денег опять дать?!

— Н-нет! — быстро и горячо воскликнул Федор. — Она даже не знает, что я здесь… у вас.

— Ты у меня, да, — язвительно сказал отец. — Но мне некогда с тобой валандаться! Что тебе от меня нужно?