Филип Фармер - Иисус на Марсе

• Название: Иисус на Марсе
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996

Героем является преспокойно здравствующий на Марсе Бог-Сын.

Фармер любит интриговать читателя, задавать загадки без ответа; вот и в этом романе вопрос «кто же наши боги?», предельно заостренный открытием марсиан, поклоняющихся Иисусу Назаретянину — живому Иисусу, — остается без ответа. Быть может, негласный ответ героя этой книги Ричарда Орма: «Кто бы он ни был, бог или пришелец, я готов умереть за него», — не хуже любого другого?

---

— Тебе бы быть ученым раввином.

— Мой отец был.

— Хорошо, на счет чего ты относишь обращение крешийцев?

— Вот это и надо узнать.

Из телевизора раздался голос. Орм повернулся и увидел на экране Хфатона. Он обратился к Авраму, и тот, не в силах скрыть удивления, что-то быстро ответил — за последнее время он лучше стал говорить по-гречески.

Аврам сообщил:

— Он спросил меня, женаты ли Мадлен и Надир. Я ответил, что у Надира есть жена, но у Мадлен супруга нет. Он, кажется, расстроился, но почему — не сказал.

— А какая им разница? Бронски скривил рот.

— Могу только догадываться, но не хочу. — Он встряхнул головой. — Нет, даже думать не хочу!

ГЛАВА 6

На следующий день Орм заговорил, едва только учителя успели войти:

— Почему вы спрашивали, женаты ли Ширази и Дантон?

Шестерка удивилась — пленник говорил по-гречески.

Хфатон ответил на том же языке, и Орм ничего не понял. Он узнал у Бронски, как произнести по-гречески его вопрос, но теперь снова должен был обратиться к французу. Но задать вопрос он хотел сам, чтобы произвести впечатление и показать, что вопрос важен.

Крешиец обменялся с Бронски несколькими фразами, и Бронски сообщил по-английски:

— Они предположили, что Дантон и Ширази женаты, найдя их в корабле наедине. Но в первую ночь в своих апартаментах они спали в разных комнатах. Было предположено, что у женщины менструация, и потому она нечиста. Однако следующую ночь они спали вместе, и не было свидетельств, что у женщины кровотечение.

Прислали женщин ее осмотреть, и они установили, что прошлой ночью она имела сношение. Стали спрашивать мужчину, но он слишком слабо знает иврит и, по-видимому, ничего не понял. Или, говорит Хфатон, нарочно притворился непонимающим.

Как бы там ни было, а вчера вечером Хфатон вызвал нас и спросил о них. Я сказал им правду, но, если бы заподозрил, что им нужно, я бы соврал. Хотя это все равно не помогло бы — они бы в конце концов разобрались.

Орм рассмеялся бы, если бы не понял по выражению лица Бронски, что положение серьезно.

— Мадлен и Надир? Но они же никакого интереса — в этом смысле — друг к другу не проявляли! Просто не верю!

Бронски нетерпеливо отмахнулся:

— У тебя после столь долгого воздержания нет возбуждения? А если ты брошен в тюрьму, напуган и одинок, ты не потянешься к женщине? Или к мужчине, если ты женщина?

— Могло бы быть, — ответил Орм. — Только знаешь, я никогда не изменял жене — бывшей жене, я хочу сказать, хотя можешь мне поверить — случаев представлялось множество.

Но если бы такое вынужденное целомудрие продлилось еще дольше, тогда, боюсь…

— Вот-вот, а ты ведь набожный христианин. Ладно, что могли бы сделать ты или я, к делу отношения не имеет.

— Ладно, но Мадлен! Она не уродливая женщина, но такая холодная и отстраненная!

— Чем дольше молчит вулкан, тем сильнее в нем давление. Но весь вопрос в том, действует ли все еще закон Моисеев насчет прелюбодеяния?

— Так спроси его!

Бронски задал вопрос, выслушал ответ Хфатона и сказал:

— Если Надир истинно сожалеет, то есть раскаивается, и даст обет не совершать впредь этого греха, и жена простит его, то наказания ему не будет.

— А что за наказание?

— Приговор к тяжелым работам — расширять полость в камне — на шесть месяцев. И, возможно, публичный позор.

— А Мадлен?

— То же самое. Как бы там ни было, а сейчас дело рассматривают судьи. Есть шанс, что никто приговорен не будет, поскольку дело не имеет прецедентов. До сих пор они ни разу не имели дела с преступниками-гоями.

— Ты им скажи, что они чертовски самоуверенны и много на себя берут! Их законы к нам неприменимы. А по нашим законам эти двое преступления не совершали!

Через минуту Бронски доложил:

— Он говорит, что они никому, даже чужакам, не могут позволить нарушать свои законы. Тот, кто попал сюда, подпадает под юрисдикцию данной страны.

Еще он говорит, что Надира переведут в другую тюрьму, дабы не было искушения впасть в тот же грех снова. Кстати, Надир до вечера нечист. Каждый мужчина, имевший истечение семени, нечист, пока не кончится день.

Орм взметнул руки вверх:

— Что дальше? Ты ему скажи…

— Нет, — перебил Бронски. — Я ему ничего не скажу. Мы в их власти полностью. И не следует становиться в непримиримую оппозицию.

Хфатон что-то проворчал.

— Он говорит, что пора начинать урок и прекратить эту чушь.

— «Чушь» — это его слово или твое?

— Остынь, Ричард. Теряя голову, ничего не выиграешь.

— Я ее пока не потерял. Но действительно вскипел.

Когда сеанс обучения прервался на обед, Орм попросил Бронски спросить Хфатона, когда в последний раз в суде разбиралось дело о прелюбодеянии.

— Он говорит, два года назад. Орм хмыкнул:

— И это, по-твоему, люди?

Хфатон что-то сказал Бронски, и шестеро учителей вышли.

— Сегодня больше уроков не будет. У них есть другие дела, а сегодня вечером начинается шаббат. Завтра мы их тоже не увидим.

Наступил «рассвет», но люди не устремились из домов на работу. Не было видно ни одного живого существа — только вдали виднелись немногочисленные животные с ферм.

— Все остаются дома для размышлений и молитв, — пояснил Бронски. — Потом пойдут в синагоги. Поблизости, конечно, от своего дома. В шаббат запрещено удаляться от дома более чем на определенное расстояние. И ходить можно только пешком — нельзя ехать ни верхом, ни в экипажах.

Орм включил телевизор, но экран остался пуст.

— Похоже, что телевизор тоже нельзя смотреть. Хм. Интересно, а за нами они наблюдают?

— Не знаю. Если строго придерживаются закона, то нет.

— Знаешь что, — медленно проговорил Орм, — если в шаббат все закрыто, то это именно тот день, когда мы должны бежать.

— Прежде всего ты еще не узнал, как поднимать стену.

— Думаю, что это делает внешний оператор или автоматика. Ты заметил, что перед подъемом стены Йа'акоб всегда засовывает руку себе под полу? Я думаю, у него там выключатель.

— И как ты собираешься у него его взять?

Орм не ответил. Он представил себе, как лезет в чужой карман. Если удастся положить туда что-то, напоминающее на ощупь выключатель, то Йа'акоб не заметит пропажи… Только такую подмену нужно сделать сразу, как только Йа'акоб нажмет кнопку. Для этого надо отвлечь его внимание и внимание его спутников. Если Бронски поможет устроить сцену, может получиться.

Но устройство нужно снова включить, чтобы опустить стену, и тогда Йа'акоб сразу обнаружит фальшивку. Если только стена не становится на место сама через определенное время без повторного сигнала. Нет, на это нельзя надеяться. Вообще учителя выходили сразу, как только стена достаточно высоко поднималась, но был случай, когда они задержались для разговора секунд на девяносто, не меньше.

Вот если бы оказалось, что у остальных пятерых тоже есть выключатели, или хотя бы у одного, можно было бы сделать два муляжа. Но тогда надо лезть в два кармана. И тогда надо будет дать стене команду на спуск одновременно с тем, как Йа'акоб нажмет кнопку — или что он там делает.

А как изготовить подделки? Материалов нет, и ножа тоже. К тому же за ними все время наблюдают по телевизору, значит, надо укрыться от глаз монитора во время кражи устройств, и делать муляжи тоже придется в спальне, где — можно допустить — за ним не следят.

А если даже такой сложный план увенчается успехом, все равно неизвестно, куда идти и что делать на свободе. Орм понятия не имеет, где туннели, ведущие к модулю. Да и вход в них должен охраняться. Эти ребята не дураки.

Да, а в шаббат? Разве часовые не должны в этот день быть дома? Возможно. Но даже если так, автоматика поднимет тревогу.

Обдумывая все эти трудности, Орм должен был признать, что Бронски прав. Бежать невозможно. Но если им позволят покинуть тюрьму, то даже под охраной у них будет больше шансов.

Ни слова за все это время не сказавший Бронски вдруг подпрыгнул:

— Понял!

— Что случилось?

— Я высчитывал. Сегодня шаббат и в Израиле. Это может быть совпадением, но я так не думаю.

Бронски сиял, как должен был сиять Моисей, услышав донесение своих шпионов о том, что Палестина, страна, текущая молоком и медом, созрела для жатвы.

— Очень интересно, — отозвался Орм. — Но я был бы тебе признателен, если бы ты свой могучий интеллект применил к поискам выхода отсюда.

— Интересное было бы умственное упражнение, но практически бесплодное. И если хочешь знать правду, Ричард, я не уверен, что сбежал бы, если бы и мог. Здесь многое нужно изучить.

— А если бы я тебе приказал?

— Ты капитан, — пожал плечами Бронски. Он медленно поднялся и подошел к стене-окну.

— Вот они выходят на церемонию встречи солнца.