Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

• Название: История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий
• Автор: Мирча Элиаде
• Издательство: Критерион
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2002

Данный труд является классическим образцом исследования в области истории религии. Религиозные идеи представлены здесь не только в хронологическом порядке, но и объединены единым пониманием многообразия религиозной жизни всех культур и континентов. Элиаде виртуозно владеет методами сравнительной антропологии и демонстрирует общие тенденции в развитии религиозных идей. "Для историка религий знаменательно всякое проявление священного: каждый ритуал, каждый миф, каждое верование и каждый образ божества отражают опыт священного и потому несут в себе понятия бытия, смысла, истины".

Книга охватывает период от магических миров каменного века до религий древних цивилизаций и религии библейского откровения: "На самых архаических уровнях культуры жить, как подобает человеку, - само по себе есть религиозное действо, потому что принятие пищи, половые отношения и труд имеют сакраментальную ценность".

---

За всеми этими новшествами стояло то, что для Эхнатона «истина» (маат) и все «естественное», соответствующее ритмам жизни, имело религиозную ценность. Ибо этому болезненному фараону, почти уродцу, которому суждено было умереть очень молодым, открылся религиозный смысл "радости жизни", наслаждения неистощимыми творениями Атона, прежде всего, божественным светом. Чтобы провести свою «реформу», Эхнатон «отменил» Амона и других богов[234] ради Атона, Верховного Бога, отождествляемого с солнечным диском, универсальным источником жизни; на изображениях его лучи заканчивались руками, приносящими его почитателям символ жизни (ankh). Сущность теологии Эхнатона выражена в двух гимнах, обращенных к Атону. Без всякого сомнения, эти гимны — единственное, что сохранилось, — представляют собой образцы благороднейшего выражения египетской религиозности. Солнце — "это начало жизни", его лучи "объемлют все земли". "Хотя ты находишься очень далеко, твои лучи падают на землю; хотя ты пребываешь на лицах людей, твои следы невидимы".[235] Атон "зарождает семя в женщине", и он тот, кто дарует жизнь эмбриону и следит за рождением и ростом ребенка — так же, как он дает дыхание цыпленку в яйце, а позже охраняет его. "Как разнообразны дела твои! Они скрыты от людей. О! Единственный Бог, другого подобного которому нет".[236] Это Атон создал все земли, мужчин и женщин и поместил каждое свое создание на надлежащее место, удовлетворив его нужды. "Мир существует через тебя!". "Каждый имеет свою пищу".

Этот гимн справедливо сравнивают с Псалмом 104. Говорилось даже о «монотеистическом» характере реформы Эхнатона. Самобытность и значение этой, по определению Брестеда, "первой индивидуальности в истории" все еще остается предметом обсуждения, но не может быть никакого сомнения в страстности его религиозной веры. В молитве, найденной в его саркофаге, есть следующие строки: "Я иду, чтобы вдыхать сладкое дыхание твоих уст. Ежедневно буду я созерцать твою красоту… Дай мне свои руки, исполненные твоего духа, чтобы я смог проникнуться тобой и жить твоим духом. В любой миг вечности произнеси мое имя — оно всегда ответит на твой призыв!". Спустя тридцать три столетия эта молитва все еще способна растрогать.

Во время царствования Эхнатона и именно из-за его политической и военной пассивности Египет потерял свою азиатскую империю. Его преемник Тутанхамон (1357–1349 гг. до н. э.) возобновил отношения с верховным жрецом Амона и вернулся в Фивы. Следы "атонистских реформ" были в большой мере стерты. Вскоре после этого последний фараон долгой и славной Восемнадцатой династии умер.

По общепринятому среди ученых мнению, с окончанием Восемнадцатой династии завершился творческий период египетского гения. Что касается религиозных памятников, то не кажутся ли они такими скромными (до появления мистерий об Исиде и Осирисе) лишь потому, что были созданы до начала великого процесса синтеза, характеризовавшего период Нового Царства?[237] Ибо, с определенной точки зрения, результаты этого синтеза являются высшей точкой развития египетской религиозной мысли: они представляют собой превосходно сформированную систему, в которую вносились только стилистические новшества.

Чтобы лучше понять значение этого теологического синтеза, вернемся на короткое время к "атонистскому монотеизму". Сначала надо уяснить, что выражение, которое Эхнатон использует в своем гимне — "Единственный Бог, другого подобного которому нет", — уже применялось за тысячу лет до Амарнской реформы в обращении к Амону, к Ра, к Атуму и к другим богам. Иными словами, как замечает Джон Вильсон, было по меньшей мере два бога, ибо Эхнатон сам почитался как божество.[238] Молитвы правоверных (т. е. небольшой группы придворных и сановников) возносились не Атону, а непосредственно Эхнатону. В своем прекрасном гимне фараон объявляет, что Атон — это его личный бог: "Ты в моем сердце и никто другой не знает тебя, кроме твоего сына (т. е. Эхнатона), которого ты посвятил в свои замыслы и наделил своей властью!". Так объясняется почти моментальное исчезновение «атонизма» после смерти Эхнатона. В конечном счете, это был религиозный культ, отправлявшийся лишь в кругу семьи фараона и его придворных. Добавим, что Атон был известен и почитаем задолго до Амарнской реформы.[239] В "Книге о том, что за гробом" Ра именуется "Владыка Диска (Атон)". В других текстах Восемнадцатой династии Амон ("скрытый бог") не упоминается, между тем как Ра описывается как бог, чье "лицо закрыто" и который "скрывается в ином мире". Другими словами, таинственный характер Ра и его невидимость объявляются дополнительными качествами Атона — бога, который полностью проявляется в солнечном диске.[240]

§ 33. Окончательное слияние: Ра-Осирис

Теологи Нового царства подчеркивают взаимодополняемость противоположных или даже антагонистических богов. В "Молебствии Ра" солнечный бог именуется "Тот, кто един в двух лицах"" он представлен в виде мумии Осириса, увенчанной короной Верхнего Египта. Другими словами, Осирис наделяется душой Ра.[241] Отождествление двух богов осуществляется в личности умершего фараона: после процесса осирификации царь оживает в облике молодого Ра. Ибо солнечный цикл представляет собой парадигматическую модель судьбы человека: переход от одной формы существования к другой, от жизни к смерти, затем к новому рождению. Схождение Ра в подземный мир означает одновременно его смерть и его возрождение. В одном из текстов говорится о "Ра, который отправляется покоиться в Осирисе, и об Осирисе, который отправляется покоиться в Ра".[242] Многие мифологические сюжеты особо подчеркивают двойственную природу Ра: солярную и осирианскую. Спускаясь в потусторонний мир, он становится тождественным двуименному Осирису-Ра.

Как гласит один из упоминавшихся выше текстов, "Ра прячется в потустороннем мире". В «Молебствии» (строки 20–23) несколько раз подчеркивается акватическая природа Ра, и солярный бог отождествляется с изначальным океаном. Но единство противоположностей выражено, главным образом, в тайной солидарности между Ра и Осирисом или между Гором и Сетом.[243] Р. Кларк (Myth and Symbol, p. 158) высказал блестящую мысль: Ра трансцендентный и Осирис всплывающий — это взаимодополняющие формы божественности. В конечном счете, обе ипостаси представляют одну и ту же «тайну» и, в частности, множественность форм, исходящих от единого Бога.[244] В соответствии с теогонией и космогонией, совершаемыми Атумом (§ 26). божество одновременно и единично, и множественно; творение заключается в умножении его имен и форм.

Сближение и соединение богов были знакомы египетскому религиозному мышлению еще с самой глубокой древности. Оригинальность теологии Нового царства определяет, с одной стороны, постулат двуединства процесса осирификации Ра и соляризации Осириса и, с другой, убежденность в том, что этот двухсторонний процесс раскрывает сокровенный смысл человеческого существования: взаимодополняемость жизни и смерти[245] С определенной точки зрения, этот теологический синтез подтверждает победу Осириса, одновременно придавая ему новое значение. Триумф убиенного бога был полным уже в начале Среднего царства. С Восемнадцатой династии Осирис становится судьей мертвых. Два акта посмертной драмы — «суд» и "взвешивание сердца" — совершаются в присутствии Осириса. Отделенные друг от друга в "Текстах Саркофагов", «суд» и "взвешивание души" обнаруживают тенденцию к слиянию в "Книге Мертвых".[246] Эти погребальные тексты, опубликованные в эпоху Нового царства, но содержащие более ранние материалы, будут пользоваться непревзойденной популярностью вплоть до конца египетской цивилизации. "Книга Мертвых" — это главный путеводитель для души в загробном мире.[247] Содержащиеся в ней молитвы и магические формулы призваны облегчить душе путешествие туда и, главное, — обеспечить ей успех в "судебном процессе" и "взвешивании сердца".

Из архаических элементов в "Книге Мертвых" следует упомянуть представление об опасности "второй смерти" (гл. 44,130, 135–136, 175–176), о важности сохранения памяти (гл. 90) и запоминания своего имени (глава 25). Эти верования широко документируются у «примитивных» народов, но также в Греции и Древней Индии. "Книга Мертвых", однако, отражает процесс теологического синтеза периода Империи. Гимн к Ра (гл.15) описывает ежедневный путь солнца; оно излучает радость, вступая в подземный мир. "Мертвые радуются, когда ты светишь здесь для великого бога Осириса, хозяина вечности".

Не меньшее значение имеет желание умершего идентифицировать себя с божествами — Ра, Гором, Осирисом, Анубисом, Птахом и др. Это не исключает употребления магических формул. Действительно, знание имени бога равнозначно обладанию некоторой властью над ним. Магическая ценность имен и вообще слов определенно была известна еще с доисторических времен. Для египтян магия была оружием, созданным богами для защиты людей. В эпоху Империи магию олицетворял некий бог, который сопровождал Ра в его ладье, как спутник солярного бога.[248] В конечном счете, ночное путешествие Ра по по земному миру, опасный спуск, полный препятствий, представляет собой образец пути каждого умершего к месту судилища.[249]