Роберта Джеллис - Дракон и роза

• Название: Дракон и роза
• Автор: Роберта Джеллис
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6230-01-2

Они были незнакомы друг с другом и незнакомы с любовью.

Политическая необходимость потребовала их бракосочетания… В первую брачную ночь их не оставили наедине. Титулованные придворные окружили постель, чтобы засвидетельствовать осуществление королевской цели. Как только занавеси балдахина опустились и Генрих протянул к ней руку, Элизабет затрепетала и взмолилась о том, чтобы он был ласков и нежен…

Эта незабываемая история любви – фрагмент величественного гобелена богатой и бурной истории Англии второй половины XV века. Взошедшему на престол после длительной борьбы Генриху VII парламент предлагает по политическим соображениям взять в жены дочь его врага, Эдварда IV, Элизабет. Пройдя через ненависть и недоверие, король и Элизабет находят счастье.

---

– Это хорошо, так как, по-моему, тебе нет там места… и никогда не будет. Это будет потерей для Англии и огромным приобретением для меня, поскольку ты рожден, чтобы править, Генрих.

Генрих нервно отступил назад. Если Франциск заподозрит у него нездоровые амбиции, его положение станет отчаянным.

– Да, моя первая жена, да защитит милосердный господь ее душу, видела это, когда ты был еще ребенком, а я видел, как это росло в тебе. Ты знаешь о том, что моя первая герцогиня просила меня найти способ сделать тебя моим наследником?

– Мой господин! – Ровный характер Генриха никогда не выдавал удивления, но столь дикий план начисто лишил его свойственного ему хладнокровия.

Франциск сдавленно рассмеялся.

– Да, она была хорошей женщиной и прислушивалась к голосу своего сердца. Я знал, что тогда было невозможно сделать тебя бароном, поскольку нас не связывали никакие кровные узы. Однако теперь у нас есть возможность породниться. Что ты скажешь о том, чтобы стать моим сыном через брак, Генрих?

На мгновение Генрих застыл в изумлении, а затем упал на колени.

– У меня нет таких слов, чтобы выразить вам свою благодарность. То, что у вас просто возникла мысль о таком союзе, доставляет мне больше радости, чем…

– Прибереги свои красивые речи, мой сын. Тебе понадобится твой золотой язык, чтобы растрогать других, а не меня. Имей в виду, что я люблю тебя, но я придумал этот план исходя не только из твоих интересов. – Франциск позволил Генриху поцеловать его руку, а затем поднял его с колен. – Любой другой человек достаточно высокого происхождения едва ли захочет покинуть свою родину, а если и захочет, то Бретань всегда будет оставаться ему чужой.

– Мой господин, я не ненавижу Англию, но вы можете быть уверены, что я никогда не поставлю интересы Эдварда выше интересов Бретани, – четко произнес Генрих.

– Я думал над этим, – сказал Франциск со смехом. – Ты любишь меня, Генрих, и, живя здесь, ты можешь завоевать любовь Анны и сделать ее счастливой, заботясь о родной ей земле.

– Я попытаюсь… но мне двадцать два года, мой господин, а она всего лишь ребенок. К тому же, я знаю мужчин, но женщины – это совсем другое дело.

– Ты должен больше заниматься их изучением, – усмехнулся Франциск, который слышал, что Генрих благочестиво скромен в отношениях с женщинами.

– Я, конечно же, постараюсь лучше узнать ее. – Он слегка покраснел. – Я сделаю для нее все, что смогу, чтобы осчастливить ее.

Франциск покачал головой и улыбнулся.

– Я думаю, ей понравится мой выбор, но сейчас более важно найти способ, чтобы это понравилось моим вассалам. К счастью, у нас есть время. Анне всего два года и обручить ее пока еще рано. Этот план должен остаться нашей тайной до тех пор, пока мы не убедим моих лордов в том, что лучше иметь благородного правителя, который любит Бретань, чем какого-нибудь бретонца, который неподобающим образом возвысит свою родню и будет дурно управлять страной.

В то время, когда Генрих с интересом знакомился с одним ребенком, Маргрит интересовалась другим. В первые годы своего пребывания при дворе она надеялась, что родня королевы и короля снова начнут делить страну и дадут Генриху шанс. Этого не произошло, хотя казалось, что Глостер, Клэренс и Вудвиллы жили в постоянном состоянии вражды. Теперь Маргрит считала, что баланс сил сохранится и связывала шансы Генриха на возвращение в Англию из безденежного забвения с предложением ему руки одной из дочерей короля. Эдвард становился все более и более спокойным, поскольку видел, что народ по-прежнему любит его. Ему прощали его мотовство, пьянство и распутство, алчность его придворных, все, ради его доброты к простым людям и заинтересованности в финансовом процветании страны.

По сути дела, Маргрит не была уверена в неискренности предложений, сделанных Эдвардом Генриху. Она знала о переговорах с Францией, но надежд на заключение подобного соглашения было мало с самого начала. Кроме того, была еще одна принцесса, всего на год младше Элизабет. Конечно, Элизабет подошла бы больше.

Маргрит окинула взглядом приемные покои королевы, где четырнадцатилетняя девочка играла на верджинеле и тихо напевала.

Если бы женитьба состоялась, это было бы совсем неплохо. Своей красотой девочка могла поспорить с матерью и даже превосходила ее, поскольку в ее чертах не было той заостренности, которая выдавала низкое происхождение матери. Возможно, овал ее лица не был столь совершенен, а нос слегка коротковат, но зато ее крупный и благородный рот с поднятыми уголками губ, выдававшем готовность принцессы смеяться, был гораздо привлекательнее. У нее также были более мягкие голубые глаза, в глубине которых светилась радость.

Королева, которую не интересовала ни музыка, ни тем более собственная дочь, чья привлекательность уже соперничала с ее красотой, громко выразила свое нетерпение, поднялась и вышла. Присутствующие застыли в полном молчании. Руки Элизабет приросли к клавиатуре.

Прошло пять минут, десять. Через комнату пробежал паж, его ухо в том месте, где его жестоко драли, было ярко-красного цвета.

Прошло еще десять минут и дверь отворилась, чтобы впустить братьев королевы – Риверса и Грея. По комнате пробежал легкий вздох. Дяди Элизабет поцеловали племяннице руку и прошли во внутренние покои королевы. Живая картина из дам, которые застыли у стен, занавешенных тонкой арабской материей, распалась, как только Риверс и Грей исчезли. Какое-то время королева будет занята ими. Несмотря на легкую нервозность, желание узнать, кого они планируют уничтожить на этот раз, отсутствие королевы рождало чувство облегчения.

Маргрит переступила через красный ковер, обратив внимание, как резко он контрастирует с голубым парчовым платьем наряда принцессы.

– Ваша игра необычайно улучшилась, леди, – заметила она.

Элизабет улыбнулась. Она любила Маргрит несмотря на то, что многие дамы смеялись над ее благочестивым, чопорным образом жизни. По крайней мере Маргрит не изрекала правил приличия, а потом спала с отцом Элизабет, как это делали половина других придворных дам. Было удивительно, что, несмотря на ее красоту, которая, как казалось принцессе, осталась неизменной с первого дня, как она увидела ее, король никогда не смотрел на леди Маргрит иначе как с уважением.

– Спасибо, – ответила Элизабет. – Я нежно люблю музыку. – Затем в ее глазах промелькнула тень. – Но мне не следовало бы забывать, что других она волнует гораздо меньше.

На это замечание Маргрит не могла ответить, поскольку лицом, не любившим музыку, или, по крайней мере, не любившем внимание, которое оказывали ее дочери, когда та играла, была королева. Маргрит мягко заметила о пользе чтения, которое также является большим утешением. Она подумала, что чем раньше Элизабет выйдет замуж и выскользнет из-под башмака своей матери, тем лучшая из нее получится женщина. Ей не нравилась эта тень страха в глазах Элизабет, хотя Элизабет не была трусихой. Маргрит видела, как ее пороли за какой-то проступок. Лучше бы мать постыдилась так унижать своего ребенка на людях. Она ни кричала, ни умоляла пожалеть ее. Это был другой страх, скорей не от боли, а от несогласия.

В Элизабет была чувственность, которая ей досталась не от отца и не от матери. Может быть, от старых графа или графини Йорков… да, скорее, от них, ведь у Ричарда и Глостера она тоже есть.

– Мой сын тоже любит музыку, – сказала Маргрит. – Он пишет мне, что это его главное удовольствие.

Что-то сверкнуло в глазах Элизабет. Маргрит неожиданно захотела узнать, знает ли девочка, что ее имя использовалось, чтобы выманить Генриха назад в Англию. Если это так, то одобрила ли она это? Можно ли уговорить ее надавить на отца, чтобы тот выдал ее замуж за Генриха? Эдвард очень любит свою старшую дочь, очень любит… любит, возможно, так, что готов был бы выдать ее за мужчину, который не увезет ее. Но если Элизабет что-нибудь знает, она знает и то, как не выдать себя.

– Вам, наверное, очень не хватает его, – тихо сказала принцесса. – Грустно, что он не вернется домой.

– Он не вернется домой без своего дяди.

Маргрит привела оправдание, которое часто использовала в последнее время для объяснения отказов Генриха на самые заманчивые предложения.

– Я написала ему, что ему ничего не угрожает, и я думаю, что он верит в это. Но если Генрих кого-то любит, то любит очень сильно. Он не променяет свою любовь на свою выгоду.

Элизабет отвела взгляд. Ее прекрасное личико слегка залилось краской.

– Это просто восхитительно, – прошептала она.

– Полагаю, что это так, – согласилась Маргрит с легким смехом, – но сейчас я хотела бы ошибаться в этом, лишь бы увидеть его снова.

Дальше продолжать было опасно и неуместно. Хотя Элизабет была молода, она не была глупой. Маргрит сказала достаточно, чтобы девочке было о чем с удовольствием подумать.