Виктор Смоктий - Свадебный рэп

• Название: Свадебный рэп
• Автор: Виктор Смоктий
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035104-6

Невероятные приключения бедного российского инженера в веселой Голландии!

Престарелая невеста по объявлению, сделавшая себе огромное состояние на сочинительстве эротических романов…

Суровый крестный отец отечественных братков, известный под элегантной кличкой Фаренгейт…

«Блеск и нищета» развеселой амстердамской гей-тусовки, спонсируемой эксцентричным мультимиллиардером-благотворителем…

И конечно, всемогущая «рука КГБ», протянутая из далекой Москвы!

И это — лишь немногое из перлов искрометно смешного, фантасмагорического романа Виктора Смоктия!

---

— Тут есть опасность впасть в другую крайность. Толстой, скажем, предлагает человеку ставить перед собой цель, выходящую за рамки реальной жизни, — сказал Саша, раздирая в тарелке дымящиеся куски яичницы, — но при этом исчезает сам стимул достижения цели, то есть повод для выпивки. Я, например, не уверен, что за пределами реальной жизни есть алкоголесодержащие сущности.

— Толстой не нальет, — подтвердил Леня.

— И так что ни возьми, везде повод первичен.

— И революции?

— В первую очередь. Любая революция — это только повод для разграбления винных подвалов. Свержение политической власти — это все слова, главное — подвалы. Там надо искать повод для совершения революции.

— Точно, — вдохновился Леня, — значит, развал СССР…

— Был запрограммирован, потому что надо было где-то выпить, и если бы они собрались не в Беловежской Пуще, а где-нибудь в Ческе Будеевице, хрен бы им удалось так просто завалить Союз нерушимых республик свободных. Повод не тот. Там это была бы просто пьянка, а здесь — событие мирового масштаба.

— Тогда и свержение Горбачева объяснимо, — продолжил Леня развивать стройную систему Саши о первичности повода для выпивки в причинно-следственной цепи исторических событий. — Понадобился кабинет, где Ельцин мог бы выпить со своими друзьями одну-другую бутылку виски, и пришлось выкинуть Михаила Сергеевича из отечественной истории. Говорят, во время этой исторической пьянки там кто-то даже мочился.

— К моей теории данный факт не имеет никакого отношения. Это скорее зоопсихология: животные очень часто метят свою территорию мочой и фекалиями, — заметил Саша, намазывая на тост мягкий сыр.

— Да, у людей считается западаю оправляться в комнате, если на столе стоят продукты, — озадаченно проговорил Леня. — Теперь я представляю, какой пресной была бы история, если бы все исторические свершения не были поводом для банкета. Мрак. Даже выпить захотелось. — Леня, потянулся к «Абсолюту», но Саша отодвинул бутылку:

— Давай будем последовательны до конца: определимся с поводом, добьемся его осуществления и с чувством выполненного долга оторвемся по полной программе.

— Давай, — согласился верный друг, — только если ничего у нас не выйдет и мы везде пролетим, все просрём и потеряем — тогда тоже по полной программе.

— Акуда мы на хрен денемся, — поддержал его предложение Саша. — Исключения только подтверждают правило. Аможет, это и не правило вовсе, атак, неверная гипотеза, и миром правят какие-то другие закономерности.

— Какие? — презрительно прищурился Леня. — Экономические, что ли? Они управляют миром до тех пор, пока кому-нибудь из гениев человеческих выпить не захочется. Атам есть эти законы, нет их — уже насрать, все начинают работать на будущий банкет. Убивают, терпят лишения, но повод определен, и уж тут хрен куда выскочишь. Потом миллионные жертвы оправдают исторической необходимостью, а ведь это просто кому-то по конкретному поводу выпить захотелось. Но наверное, бывают случаи, когда и дело вроде большое делается, и во главе личность крупная, но непьющая?

— Конечно, бывают, — согласился Саша, — но тогда это дело обречено на провал. Без вариантов. Возьми, например, того же Горбачева. Предложил вначале народу прекрасный повод — всем выпить в двухтысячном году на новоселье, а потом сам же все сухим законом и изгадил. Отнял у народа мечту, а тот ему и отомстил полным равнодушием во время разборки в девяносто первом. В страшное время живем… Раньше, например, какой-нибудь царь накуролесит, а расплата через века еле-еле его потомков достает. А сейчас не успел оскорбить народ нехваткой выпивки — и пожалуйста: заходят в кабинет, выпивают и ссут в красный угол.

— Большевики, — с отвращением сказал Леня. — Им всегда кажется, что цель оправдывает средства. А цель только тогда и цель, если это повод для выпивки, за это люди даже и на смерть пойдут, зная, что кто-то пусть не сейчас, а в будущем все-таки нажрется до усеру, пожиная плоды их нечеловеческих трудов. Только за это люди могут простить ошибки и даже преступления власти, ведущей их хрен знает куда, но где маячит выпивка.

— Не-а, — помотал головой Саша, — ни в жизнь не простят.

— Простят, — не унимался Леня.

— Спорим, не простят, — протянул руку Саша.

— На что? — азартно спросил Леня.

— Само собой, на бутылку, — сказал Саша.

— А как мы узнаем, кто проиграл? — поинтересовался Леня.

— Кто купит бутылку, тот и проиграл, — объявил Саша правила.

— Ну, тогда я проиграл, — с безнадежностью в голосе сказал Леня.

— Нет, я! — категорически возразил Саша. — Где здесь поблизости магазин?

— Я сейчас скажу ужасную вещь, но ты, пожалуйста, постарайся понять меня правильно. Да, каждый из нас имеет право и готов оказаться в проигрыше, но давай соберемся с духом и временно отложим реализацию этого права.

— Депонируем, — уточнил Саша.

— Да, до того момента, когда судьба однозначно даст нам знак, кто из нас действительно проиграл, — торжественно произнес Леня.

— Надо же так запутать простое в общем-то дело! — со смехом закончил спор Саша, убирая со стола тарелки и чашки и складывая их в мойку.

Пока Саша мыл посуду, Леня поставил на проигрыватель пластинку, привезенную ими из Москвы, и пошел в душ.

Услышав мелодию, Саша застыл как завороженный: какие-то неясные образы, рождающие в душе теплое щемящее чувство счастья, возникали в его воображении. Он не знал, где слышал эту песню, но она показалась ему родной, словно привет из детства.

— Лень! — крикнул он, чтобы перекричать душ.

— Что? — выглянул Леня из ванной.

— Что это за вещь? — махнул Саша в сторону проигрывателя.

Некоторое время Леня молчал. С его тела ручьями стекала вода, и скоро у ног собралась большая лужа. Саша встревожился, потому что не понимал, почему друг молчит, а на его лице написан ужас.

— Е…т… м… ты что, совсем них… не помнишь? Это же, б…е…т…м… Питер, Поль и Мэри. «Я выхожу замуж в следующий понедельник», песня так называется! Ты вчера всех затрахал этой пластинкой, никого к проигрывателю не подпускал. Тебе ее Валентин и подарил, потому что ты без нее уезжать не хотел.

— Что ему, жалко, что ли, у него вон сколько этих пластинок, полный буфет, — попробовал оправдаться Саша. — Ты бы спросил его, откуда у него их столько?

— Я и спросил, — ответил Леня, достав из-за двери швабру и вытирая под собой воду. — Он фарцевал раньше пластинками, а потом подсел на них.

— Как подсел? — удивился Саша.

— Ну, как на наркотики подсаживаются. Стал разбираться в музыкальных течениях, полюбил кантри, соул, фолк, короче, отравился. Все, что раньше фарцой зарабатывал, стал на пласты тратить — и вот тут-то и возненавидел фарцовщиков всей душой. А ничего другого не умеет, вот теперь только трахается и пьет. Я ему пластинок по пьяни обещал прислать, а теперь жалею. Какая здесь в Европе к хренам музыка — цыганские кантри, австрийский рок, чешский рэп. — Леня махнул рукой и скрылся в ванной.

Шопинг

Леня священнодействовал в ванной. Сначала он почистил зубы специальной английской пастой, которая, согласно рекламе, не только придает зубам белизну, но и снимает похмельный синдром, улучшает сон, пищеварение, воздействует на карму, увеличивает, нет, гармонизирует потенцию, а поэтому улучшает настроение, делает человека модеративным, толерантным, амбивалентным и позитивно-корпоративным. Затем он снял излишнюю модеративность и амбивалентность специальным мужским гелем, восстановив утраченный во время пребывания в России РН внешнего кожного покрова мазью «Дядюшка Хо», которую применяли в джунглях Вьетнама американские «морские котики», вынужденные несколько ночей кряду спать в сточных канавах, ожидая сигнала к атаке. Побрился старенькой, но надежной механической бритвой, купленной еще женой — горький вздох — на рождественской благотворительной распродаже в помощь детям пожарных, которые погибли при тушении чудовищного взрыва на фабрике праздничных салютов, закапал в глаза дексаметазон, надел халат и вышел из душной ванной. Жидкость кипела и дымилась в уголках глаз, восстанавливая эластичность и прозрачность роговицы, сужая какие надо кровеносные сосуды и взбалтывая колбочки цветового анализатора глазного яблока после глубокой алкогольной интоксикации, испытанной Лениным организмом в России за одни сутки, интоксикации, которая свела бы в могилу среднего взрослого европейца в считанные минуты без всякой надежды на спасение.

Пока не закончилось усвоение живительной жидкости, мир виделся Лене подернутым цветным туманом, словно пейзажи на полотнах Писарро. И в центре этого прекрасного мира дергалась огромная цветная амеба — Саша.

— Ты готов? — спросил расплывчатую тень Леня.