Жозе Аленкар - Гуарани

• Название: Гуарани
• Автор: Жозе Аленкар
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989

Жозе де Аленкар — известный бразильский писатель XIX в. 

Индианистский роман «Гуарани» рассказывает о колонизации Бразилии и любви индейца и португальской девушки.

---

— И Пери отправился за ягуаром, чтобы удовлетворить твое желание, — смеясь, сказал старый фидалго. — Что же, в этом нет ничего удивительного. Он и не такое вытворял.

— Что же теперь с ним, отец? Ягуар его, верно уж, Растерзал.

— Не волнуйтесь, дона Сесилия, Пери сумеет за себя постоять.

— А вы-то что же, сеньор Алваро? Почему вы не пришли ему на помощь? — воскликнула девушка; в словах ее звучал упрек.

— О, если бы вы только видели, как он рассвирепел, когда мы хотели застрелить зверя! — И Алваро описал сцену, которую видел в лесу.

— Ну что же, — сказал Антонио де Марис, — Пери настолько слепо предан Сесилии, что готов исполнить любое ее желание, чего бы ему это ни стоило, даже рискуя собственной жизнью. Надо сказать, что индеец этот — один из самых замечательных людей, каких я только видел на свете. С того дня, когда он появился у нас в доме, когда он спас мою дочь, вся жизнь его — сплошное самоотвержение и героизм. Поверьте мне, Алваро, это самый настоящий португальский кавальейро в образе индейца.

Разговор на этом не оборвался, но Сесилия сразу загрустила и больше уж не принимала в нем участия.

Дона Лауриана удалилась, чтобы сделать распоряжения по дому, а фидалго и молодой человек проговорили до восьми часов, когда удар колокола позвал их на ужин.

В то время как все поднимались по лестнице и входили в комнаты, Алваро удалось улучить минуту, чтобы перекинуться несколькими словами с Сесилией.

— Вы ничего не спрашиваете про ваши поручения, дона Сесилия, — сказал он.

— Ах, верно! Вам удалось найти то, о чем я вас просила?

— Да, все и даже больше, — пробормотал молодой человек.

— А что еще? — спросила девушка.

— Еще одну вещь, о которой вы меня не просили.

— Ну, этого я совсем не хочу, — сказала Сесилия, и в голосе ее послышалась суровая нотка.

— Как, вы не хотите принять то, что уже ваше? — робко спросил Алваро.

— Не понимаю, как это — «уже мое»?

— Ваше, потому что я хочу вам сделать подарок.

— Ну если так, то оставьте этот подарок у себя, сеньор Алваро, — сказала она, улыбнувшись, — и берегите его хорошенько.

И она убежала к отцу, который вошел на веранду, а потом, на глазах у фидалго, приняла из рук Алваро небольшой ларец, где лежало все, что она просила купить. Там были драгоценности, шелк, кружева, голландское полотно и пара очень изящно инкрустированных пистолетов.

Увидев пистолеты, девушка печально вздохнула и прошептала:

— Бедный Пери! Теперь они тебе ни на что уже не нужны, они больше не могут тебя защитить.

Ужин был долгим и неторопливым, как обычно в те времена, когда к трапезе относились как к серьезному делу и накрытый стол почитали алтарем.

Все это время Алваро было грустно — ведь девушка отказалась принять его скромный дар, который он готовил с такой любовью, с такой надеждой.

Как только отец ее встал из-за стола, Сесилия удалилась к себе и, упав на колени перед распятием, стала молиться. Потом, поднявшись, она откинула край занавески на окне и взглянула в сторону хижины, возвышавшейся над обрывом. Там не видно было никаких признаков жизни.

Сердце девушки сжалось при мысли, что ее прихоть стала причиной гибели верного друга, который уже однажды спас ей жизнь и каждый день рисковал своею для того лишь, чтобы заслужить ее улыбку.

В этой маленькой комнатке все напоминало о нем. Ее птички; кроткие друзья — голубь и олененок, которые сейчас спали — один в гнезде, другой на ковре; перья, которыми были украшены стены; звериные шкуры, по которым она сейчас ступала; смолы, источавшие аромат, — все это были плоды забот индейца, это он с чутьем истинного художника создал вокруг нее маленький храм, наполненный диковинами бразильской природы.

Сесилия не отрывала глаз от окна. В эти минуты она совсем позабыла об Алваро, статном молодом кавальейро, таком внимательном к ней, таком робком, что стоило ей взглянуть на него, и он краснел так же, как и она сама.

Но вдруг девушка вздрогнула.

При свете звезд она заметила человеческую фигуру, а вглядевшись, узнала знакомую белую тунику, очертания гибкого, стройного тела. Когда она увидела, что человек этот вошел в хижину, ее последние сомнения рассеялись.

Это был Пери.

Великая тяжесть свалилась у нее с души. Теперь она могла уже доставить себе удовольствие внимательно рассмотреть все те красивые вещи, которые ей привез Алваро.

За этим занятием она провела не менее получаса; потом она легла и, так как теперь ее уже ничто не мучило — ни печаль, ни тревога, — уснула, улыбаясь при мысли об Алваро и вспоминая, как огорчила его своим отказом.

VIII. ТРИ ЛИНИИ

Все стихло. Только когда ветер ослабевал, из крыла дома, где жили авентурейро, доносился приглушенный гул голосов.

В этот час три человека, весьма различные по своему характеру, званию и происхождению, думали об одном и том же.

Хоть то были люди разные по натуре и по своему общественному положению, помыслы их, казалось, преодолевали все преграды и направлялись к общему центру, как радиусы одной окружности.

Проследим же одну за другой линии этих трех жизней, которые рано или поздно должны будут скреститься в одной точке.

На галерее, в глубине дома, тридцать шесть авентурейро сидели за длинным столом, посреди которого на деревянных блюдах дымились куски дичи, приготовленной так вкусно, что запах ее дразнил и возбуждал аппетит.

Каталонское вино лилось из фаянсовых и металлических кувшинов далеко не в таком изобилии, чтобы удовлетворить всех. Поэтому в углах галереи были поставлены большие бочки, наполненные винами, приготовленными из кажу и ананаса, и авентурейро могли пить их вволю.

Люди эти настолько привыкли себя одурманивать, что недостаток европейских вин с большой охотой восполняли напитками туземными.

Их не смущал несколько необычный вкус этих напитков; важнее всего было то, что в каждом из них содержался алкоголь, возбуждающий и пьянящий.

Ужин начался довольно рано. В первые минуты слышно было только, как работают челюсти, булькает вино и по деревянным блюдам стучат ножи.

Потом один из авентурейро что-то сказал, и слова его тут же облетели весь стол. Все заговорили наперебой, и голоса смешались в нестройном хоре.

Среди общего гула один из присутствующих вскричал:

— А вы, Лоредано, воды, что ли, в рот набрали! Слова из вас не вытянешь!

— И то верно, — добавил другой. — Бенто Симоэнс дело говорит. Или уж вы так проголодались, или на душе у вас печаль какая, мессер29 итальянец?

— Клянусь самим господом богом, Мартин Ваз, — вмешался третий, — места он себе не находит из-за девчонки, за которой увивался в Сан-Себастьяне.

— Да пошел ты к черту с твоими девчонками, Руи Соэйро; неужто ты думаешь, что Лоредано станет киснуть из-за такой чепухи?

— А почему бы и нет, Васко Афонсо? Все мы из одного теста, только одни, может быть, покруче замешаны, другие — пожиже.

— Но суди других по себе, бабник ты эдакий: бывает, что человек занят кое-чем посерьезнее вздохов да волокитства.

Итальянец по-прежнему молчал; он предоставил остальным говорить, что хотят, как будто его это совсем не касалось; нетрудно было угадать, что его преследовала какая-то мысль и он был поглощен ею.

— Ну послушайте, Лоредано, — продолжал Бенто Симоэнс, — расскажите же нам в конце концов, что вы видели во время пути; бьюсь об заклад, что без приключений дело не обошлось!

— Верьте мне, — настаивал Руи Соэйро, — мессер итальянец потерял голову.

— Но кто ж тому причиной? — допытывались остальные.

— Кто? Ясное дело, вот этот кубок с вином, что возле него стоит. Не видите вы, что ли, как он на него глазеет?

Слова эти были встречены всеобщим одобрением и взрывом смеха. В это время в дверях появился Айрес Гомес.

— Эй, вы, молодцы! — сказал он, стараясь говорить строго. — Потише у меня!

— Сегодня мы празднуем наше возвращение, сеньор эскудейро, и вам не след нас корить за веселье, — заметил Руи Соэйро.

Айрес сел за стол и воздал должное оленине, лежавшей на блюде.

— А ну-ка, — закричал он, продолжая жевать и обращаясь к двум авентурейро, которые поднялись с мест. — Идите, заступайте на караул, хватит, подкрепились, ждут ведь вас.

Оба авентурейро вышли, чтобы сменить своих товарищей, ибо в доме было принято выставлять на ночь часовых — мера в те времена необходимая.

— Что-то уж вы сегодня больно строги, сеньор Айрес Гомес, — сказал Мартин Ваз.

— Тот, кто приказывает, знает, что делает. А мы должны слушаться, — ответил эскудейро.

— Так что же вы сразу не сказали?

— Все узнаете, молодчики мои, скоро тут будет дело.

— Скорей бы уж, — сказал Бенто Симоэнс, — мне так порядком поднадоело за косулями да кабанами гоняться.