Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

• Название: Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: История

---

Вот для этого и было создано христианство, но Аристотель даже предположить не мог, что оно может быть создано после того, как он, так сказать, все разложил по полочкам. И главным виновником в создании христианства стал не кто иной, как папа Гильдебранд с его «цезаризмом», он же Иисус Христос по весьма доказательным данным «Новохрона–2». А потом была инквизиция, потом попу – иезуиту Скалигеру поручили написать новую историю мира. Католичество стало создавать одну империю за другой в Западной Европе, пока не грянула Реформация и Просвещение. Католики переключились на Латинскую Америку. В Европе им больше никто не верил. Потом русские цари, почуяв ослабление католичества, вышли из него и создали свое, более мерзкое, так называемое православие, сперва на купленной у турок царем Иваном III кусочке земли – Новом Афоне, куда ныне зачастил наш патриарх. Потом на основе православия создали Российскую империю. Разве мог все это предусмотреть умный грек? Ведь это же такая дурость со всех точек зрения.

А теперь, когда я изложил взгляды Аристотеля, я еще раз хочу спросить господина Кессиди, если он жив, конечно: где вы нашли у Аристотеля, что он поставил науку выше нравственности (совести)? Я, например, хоть убей, не могу понять.

Сейчас я хочу вернуться к Ренану, у которого взял термин «восточный синкретизм» (см. также раздел «Два первых века христианства»). Ренан с большим неодобрением пишет, что восточный синкретизм, то есть невообразимая путаница правоверия, вмешался в такое милое его сердцу католичество, и едва не испортило его. Что касается еврейских эмиссаров, то да, был такой Гегезипп, инспектировал католичество и остался им доволен, хотя сам Ренан этого и не понял. А вот экспансии с востока не было, с востока только подбросили идею христианства, а уж папа Гильдебрант разобрался с этой идеей сам. Неплохим доказательством является сам католический крест, который очень был известен в «Древнем Риме» и на него вешали всех, кто плохо себя ведет. На востоке же просто–напросто таких людей садили на кол. Вот этот кол вдобавок к самому кресту и является вкладом востока в дело христианства, если не считать самой идеи.

В «Нравственных письмах к Луцилию» Сенека упоминает о специальном отростке, имевшемся на кресте, на который садился наказываемый. Добросовестный переводчик расшифровывает: на основание креста, на его вертикальную часть, крепился специальный брусок, перпендикулярный к нему. На этот брусок и садился наказываемый так, что он оказывался у него между ног. Руки же распростертые привязывались к большой перекладине. Переводчик не описывает, зачем это: или для удобства или для утяжеления мук. Вот мне и кажется, что этот «перпендикулярный брусок» и взят у востока, но потом, в веках потерян. Скажу еще, что Сенека пережил Христа, если верить Скалигеру, основателю современной традиционной хронологии, лет на тридцать. Как не жаль мне Ренана, но скажу, что не «восточный синкретизм проникал в католичество», а наоборот, католичество проникало на восток всеми своими силами, прекрасным доказательством чего служит двоеперстие на Руси до «великого раскола».

Мне очень не нравятся также слова Ренана насчет того, что «мифический мир Греции и Востока тайно вкрался» в католицизм и не предоставил Иисусу «почти никакой роли», как будто он не бог, а народный артист, добавлю я. А, между тем он, Иисус, по словам Ренана «сделал улучшение сердца» народа. Этими несколько толстоватыми намеками Ренан хочет сказать, что еврейская Библия посвящена не тому, кому Ренан считает лучше ее посвятить. А вот Греция тут при чем? Мифы мифами, у всех мифы были, в том числе и про царей Древнего Лациума (Рима), которые фактически были царицыными мужиками по вызову, но ведь был и Аристотель в Греции, чтобы не перечислять вновь всех ее философов.

Дале идет еще оскорбительнее, видно Ренан «в тот день не стой ноги встал»: «Эти восточные измышления содержали все что угодно, кроме здравого смысла и доброй нравственности». За это я его и назову апологетом худой нравственности, ибо он, судя по этому его выражению, вообще не понимает, что такое нравственность. Если Чебурашка, например, призывает «давайте жить дружно», то ему можно верить, потому что он говорит это от чистого сердца, он всей своей кукольной жизнью показал что он хороший. А если Волк из «Красной шапочки» говорит, что он и ее бабушка – брат с сестрой, то можно ли ему верить, Волку? А богочеловеку, только что испепелившему неповинное дерево, выгнавшему из чужого «клуба» торгующих там по лицензии «лотошников», которому изменил его брат Иуда и так далее, можно верить, когда он говорит как коммунист: «человек человеку – друг, товарищ и брат»? Может быть, поэтому Ренан спирает это все на «восточный синкретизм»? Оставляя своего кумира, всего в белом? Да, и сама Греция, если я не ошибаюсь, находится к востоку от центра католичества. Ведь и коммунисты не уставали это повторять, а где они сегодня? Что толку с этих слов «добрая нравственность», если не только в душе пропагандиста, но и в душе народа их нет, и не предвидятся? Разве не знают люди сегодня доподлинно, что рядом с добром всегда живет зло? Теперь–то, я надеюсь, это доказано окончательно. И победить зло голыми словами никогда не удастся. Зло побеждается законами, боязнью их нарушить, неотвратимостью наказания, а не благими пожеланиями, как бы красиво они ни звучали, как бы их ни поддерживало лицемерное «общественное мнение», формируемое на заказ.

Далее Ренан осуждающе приписывает «восточному синкретизму» «нравственное безразличие, ненужность мученичества». Это, дескать, зачем вы нам дали христианские оргии? Так что ли? Как будто Кибела, Афродита и Венера не родные сестры? Почитайте Апулея, про то, как она посылала своего сыночка Амура делать людям пакости. А вот здравого смысла в христианстве ни на грош, весь он остался на востоке от католичества, у Аристотеля.

Николай Кузанский, тоже философ, но католичества

Ярый приверженец католицизма, хотя жил в период начавшейся Реформации. «То, что Платон называл душою мира и Аристотель – природой, есть бог…». Кузанский и Аристотель – сравнение. «Справедливость – все–таки … числа». Материя вторична, а мысль, то есть бог – первична. Благо человека – незнание. Абсолютная истина – есть. Куда из католичества пропало иконопочитание? «Как велико изобилие твоей сладости, которую ты хранишь для боящихся тебя». Семя – это бог. «Совпадения противоположностей». «Твоя сущность троична, и все же в ней нет трех частей». Пример рассуждений Кузанского. «Ваш заказ, папа римский, выполнен». Никакими другими философскими вопросами Кузанский не занимался. Он «младше» Аристотеля на 1800 лет.

Как открываешь только его книги, сразу становится ясно, кому он служит. Он служит католичеству, единому богу, творцу всего и вся. Он пишет: «То, что Платон называл душою мира и Аристотель – природой, есть бог, создающий все во всем; и он творит в нас ум» (Николай Кузанский. Сочинения в двух томах. Издательство «Мысль», М., 1979, т.1, с.435). Доказать это никто и никогда не сможет, а потому эта фраза Кузанского чистая апология, не больше. Или вкус и цвет, в которых «товарища нет». Я не буду доказывать, что бога нет, я это тоже ничем не смогу доказать. Если не считать доказательством то, что у бога должен быть такой компьютер, что едва ли поместится в бесконечной вселенной. Ведь ему надо непрерывно следить за всем и вся не только в нашем земном мире, но и во всей большой вселенной, со всеми туманностями и галактиками. Но и это, к сожалению, не доказательство. Нельзя считать доказательством отсутствия бога и простой здравый смысл: а зачем ему все время, непрерывно вмешиваться во все и вся, что нельзя создать единственный раз самонастраивающуюся систему и потом отдыхать, внося время от время коррективы? Я знаю, что я боюсь Бога, как и все люди на свете, не считая дураков, и, по–моему, этого достаточно. Аристотель, кстати, не доказывал, что бога нет. Коммунисты пытались доказать, но у них ничего не вышло. Надо просто выяснить, почему некоторые философы стараются доказать, что бог есть, и какие они используют для этого методы, и кто они сами.

Священнослужитель, последовательно прошедший почти все ступени церковной карьеры и достигший ее вершины (1450 – епископ, кардинал, 1458 – генеральный римский викарий), ревностный деятель римской католической церкви, имевший целью «вернуть гуситов в лоно католической церкви», писавший своему руководству «Возлюбленному богом высокопреосвященнейшему отцу господину Юлиану, достопочтенному кардиналу святого апостольского престола, моему уважаемому наставнику» – вот кто такой Кузанский (1401 – 1464). И меня очень занимает факт, что они с Козимо Медичи почили в один год, правда, Кузанский был на 12 лет младше Козимо.

Зная это, рассмотрим его философию. Но прежде – некоторые сведения об его первоисточниках. Издание, по которому я знакомлюсь с Николаем Кузанским, академическое, под эгидой Института философии АН СССР, поэтому имеются примечания и указатель имен. Из указателя имен я выбрал Аристотеля. Он здесь указан 36 раз. Я добросовестно все эти ссылки проверил, вот несколько из них. Первая (т. 1, с. 51): «…даже глубочайший Аристотель пишет в «Первой философии», что природу самых очевиднейших вещей нам увидеть так же трудно, как сове – солнечный свет…». Вторая (т. 1, с. 65): «Разве Аристотель, который, опровергая предшественников, желал предстать единственным в своем роде, сумел показать нам в «Метафизике» различие сущностей каким–то другим образом, чем в сравнении с числами? Желая преподать свое учение о природных формах – о том, что одна пребывает в другой, — он тоже был вынужден прибегнуть к математическим фигурам и сказать: «Как треугольник в четырехугольнике, так низшее – в высшем»». Третья (т. 1, с. 74): «… Аристотель справедливо говорит в «Метафизике», что первое (бесконечная линия – основание конечной линии) есть мера и мерило всего, поскольку основание всего». Четвертая (т. 1, с. 77): «… прямое остается мерой и себя самого и кривого, как говорит Аристотель». Пятая (т. 1, с. 125): «Очень разумно и проницательно говорили здесь платоники (что разум первичен, а материя вторична), и, по–видимому, Аристотель упрекал их неосновательно, стараясь опровергнуть их, скорее в оболочке слов, чем в сердцевине смысла». Шестая (т. 1, с. 128): «… интеллект, действие которого – понимание через абстрагирующее уподобление, как говорит Аристотель». Седьмое (т. 1, с. 398): «Аристотель утверждал, что никакое понятие не сотворено вместе с нашим умом или душой, по каковой причине он уподоблял ее чистому листу. Если Платон назвал эту способность врожденным понятием, он нисколько не уклонился от истины». Из этих ссылок понятно, что для Кузанского материя вторична, а мысль – первична. Это ему нужно для того, чтобы совершенно голословно утвердить в качестве заголовка к главе 13: «То, что Платон называл душой мира и Аристотель – природой, есть бог, создающий все во всем; и он творит в нас ум».