Худайберды Тухтабаев - Волшебная шапка

• Название: Волшебная шапка
• Автор: Худайберды Тухтабаев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Сказка
• Год: 1970

Жил-был на свете мальчик по имени Хашим Не желал он учиться, помогать матери по хозяйству, обижал сестрёнок и соседских мальчишек. Но вот однажды в руки этого лентяя и бесшабашного разгильдяя попала сказочная волшебная шапка, которая могла исполнить любое желание хозяина. Преисполненный уверенности в том, что с помощью чудесной шапки он совершит множество героических поступков и прославится на весь мир, Хашимджан отправляется странствовать по свету. И каких только испытаний, каких приключений – опасных и благородных, смешных и трогательных – не произошло с ним, пока он наконец понял, что без труда, без знаний, человек ничего не добьётся.

Молодой узбекский писатель Худайберды Тухтабаев живёт и работает в Ташкенте. Он пишет книги, статьи и фельетоны.

По профессии и по образованию Худайберды Тухтабаев – учитель. Именно поэтому, наверное, герои большинства его книг – дети, и он умеет рассказать о них живо и занимательно.

Повесть «Волшебная шапка» – первая книга писателя, переведённая на русский язык. Хочется верить, что она доставит читателям немало радостных и весёлых минут.

Повесть – сказка, удостоена премии на Всесоюзном конкурсе на лучшую детскую книгу в 1970 г.

---

Вверх взвилось тридцать шесть рук. Мне показалось даже, что кто-то поднял обе руки, потому что когда Маматджан подсчитал, то оказалось два лишних голоса. Один лишний голос оказался мой, сгоряча я тоже проголосовал, а другой лишний голос остался невыясненным. Может, сам Атаджан Азизович тоже голосовал сгоряча?

– Ну, Хашимджан, что теперь ты скажешь нам? – повернулся ко мне наш любимый директор.

– Я? Я прошу у всего класса прощения. Уверяю, что такое, как сегодня, никогда больше не повторится.

– Значит, даёшь торжественное обещание?

– Нет, обещания дать я не могу.

– Это почему же? – изумился класс.

– Этого я не могу обещать потому, что грош цена стала с некоторых пор моим обещаниям! – горько воскликнул я. – Я их столькопонадавал, что и не помню сколько! Поэтому я просто хочу исправиться, не давая никаких торжественных клятв.

Собрание на этом закончилось.

Я съел в школьном буфете тарелку маставы[21], потом сел возле Таштемира и набело переписал всю газету от начала до конца.

– Ну как? – поинтересовался я, когда тот просмотрел мою работу.

– Пишешь-то ты красиво, ничего не скажешь, – ответил придирчивый редактор. – Только очень много ошибок. Однако ты не унывай, готовься, во вторник будем выпускать очередной номер «Отличника».

– А что мне готовиться? – удивился я. – Дашь что переписать – я и перепишу.

– Сам напиши заметку. Собери материал обо всём, что заметишь неладного, и накатай фельетон.

– Ладно, я подумаю.

Я шёл из школы вне себя от радости. Уж чего я не ожидал, так этого: стать членом редколлегии стенгазеты шестого «Б» класса! Ещё бы не радоваться: из школы не выгнали, из пионеров не исключили, а вроде бы даже наградили. Впервые за всю свою жизнь получил должность, честным, открытым способом, без никакого волшебства. Как тут не радоваться?!

Я становлюсь человеком

Скажу откровенно: я сейчас стал человеком железной воли. Нет, нет, не смейтесь.

Правду говорю. Не верите, спросите у мамы. Она уже давно жалеет меня, видя, что я совсем не отрываюсь от учебников. Сижу, сижу, читаю, читаю…

– Сынок, Хашимджан, пошёл бы ты прогулялся, что ли! – говорит иногда она.

– Нет, я не устал, – качаю я головой. – И нельзя мне уставать, мамочка, никак нельзя. Как устану, так снова сделаюсь посмешищем в глазах товарищей.

Так я говорю отчасти из-за той злополучной заметки, которую я написал вскорости после классного собрания. Если вы помните, Таштемир посоветовал мне собрать материал обо всём, что замечу неладного в нашем классе. Я собрал такой материал и написал длиннющую заметку, попросил Саддинису исправить грамматические ошибки, потом отдал редактору. И Таштемир сдержал слово: поместил её в газете. Вот было шуму! А говорилось там примерно такое: «… Акрам плохо учится потому, что любит диких животных. Умринисо ест во время уроков. Мирабиддинходжа, прежде чем отвечать учителю, про себя произносит молитву. Саддиниса вздыхает больше положенного. У Хамрокула тонюсенький голосочек, поэтому он старается говорить грубовато. Икрам, по прозвищу Деревянная нога, идя из школы домой, пишет мелом на чужих калитках, Ариф – ябеда. Зариф спит на уроках. Шахида смеётся по поводу и без повода, покажи палец – со смеху умрёт. Адхаму задания по арифметике выполняет отец…» Словом, перечислил недостатки тридцати шести человек, то есть всего класса.

– А сам – ангел? Почему о себе не написал? – окружили меня ребята плотным кольцом.

– У меня недостатков нет, – отрезал я. – Какие были – вы их сами искоренили.

– Значит, у тебя совсем нет недостатков?

– Совсем, совсем.

– А разве не ты первый врун на всю школу? Разве не ты самый безвольный человек в классе? Не ты ли тянешь весь класс назад по успеваемости? Ребята, давайте напишем о недостатках Хашима, пусть полюбуется на себя со стороны.

Я смеялся, отмахиваясь.

– Обо мне много говорили. Теперь речь о вас.

И меня поддержал Вахид Салиевич.

– А что, ребята, Хашимджан прав! – воскликнул он. – Он очень верно подметил ваши слабости. Кто не согласен? Пусть встанет и докажет, что Хашимджан не прав. Есть желающие?

Мы прождали минут десять, никто не спорил со мной.

– Значит, признаёте свою вину? – посмеивался Вахид Салиевич. – Что ж, хорошо. Вы не стесняйтесь, ребята. Настоящий человек должен уметь признавать свои ошибки, свои слабости.

– Хорошо, положим, мы признали свои слабости. А сам Кузыев? Признаёт ли, что он большой врун?

– Нет, не признаю, – отрезал я, вставая с места. – Я вам ещё докажу, что я не врун, что воля моя крепче стали!

Вот так, сгоряча, и поспорил я со всем классом. На чьей стороне был тогда Вахид Салиевич, до сих пор не пойму: то ли на стороне класса, то ли на моей. Чтобы доказать свою правоту, мне дали полгода срока. Ну и начал я волей-неволей стараться… И сам не заметил, как втянулся…

Сегодня будут объявлять отметки за вторую четверть. На собрание каждый должен привести кого-нибудь из родителей: маму или папу. Ещё лучше, если придут оба. Я долго ломал голову, кого мне позвать на собрание. Папу или маму? Лучше всего папу. Потому что мало хорошего видит мой папа в жизни. Его то мама пилит, то бабушка. Да ещё я в прошлом году обманул его самым бессовестным образом. Тогда тоже стояла зима. Закончилось полугодие, и на родительском собрании должны были объявить отметки. У меня в табеле стояли четыре двойки, представляете, каково было бы человеку людям в глаза смотреть? Да и попал он в тот раз в школу случайно, из-за мамы.

– Хоть бы раз этот человек поинтересовался учёбой сына! Ходит и в ус не дует, какбудто это и не его сын! – напустилась она на папу, когда узнала о собрании.

– Да ведь интересуюсь я, как же ещё интересоваться? – беспомощно разводил руками папа.

– А коли интересуетесь, так пойдите на родительское собрание. Через полчаса начинается. Специально вызывали нас.

Ну, пошли мы с папой. Идём, а я ломаю голову, как бы вернуть его назад. Не хотелось выставлять отца на позор. Так ничего и не придумал. Пришли, а собрание уже началось, в коридоре – никого.

– В какой класс мне идти? – спросил папа, беспомощно глядя по сторонам.

– Вон в тот, напротив, – указал я на дверь третьего «А» класса. В тот же миг меня больно резануло по сердцу – так жалко стало папу, так жалко за то, что я его обманываю, а он даже не помнил, в каком классе я учусь.

– Ну и какие там были разговоры? – поинтересовалась мама, когда мы вернулись.

– Да никаких разговоров не было, – ответил папа спокойно.

– Но ведь нас же специально вызывали на собрание? – не отставала мама.

– Не знаю. Никто меня не заметил и имени не спросил, – так же спокойно ответил папа. – От начала до конца просидел на задней парте и ни слова дурного не услышал про нашего Хашимджана.

Вот с тех пор здорово виноватым чувствовал я себя перед папой. И очень хотел порадовать его, загладить свою вину.

– Сегодня у нас родительское собрание, – как бы между прочим обронил я маме, которая счищала снег с дорожек во дворе.

– Знаю.

– Вахид Салиевич велел обязательно привести папу.

– Почему именно папу? Может, маму велел привести?

– Не важно, лишь бы кто-нибудь из вас был, – пошёл я на попятную: а вдруг мама обидится?

Но всё обошлось. Собрание было назначено на шесть, а к этому времени мама должна идти на ферму доить коров. Так что в школу собрался папа.

– Во всяком случае, надеюсь, не сплошные колы у тебя там… – пробормотал папа, выходя на улицу.

– Там скажут, – увернулся я от прямого ответа.

В тот день выпало очень много снега. Пушистый белый снег висел на проводах, деревьях, толстой шубой стелился на крышах и земле, будил в сердце какое-то счастливое чувство. Хотелось побежать, держась за папину руку, кричать, смеяться. А папа почему-то был тих и задумчив. Вроде даже грустный.

– Папа, закончили лагерь строить на Узункулаке? – спросил я, желая отвлечь его от мыслей.

– Лагерь-то закончить мы закончим, Хашимджан… Да только вот о чём я размышляю… Вижу я, сынок, учёным тебе не стать. Твои ровесники уже в седьмом учатся, восьмом, а ты всё ещё в шестом. Может, забрать тебя из школы да потихонечку-помаленечку начать учить ремеслу тракториста? Да ведь и здесь учиться надо…

Папа у меня шутить не любит и не умеет. Поэтому у меня так больно сжалось сердце, заколотилось, затрепыхалось, как птица, попавшая в кошачьи лапы… Несмотря на мороз, я весь вспотел. Неужели папа и вправду заберёт меня из школы? А ведь я только-только втянулся в учёбу, понял, как это хорошо – быть одним из первых учеников!

– Головой буду об землю биться, папа, если вы заберёте меня из школы! – горячо сказал я.

Папа внимательно посмотрел на меня.

– Но ведь у тебя вовсе нет желания учиться, сын…

– Раньше не было. Теперь всё наоборот. Вот придёте на собрание, сами убедитесь…