Жозеф Дельтей - Фарфоровая джонка

• Название: Фарфоровая джонка
• Автор: Жозеф Дельтей
• Жанр: Научная Фантастика

---

У него было открытое лицо, ровное с круглыми скулами и капелькой розовых румян на щеках. Он принадлежал к секте Канфу и не носил ни косы, ни бороды. Его широкие глаза указывали на тибетское происхождение его рода. Сперва он даже не взглянул на меня. Но я, зная его нрав и его ученость, долго разглядывала его. Он часто смеялся и всегда показывал зубы, которые он красил.

После поклонов он уселся на длинный диван со спинкой из дерева, вытянул свои ноги и взял трубки. Мы сидели в осенней гостиной. На мраморных подставках стояли искусственные цветы в вазах и подлинные гравюры на золотых треножниках. Дым стлался по книгам, окрашивая в синий цвет переплеты из телячьей и газельей кожи. Будда Познания созерцал свой пуп. У окна, на столике, покрытом пергаментом, стояла мужская статуэтка из розового дерева с инкрустациями красной меди на сосках и отверстиях лица.

Я лежала рядом с Лу Пей Хо и врем" от времени он из вежливости передавал мне свои трубки. Бу Лей Сан сидел напротив, он улыбался, чувствительный к зелью.

Понемногу и Лу Пей Хо также начал улыбаться. Тогда он взглянул на меня сначала с почтением, а потом с удовольствием. Он все охотнее предлагал мне трубки и каждый раз касался моих пальцев своей пухлой рукой, пахнущей книгами и снадобьями.

Когда настало время Советов, мандарин Бу Лей Сан, мой повелитель, отправился по коридору Императора. Во время его отсутствия Лу Пей Хо посещал меня, несмотря на Этикет. Мне казалось, что лицо его с каждым днем становится прекраснее, потому ли, что он, действительно, украшал его пудрой, или же потому, что его украшало мое воображение. Он долго и красноречиво говорил со мной то о философских вопросах, то о движениях своего сердца. Мы охотно смешивали теории с признаниями о наших желаниях.

В вечер праздника Кронина Лу Пей Хо пожелал увезти меня к себе, чтобы показать мне движущиеся картины. Он устроил их в бамбуковом павильоне, обитом тканями с островов. Показывал картины маленький некрасивый человек с неблагородными руками. Он проворно передвигал снизу вверх ярко раскрашенные картинки таким образом, что сцена Философа и Девушки, которую он представлял нам, представала перед нами со всеми любовными подробностями. И я получила большое удовольствие, такое же, как и в постели Лу Пей Хо.

С тех пор Лу Пей Хо посещал меня каждую ночь. Когда Бу Лей Сан вернулся от двора, мы заключили соглашение. И, так как мой повелитель имел обыкновение посещать мое ложе днем, мы признали приличным, чтобы Лу Пей Хо посещал его ночью. Он находил это приятным и относительно нравственным.

В одну из ночей месяца Тростника мандарин Бу Лей Сан застиг нас. Я ухе говорила тебе. Вода, как он задушил Лу Пей Хо и кинул его тело в пруд, как он построил Фарфоровую Джонку и как он увез меня в изгнание, на море.

И вот уже двадцать две луны, как я в изгнании на море. Иногда Бу Лей Сан загоняет всех матросов в трюм, совсем обнаженную, приковывает меня золотой цепью к мачте и, глядя на меня, молча плачет. Иногда он делает предсказания, показывает мне картинки, где на раскрашенном пергаменте Фарфоровая Джонка разбивается о красные скалы, посреди зеленого Океана..."

Глава 10

БАСТАРД ИЗ Э

Как только забрезжила заря, они ослабили все паруса. Один на фок-мачте разорвался. Бастард из Э срезал его ножом и бросил обрывки в море. Канаты упали. "Святая Эстелла" пошла по ветру.

Бастард из Э влез на главный марс. Поперечная царапина перерезала шею с толстой лиловой кожей. Широкий нос выдавался над лицом. Прекрасные глаза, привычные к одиноким созерцаниям, сверкали под густыми бровями. Слабый ветер насвистывал в снастях отрывистый мотив. На палубе радостный Поль Жор разговаривал с матросами. Он в третий раз пересчитал их, оделяя похвалами, сластями и щелчками. Все были налицо, кроме Генуэзца, закованного в глубине трюма. Капитан переходил от одного к другому и говорил с ними о Франции, о Дьеппе, об улице Орей. Все были полны энергии. У камбуза, в тазе красной меди, ползали мелкие раки. Он схватил одного и проглотил живьем. Поль перечислял им все богатства Китая и Ципанго: льняные полотна, жемчуга, лаки, пряности, корицу, гвоздику, имбирь, гвинейский перец, шелка, атласы, кораллы, сахар, масла...

Бастард из Э поднимался все выше. И по мере того, как он всходил по выблинкам, солнце высвечивало его шрам. Кто-то послал ему вдогонку ругательство, но оно очистилось, не долетев до него. Когда Бастард из Э добрался до перекладины брам-стеньги, солнце обагрило его своим светом.

На баке два матроса переругивались из-за красавицы из Порто. Один из них, с широкими губами, прислонился к жерлу кулеврины. И они многозначительно глядели друг на друга, держа руки на поясе, у ножен. Капитан подбежал к ним, стараясь успокоить, обещал им лишние пайки. Он чего-то ждал.., неведомое волновало его. Он усмехался сладострастно. Порой он посматривал на юнгу, стоявшего на лестнице, ласкал обезьянку, которая уже выздоровела; иногда он поднимал глаза на брам-стеньгу. Бастард из Э стоял неподвижно на своих тонких ногах, вытянув шею, созданную для виселицы. Птица с пушистыми перьями чертила вдали сложные круги. По временам она ныряла в море резким броском и быстро вылетала с рыбой в клюве, чтобы снова закружиться по своей орбите.

Бастард из Э на бран-стеньге, казалось, не видел ее. Он поглядывал вдаль, на подвижную точку, на белую линию. Она извивалась на волнах в кратких бликах солнца. Понемногу она приближалась, принимая форму судна... Бастард из Э был задумчив. Его сердце громко билось. Он еще не смел верить. Но вскоре ясно обрисовался фарфоровый корпус. Фарфоровые мачты засверкали в лазури. И Бастард закричал:

- Джонка! Джонка!

Тотчас же команда бросила снасти и руль. Люди в беспорядке вбегали на палубу. Поль Жор блуждал в поисках истины. Дьяк Аналют, взяв окуляры, наставил их вдаль. Маленький юнга в углу вопрошал марсового.

Вскоре уже невооруженным глазом были различимы верхушки белых мачт. Человек в вороньем гнезде, ослепленный волнением, сидел неподвижно. Бастард из Э время от времени выкрикивал подробности. Отец Капиль рыдал в свою густую бороду. Меланхолический Ксалюс уронил слезу. Николай Хютт на каждом шагу спотыкался от умиления.

Суда быстро сближались. Джонка, чудо белизны, показала свою ослепительную поверхность. Белые снасти добросовестно делили на части белые мачты. Округлые паруса.., напоминали тело созревшей женщины...

Теперь они видели и палубу. Миниатюрные человечки бегали по ней. В этот момент на Джонке спустили на гафеле желтый с черными фигурами флаг и выкинули флаг-хризантему в красных орнаментах. Джонка остановилась. Ее ослабевшие паруса застонали.

Через три минуты прежний флаг спустили и подняли черный флаг с человеческими фигурами. Заинтересованные моряки неподвижно стояли на шканцах.

Из фарфорового корпуса с грохотом пушек вылетело длинное красное пламя. Ядро, разбив главную мачту, ударилось о корму: белое ядро, ядро из фарфора...

Глава 11

НАГОТА

Поль Жор собрал команду у оружейного склада и все по очереди побросали сабли и пищали; двое матросов втащили все это внутрь, и капитан сам запер дверь.

На юте кулеврина была направлена на Джонку. Капитан опустил жерло и покрыл его просмоленной парусиной. Потом он залил водой пороховую камеру и кинул свой меч в океан.

Ни одного выстрела, ни одного взмаха топором. Ни за что на свете не рискнут они убить Ла. Надо взять Джонку без боя.

Убрав все паруса, матросы ушли с палубы. И "Святая Эстелла", немая, разоруженная, кинулась на Джонку.

Трагическое величие воодушевляло экипаж. Люди ждали неподвижно, спокойно. Над ними градом сыпались фарфоровые ядра. Падали мачты, снасти. Одно ядро пробило бакборт. Иссеченная палуба сломалась. Поль Жор ясно увидел очень высоко большую вещую птицу, парившую над каравеллой.

Они приближались к Джонке. Момент настал. Матросы прыгнули на палубу, и Бастард из Э бросил абордажные крючья, но они скользили по фарфору и падали в воду. Без устали Бастард кидал их вновь и вновь, ругаясь, как дьявол. Люди раздражались. Солнце в зените накаляло страсти. И Бастард, чувствуя, что пот струится по его шее, начал клясться именем Солнца.

Пришлось подойти борт к борту, "Святая Эстелла" была ниже, и белые пушки нависали над ее палубой. Матросы старались влезть на них. Ксалюс, вооруженный молотком зеленого свинца, без устали колотил по фарфоровым пастям.

Поль Жор блуждал по каравелле без сил и без желаний. Во рту он чувствовал вкус святотатства. Он с грустным безразличием глядел, как его люди ползут по фарфоровым бортам, по белизне. Он испытывал невыразимое равнодушие к этому сражению, такому близкому, такому чуждому его мечте. Один китаец упал в море и плыл у грузовой линии. Раненый дьеппец плыл за ним. Они встретились, и дьеппец здоровой рукой схватил дитя Джонки за горло и в волнах, окрашенных солнцем и кровью, в воде, готовой поглотатить их обоих, он, исходя ругательствами, задушил его... Другой дьеппец лежал верхом на пушке с грудью, пронзенной тонким китайским кинжалом... Час был полон болезненной сладости... Поль Жор рассматривал подробности форштевня: на уровне человеческого роста иероглифы образовывали надпись. Он подозвал Аналюта, и дьяк громко прочел: