Филип Фармер - Иисус на Марсе

• Название: Иисус на Марсе
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996

Героем является преспокойно здравствующий на Марсе Бог-Сын.

Фармер любит интриговать читателя, задавать загадки без ответа; вот и в этом романе вопрос «кто же наши боги?», предельно заостренный открытием марсиан, поклоняющихся Иисусу Назаретянину — живому Иисусу, — остается без ответа. Быть может, негласный ответ героя этой книги Ричарда Орма: «Кто бы он ни был, бог или пришелец, я готов умереть за него», — не хуже любого другого?

---

— Одна картинка стоит десяти тысяч слов, — буркнул Орм себе под нос.

— А? — переспросил Бронски.

Орм начал было повторять, но остановился посреди фразы.

— Смотри, это мы!

Телевизор показывал, как они отвечают на вопросы шестерых.

Изображение мелькнуло и сразу пропало. Диктор, покрасневший толстый старый крешиец, что-то сказал.

Появилось другое изображение. Орм и Бронски подскочили в креслах.

Это были Мадлен Дантон и Надир Ширази, выходившие из такой же машины, как та, что привезла их самих из туннеля в тюрьму. На землянах были шлемы, и лица рассмотреть оказалось невозможно. Но это должны были быть они.

Орм застонал:

— Они до них добрались! Но как?

ГЛАВА 5

Орм и Бронски ожидали, что новых пленников привезут к ним, но потом сообразили, что Ширази и Дантон должны пройти карантин, и потому их поместят в другое место. Как только явились вчерашние марсиане, Бронски рассказал им, что видел захват по телевизору.

— Да, конечно, — ответил Хфатон. Ша'ул открыл коробку и стал доставать из нее новые предметы. Бронски побагровел, а Орм зарычал сквозь зубы. Хфатон спросил:

— Что вам не нравится?

— Очевидно, вы намерены продолжать уроки, не удовлетворив нашего любопытства, — ответил Бронски. — Неужели вам чуждо сочувствие, понимание? Люди вы или нет? Вы должны видеть, что мы лопаемся от желания узнать, что с нашими товарищами. Они невредимы? Как вы их заполучили? Что собираетесь с ними делать?

Длинное худое лицо Хфатона осталось бесстрастным.

— Нет, я не человек — в строгом смысле слова. Тем не менее я вас понял. Да, я предвидел вашу эмоциональную реакцию. На вашем месте я бы тоже сгорал от нетерпения. Однако наша комиссия получила от Совета четкие инструкции ничего вам не сообщать. Почему — не знаю, наверное, требования безопасности. Совет сообщит нам о причине таких ограничений, когда — и если — найдет необходимым.

— Господа Всемилостивейшего ради! — воскликнул Бронски. — Вы что, совсем ничего не Можете нам сказать?

— Нам было велено учить вас языку как можно быстрее. Очевидно, Совет считает сроки жизненно важным вопросом. Итак, продолжим.

Во время перевода Орм покусывал нижнюю губу, а потом сказал:

— Аврам, скажи этим гиенам, что мы отказываемся от сотрудничества, пока они нам не объяснят, что происходит. До тех пор мы не скажем ни слова.

Бронски заговорил по-гречески. Шестерка стала серьезной, и Хфатон ответил:

— У нас есть средства заставить вас сотрудничать. Но мы слишком гуманны, чтобы их применять. Ладно. Ваши товарищи невредимы и в добром здравии. У них помещение не хуже вашего и недалеко отсюда. Женщина не говорит ни на одном из известных нам языков, но мужчина кое-как знает иврит. Это не тот язык, который используется у нас на богослужении, но достаточно к нему близкий для некоторого взаимопонимания. Мужчине о вас сообщили.

— Спроси, как их сняли с «Ареса», — попросил Орм.

Бронски перевел слова Хфатона о том, что посадочный модуль был осмотрен крешийскими учеными. Поняв его работу, двое из них отправились на орбитальный корабль. Их впустили, а когда двое землян отказались его покидать, тех усыпили.

Орм покачал головой:

— Ты можешь себе вообразить, что творилось на Земле, когда транслировалась эта сцена?

Бронски обратился к Хфатону:

— Вы учли, что этот захват может быть расценен как враждебный акт? Вы пытаетесь начать войну?

— В войне нет необходимости, — ответил Йа'акоб. — Все, что нами сделано, сделано для вашего блага. В свое время это все будет разъяснено к полному удовлетворению вашего народа. Теперь займемся уроком.

Быстрый темп урока не оставлял времени подумать ни о чем другом. И все же Орм не мог отвлечься от возникающих мыслей: как отреагировали на Земле? Что думают правительства стран Конфедерации Северной Америки о насильственном захвате своих граждан? Как отреагировали другие страны — члены ИАСА, вложившие средства в эту экспедицию?

Йа'акобу пришлось даже один раз резко ему заметить, что следует быть внимательнее. Орм было огрызнулся, но потом решил не настраивать своих тюремщиков против себя. После этого он стал чаще улыбаться, хотя это требовало усилий, и даже вызвал смех у учителей, пошутив по-крешийски. Особенно это понравилось Ша'улу. Орм даже отметил его как того, с кем следует поддерживать контакт и при случае — использовать. Этот блондин казался более открытым и сочувствующим, чем остальные. Если из него удастся вытащить больше, чем ему позволено открыть, это может оказаться ключом к побегу.

Вернуться на посадочный модуль казалось невозможным, но все же Орм не оставил эту идею. Если бы его легко было обескуражить, он никогда не стал бы первым астронавтом КСА.

Во время перерыва на ужин Орм включил телевизор. В середине программы, посвященной медицинским исследованиям, вдруг исчезло изображение. Потом на экране появился Хфатон за письменным столом на фоне украшенной абстрактной росписью стены. Он заговорил по-гречески и сказал несколько фраз. Бронски широко улыбнулся:

— Они хотят нам дать поговорить с Надиром и Мадлен.

Тут же Хфатон исчез, и они увидели своих товарищей — те сидели в креслах и смотрели на них.

— Эй, вы! — крикнул Орм. — Как вы там? Следующие несколько секунд все четверо горланили одновременно. Орм положил этому конец.

— Мы не знаем, сколько времени нам дадут на разговор, так что давайте сначала о важном. Прежде всего: когда вас взяли, были включены передатчики?

Дантон и Ширази заговорили одновременно. Орм резко свистнул и сказал:

— Ты первый, Надир. Ты старше по званию.

— ИАСА видела все с момента выхода марсиан в туннель, — ответил Надир. — По крайней мере я так думаю. Они точно все принимали до того момента, когда мы впустили в корабль двоих. Возможно, после этого передача стала глушиться.

— Почему вы решили их впустить, когда увидели, как они садятся в модуль? Почему не увели «Арес» с орбиты и не вернулись на Землю?

— Такое решение принять нелегко. Стартовать — значит бросить вас. Мы понятия не имели, как с вами обращаются — хорошо или плохо.

Когда марсиане вошли в модуль, мы установили с ними радиоконтакт, и они ответили на совершенно незнакомом языке. Мы доложили в Центр, и даже при запаздывании радиоволн у Картера было достаточно времени, чтобы принять решение. Он заявил, что никак невозможно судить о враждебности людей в модуле или отсутствии таковой, пока они не взойдут на борт «Ареса». Если они дружественны, а мы их оттолкнем, это может быть понято как враждебность с нашей стороны. Таким образом, мы предадим вас двоих.

С другой стороны, он не хотел приказывать нам остаться и подвергать себя опасности. В конце концов он возложил принятие решения на нас.

— И таким образом, — перебила Мадлен, — снял с себя ответственность. Администратор он хороший, но прежде всего — политик.

Ширази улыбнулся и добавил:

— Прикажи он нам возвращаться — не знаю, что бы я стал делать. Я не хотел стартовать. Прежде всего это значило бы бросить вас в беде. Следующий корабль ранее чем через три года прислать невозможно. Но сильнее всего меня удерживало любопытство. Я не мог вынести неизвестности: что с вами случилось и вообще что тут творится.

— А если бы он решил возвращаться, — сказала Дантон, — я бы протестовала изо всех сил.

— А Картер что-нибудь говорил о посылке спасательной экспедиции? — спросил Орм.

— Это да. Он клялся, что следующий корабль пошлют, как только станет возможно. Конечно, определенно сказать он не мог, надо сначала собрать средства…

— Разве вы допускаете хоть на секунду, что все это не поставит на уши мировое сообщество? Они деньги найдут, можно пари держать!..

Орм остановился и после паузы добавил:

— О'кей. Теперь — что случилось с нами. Когда он закончил, наступило молчание. Потом Ширази спросил:

— Так эти люди — иудеи? И крешийцы тоже?

— Да, — ответил Бронски.

— Но они упоминали Иезуса го-Христоса, то есть Иисуса Христа. И они объявляли себя, пусть и неявно, христианами?

Ирано-шотландец побледнел. И не удивительно, подумал Орм. Он же мусульманин. Не настолько правоверный, как требуют большинство его соотечественников, но все же воспитанный ревностными родителями. Он убежден, что Мухаммед — последний и величайший из пророков, даже если и не воспринимает Коран буквально.

Но если все это было ударом для Ширази, то не меньшее потрясение переживал и Орм, который был единственным верующим христианином из всех четырех. И Бронски, хоть и не был правоверным евреем, тоже забеспокоился.

А как же Дантон, воспитанная в набожной римско-католической семье, пусть теперь она и стала атеисткой? Она сидела совершенно спокойно, вытянув ноги и положив руки на колени. Из-под темно-красного платья, выданного ей тюремщиками, выглядывали чуть толстоватые лодыжки и широкие ступни в сандалиях. Ее наряд скрадывал широкие бедра и очень тонкую талию, но не мог скрыть наличие потрясающе большой груди. У нее было запоминающееся широкое лицо с резкими чертами, высокими скулами, большим ртом и огромными глазами. Нос был чуть-чуть слишком удлинен и закруглен, но он не выделялся сам по себе, а лишь подчеркивал своеобразие лица. Она сменила двух мужей, а сотрудники ее говорили, что с этой ведьмой лучше в одной лаборатории не работать. Но ее блестящие достижения в биохимии в сочетании с общим психологическим портретом вывели ее в число основных кандидатов на полет. Конечно, во время тренировок и долгого полета она была совершенно лояльна к остальным. Личных конфликтов у нее ни с кем не было, и она была вполне контактна, пока разговор не касался религии. Здесь она замолкала, хотя ясно было, что на эту тему она как раз с удовольствием бы поспорила. В других обстоятельствах она бы так и поступила.