Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

• Название: Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: История

---

Но, продолжу цитату: «А злые? Страшно их торжество, и только бессмысленные могут завидовать ему… Но резонеры говорят свое — их ничем не уверишь, потому что они чужды духа и дух чужд их. Они понимают одно внешнее и бессильны заглянуть в таинственную лабораторию чувств и ощущений. Они готовы любить добро, но за верную мзду в здешней жизни, и мзду земными благами. Они громче всех кричат о боге, — но потребуй от них бог жертвы, пошли на них тяжелое испытание, — они перейдут на сторону Ваала и поклонятся до земли тельцу златому». Добавлю только, что злому Петру памятник российское правительство поставило, как раз там, где он больше всего погубил людей, в Москве, а вот доброму академику Сахарову даже не собираются. Пусть стоит, рано или поздно, когда Россия будет в границах Московской области, этот памятник будет вызывать обильные чувства, главное из которых: все суета, суета сует…

Главного литературного критика России очень раздражает и беспокоит то, что «есть люди, которые твердо убеждены, что все идет в мире не так, как должно…». КГБ тоже беспокоило наличие таких людей. Им обоим было невдомек, что паровоз, на котором они ездили в гости, изобрели именно такие же люди. Далее Белинский подтверждает мою догадку: «… разум не создает действительности, а сознает ее, предварительно взяв за аксиому, что все, что есть, все то и необходимо, и законно, и разумно. […] Он (разум) не скажет с каким–нибудь Вольтером (выделено мной), что крестовые походы были плодом невежества и предприятием нелепым и смешным, но увидит в них разумно необходимое, великое и поэтическое событие». Без комментариев хотел оставить, ибо «каким–нибудь» назвать Вольтера – это паспорт Белинского. Основываясь на этом мнении Белинского, можно сказать, что и «холокост», и Освенцим тоже – «великое и поэтическое событие». Куда бы проще Белинскому сделать вывод, что крестовые походы – суть борьба за мировое господство католической церкви во главе с их папами римскими, а также – способ отвлечения народа от кальвинизма. Немного придурковатых, но честных рыцарей погнали иезуитским словом завоевывать для пап какой–то идиотский гроб, который никто не знал, где находится, но зато знали, что нужно завоевать сперва всю страну, а потом, дескать, и сам гроб отыщем. Ибо, какого дьявола крестоносцы завоевывать начали не Иерусалим непосредственно, а всю Малую Азию, начиная со знаменитых проливов? Да за одни крестовые походы католичество требуется судить как фашизм на Нюрнбергском процессе.

Следующий опус Белинского очень бы подошел к сегодняшней нашей российской действительности, если бы не был направлен на французский роман эпохи реформации, жемчужину в сегодняшнем понимании литературы 19 века. «Произведения неистовой французской литературы не потому безнравственны, что представляют отвратительные картины прелюбодеяния, кровосмешения, отцеубийства и сыноубийства; но потому, что они с особенною любовию останавливаются на этих картинах, и, отвлекая от полноты и целостности жизни только эти ее стороны, действительно ей принадлежащие, исключительно выбирают их».

Если вы помните, я уже приводил примеры жития языческих богов и древних романов, исторические справки о нравах Руси 15 – 17 веков, то есть тех времен, когда русской литературы не то что не было, а писать буквы–то на Руси умели всего несколько человек. Да и сам Белинский в середине 19 века написал большую статью, основной смысл которой в том, что русской литературы вообще нет. Поэтому выше извлеченный опус его, по меньшей мере, – обсуждение вкуса ананаса между теми, кто их никогда не ел. А сам запрет писать про «плохое», «смаковать» его, не что иное, как ханжество, ибо я уже показал, что не уговоры лучше действуют, а законы, особенно неотвратимость применения их.

Начало русского синкретизма, соединения несоединимого

От «перекомплекта женщин до Куликовской битвы и введения наследования от отца к сыну. С арендой Афона католицизм перестал нравиться, но дань ему продолжали платить изрядную. «Духовенство наше не оказывало излишнего властолюбия». На Запад не пускали, начали «прислоняться к Уралу». Когда основана Казань, почему она «взята»? Прокопьевский пример. Освоение Сибири началось с постройки церквей. Древнейшая история Сибири потеряна потому, что русские не умели писать.

Описывая выше феномен преобладания численности женщин над мужчинами в северных с холодными зимами краях, я вывел отсюда полнейшую необходимость их продавать для пропитания князей. Как это вышло смотри выше. Потом казакам–разбойникам, они же хазары, печенеги и прочие, потребовались мальчики. Во–первых, для пополнения войска своего, так как родильных машин у них не было. Во–вторых, первоначально для утех, ставших вынужденной необходимостью, затем – для пополнения воинства. Стали продавать и мальчиков. Потом на Черном море появились греческие гребные корабли, галионы, галеры. Потребовались мужики–рабы, мускулистые. Все это исправно поставляла Русь по трем каналам: Волге, Дону и Днепру. Потом ярославские князья заметили, что есть точка, Ламский волок (Волоколамск), откуда до истоков любой из перечисленных рек – рукой подать. Но тут оказались различные племена, перечислять их не буду, много. Но основные финно–угорские, особенно финские. Их и начали продавать крупным оптом, спирая этот вопиющий факт на «крымских татар». На этом и был построен «первоначальный капитал», как его называют экономисты. Затем заметили, что казаки–разбойники, оптовики, безбожно обманывают «производителей товара». Производители товара начали конкурировать. Конкуренция быстренько переросла в войны, перманентные, которые не прекращались лет триста. Казаки–разбойники тут же разбили конкурентов поодиночке и обложили всех данью. Так как ничего и никогда русские князья не производили, кроме лаптей и детей, а экспортные лапти никому не были нужны, в качестве дани остался все тот же людской товар. Представителей «татаро–монгольского ига» это вполне устраивало. Но недаром я сказал о первоначальном капитале, скопившемся в Московском княжестве. Московские князья, из–за выгод географического положения, стали посредниками в сборе дани для «ига», себе от этой дани оставалось больше половины. Московские князья стали олигархами и с новой силой приступили к междоусобицам, пока один из них не стал великим князем. Вот тогда великий князь Дмитрий Донской и дал бой в славном городе Москве, пришедшим за данью «татарам», половина из которых были совершенно русскими. Выиграв битву, он тут же ввел прямое наследование своего титула «от отца к сыну». (К этому тезису я еще буду возвращаться неоднократно и подправлять его согласно новым полученным сведениям).

Племен в лесах Великой русской равнины было не меньше, чем сегодня государств в Западной Европе. Это был непорядок. Надо было, чтобы здесь жило одно племя – великорусское. Надо сказать, что еще дедушка Донского построил в Константинополе, уже при турках, монастырь на горе Афон, который потом и стал считаться «истоком греческого православия». Тогда, когда русские князья поняли, что католицизм, который несколько ранее начал свирепствовать в России, борется не за «ту» идею, за которую надобно. Окончательно в «греческую» веру перешли в год 1654, раскол, потому что раньше было нельзя, мы даже папе дань платили «через Австрию», а тут стало можно фордыбачить, кальвинизм побеждал католицизм. Думаете, я вру про дань папе? Помните, я приводил цитату из Карамзина про 8 бочек золота? Приведу ее еще раз: «Желая чего–нибудь решительного в наших долговременных переговорах с Австриею, Федор посылал и своего гонца к Рудольфу (императору Римской империи), чтобы узнать истинную вину его странного отлагательства в деле столь важном («беспечный Рудольф, уже воюя с султаном в Венгрии, еще не спешил заключить союза с Россиею»): сведал, что Николай Варкоч (наш посол), выехав из России, нашел императора в Праге, но долго не мог быть ему представлен, за обыкновенными недосугами сего праздного венценосца. Что Рудольф сообщил, наконец, сейму курфистов благоприятный ответ Федоров и что они, высоко ценя дружбу России, убедили его отправить к нам новое посольство. Через несколько месяцев (в декабре 1594) приехал в Москву тот же Варкоч, с уведомлением, что турки более и более усиливаются в Венгрии: он требовал немедленного вспоможения казною, и мы удивили австрийский двор щедростию, послав императору, на воинские издержки, 40360 соболей…, оцененные богемскими евреями и купцами в восемь бочек золота».

Удивляюсь и я «щедрости» этой. Султан воюет Венгрию, которая отделена от нас несколькими государствами, даже отдаленно не угрожая нам, а мы тут со своею «щедростью» против мифических для нас турок. Считаю, что это и была дань, представленная Карамзиным, как «безвозмездная помощь» Римской империи на войну с турками.

В общем, единоверие помогло Московскому княжеству соединять несоединимое. А какое все–таки хорошее у нас было единоверие–то. Хотите, процитирую Карамзина? Пожалуйста: «Духовенство наше не оказывало излишнего властолюбия, свойственного духовенству западной церкви, и, служа великим князьям в государственных делах полезным орудием, не спорило с ними о мирской власти». И еще: «В западных странах европейских духовная власть присвоила себе мирскую оттого, что имела дело с народами полудикими, которые, приняв христианство, долгое время не могли согласить оного со своими гражданскими законами, ни утвердить границ между сими двумя властями, а греческая церковь воссияла в державе благоустроенной, и духовенство не могло столь легко захватить чуждых ему прав. К счастью, святой Владимир предпочел Константинополь Риму».