Владимир Романовский - Польское Наследство

• Название: Польское Наследство
• Автор: Владимир Романовский
• Жанр: Альтернативная история

Версия с СИ: 27/05/2008.

* * *

Третий роман «Добронежной Тетралогии». Со времен событий, описанных в первых двух романах, прошло девятнадцать лет. Действие тетралогии распространилось на весь цивилизованный мир. Заговор «Неустрашимых» включает попытку одновременного захвата нескольких государств. Варанг смоленских кровей принимает деятельное участие во всех событиях, иногда следуя инструкциям киевского князя, иногда совершая прямо противоположное тому, что вменяется ему делать.

---

Через две недели после этого Рагнар встретился с Марией в Гнезно. Он был обязан ей многим — в сущности, своим возвышением, лидирующей ролью в Содружестве. Любовниками они не состояли — умудренная прошлым опытом, Мария не допускала смешения политики и любви.

— Скажи, Мария, — Рагнар улыбался открытой, искренней улыбкой, — какие люди в прошлом противостояли Содружеству? До нынешнего воссоединения?

— Много было, — сказала Мария, глядя Рагнару в глаза. — Очень много.

— Ну, основные фигуры назови.

— Ну, как же. Хайнрих Второй нас не любил.

— Так. А еще?

— Орден всегда против, хотя до прямого вмешательства они не доходят.

— Император и Орден. А из правителей попроще?

— Олов Норвежский. С ним пришлось повозиться.

— А из простых людей?

Мария повела бровью.

— А такое имя — Хелье — тебе ничего не говорит? — спросил Рагнар невинно.

И увидел как она бледнеет.

— Говорит, — сказала она.

Рагнар присел на ховлебенк.

— Твердый человек? — спросил он.

— Твердый? Да.

— Я понятия не имею, кто это такой. Я просто слышал имя.

— Он нам не враг, — сказала Мария.

— Это странно.

— Почему?

— Потому что не вяжется с его кличкой.

— Что за кличка?

— «Сокрушитель Неустрашимых».

— Первый раз слышу.

— Княжна, а нельзя ли этого Хелье… ну, скажем, заставить нам служить?

— Нет.

— Нет?

— Уговорить может и получится, хотя вряд ли, да и не следует. Заставить Хелье сделать что-то — совершенно невозможно.

Рагнар кивнул понимающе.

Аньку-перса доставили в детинец. Она думала, что ее будут «пофоть», но ее только обнимали, целовали, орошали слезами и толкались беременным пузом.

Гостемил отбыл к себе в Муром, не повидавшись с Лучинкой. Лучинки не оказалось дома.

Все это было в начале марта, а в тот год именно в это время выдалась теплая неделя — ранняя весна. Лучинка нашла себе подругу — познакомились на торге, зашли в крог, поели. Подруга оказалась из Вышгорода, замужняя. Поговорили о том, о сем, о трудностях жизни. Лучинка похвасталась, какой у нее замечательный супруг. Подруга слушала, кивала, а потом сказала, что где-то потеряла кошель. Лучинка заверила ее, что это не беда, денег у нее с собой достаточно. Расплатились, наняли возницу и отправились в отстроившийся, похорошевший Вышгород. Зашли к подруге домой — муж ее, рыбак, отсутствовал. Посидели. Лучинка пыталась рассказывать подруге о театре, который она с мужем и сыном посетила в Константинополе («Говорят непонятно, но муж нарочно переиначивал на славянский, для меня, а сын у меня знает по-гречески, интересно было, и так они руками размахивают, совсем не так, как наши скоморохи»), а подруга заскучала вдруг. Лучинка спохватилась — время было позднее, стемнело.

— Мне нужно к сыну, он там у меня один, — сказала она.

Подруга ее не удерживала.

Лучинка вышла из дома подруги и пошла по улице к тому месту, где видела давеча возниц. Погода резко переменилась, дул с Днепра леденящий ветер. Кутаясь, Лучинка добрела до нужного места — возниц там не оказалось. В перспективе проулка, ведущего к реке, качалась мачта кнорра — может, нанять кнорр? Она пошла по проулку, и у следующего угла ее остановили трое с факелом.

— Куда путь держим, болярыня? — спросили насмешливо.

У двоих в руках поблескивали ножи.

Она решила, что сейчас ее будут насиловать, но они не стали. Отобрали суму и кошель, сдернули богатую поневу и серьги, велели ей сесть на землю и снять сапожки. Она послушалась. Разбойники, хмыкая, все забрав, куда-то ушли. Лучинка встала и пошла дальше — к парусу. В лодке сидел хозяин — суровый, с седой бородой.

— Добрый человек, не довезешь ли ты меня до Киева? — спросила Лучинка. — Я заплачу, когда приедем. А то меня здесь ограбили.

— Иди, иди, скога, — сказал добрый человек.

— Нет, правда, у меня дома есть деньги. Много денег.

— Хочешь ехать — покажи деньги. Нет денег — не повезу.

Вот и весь сказ.

Лучинка прикинула — шестнадцать аржей, босиком, на леденящем ветру, да по темной тропе, да через переправу, да опять по темной тропе — а может, там разбойники. Что же делать?

Тогда она вернулась к дому подруги и постучалась. А потом еще постучалась. Подруга открыла дверь.

— Меня ограбили, — сказала ей Лучинка. — Нет ли у тебя денег каких-нибудь, заплатить лодочнику, чтобы до Киева довез?

— Сейчас нет, — сказала подруга. — Через неделю, может, будут. А сейчас — ничего нет.

Лучинка еще помялась, и спросила:

— Может, пустишь переночевать?

— Нет, не могу. Муж вернулся. Уж извини. Ну, спокойной ночи.

И закрыла дверь.

Нестор там один — это не дело совсем.

Нужно либо идти, либо добыть денег, чтобы заплатить доброму человеку в лодке.

Лучинка огляделась. Неподалеку виднелся какой-то отсвет — поздно открытый крог. Лучинка направилась к крогу. Босая, без поневы, только рубахой прикрыты колени, она не рассчитывала, что ее пустят внутрь, но ей и не нужно было. Встав напротив калитки, она приняла профессиональную позу и стала кивать и улыбаться всем мужчинам, какие время от времени выходили из крога. Один из них, увидев ее, некоторое время постоял у калитки, а затем вернулся в крог — очевидно, сообщить знакомым, что есть дешевая хорла, стоит, ждет на улице.

Рука легла Лучинке на плечо — и Лучинка вздрогнула всем телом.

— И сколько ж ты нынче берешь за услуги? — спросил Хелье.

— Хелье!

Она не знала, что и сказать. Теперь он ее бросит. Выгонит. Что она наделала!

— Ты синяя вся, дура, — сказал Хелье. — Ети твою мать, почему ты босая? Где понева? Пойдем, пойдем, скорее. У меня там лодка.

— Ты меня прости, я не нарочно.

— За что мне тебя прощать?

— Что я вот…

— А что случилось-то?

— Меня ограбили, а я боялась, что Нестор там один, а ты в отъезде.

— Ограбили? Били тебя?

— Нет.

— Руками трогали?

— Почти нет. Ножом грозили.

Хелье на ходу обнял жену за плечи.

— Бедная моя, — сказал он. Нет, так нельзя. Постой.

Он нагнулся и стянул один сапог.

— Надевай.

— Что ты…

— Надевай сейчас же! Муж твой тебе велит!

Она испугалась и сунула ногу в сапог.

— Велико, — сказала она. — Но не очень.

— Ноженька простонародная, — заметил Хелье. — Теперь второй. Быстро.

— Идти неудобно. Но смешно.

— А смешно — так смейся.

Она засмеялась, не веря счастью. Не выгонит! Он ее любит! Какой он у нее хороший!

Хозяин лодки усмехнулся криво и стал возиться с парусом. Хелье расстегнул пряжку, снял сленгкаппу, завернул в нее Лучинку, сел, а Лучинку пристроил к себе на колени и стал тереть ей спину, плечи, предплечья, арсель, бедра.

— Ледышка, — сказал он.

У нее стучали зубы. Он потер ей щеки, потом поцеловал в губы, потом еще.

— Ужас, как замерзла, — заметил он.

— Хелье, любимый, — сказала она. — А как ты меня нн… ннашел?

— Да так… Подожди. Эй, мореход, долго мы будем здесь торчать?

— Сейчас, сейчас, болярин. Вот, парус… вот…

Лодка пошла наконец к Киеву.

— Приезжаю — нет тебя, Нестор насупленный. Говорит — на торг ушла. Я пошел на торг. Порасспрашивал. Зашел в крог — а там хозяйка говорит, что видела тебя и еще кикимору какую-то, а кикимора из Вышгорода. А уж темнеет. Нанял я вот этого морехода, и поехали мы в Вышгород. Походил по улицам, прохожих расспрашивал, потом вижу — крог. Думаю, может, подружки в кроге сидят, а ты, может, выпила, а ты, когда выпьешь — известно что случается. Кинулся я к крогу — а ты там стоишь, у калитки.

— Я больше никогда не буду… честное слово…

— Что? А, ты об этом… Так ведь ты думала, что у тебя выхода нет. Что ж тебе — скочуриться по дороге в Киев, босиком, без поневы?… А у подруги нельзя было денег попросить?

— Она…

— Понял. Ты, Лучик, умная у меня, а в людях не разбираешься совершенно, вот что. Надо бы нам убраться из Киева все-таки. Как ты дрожишь, что ж тебе не согреться-то никак, а, Лучик? Эх-ма…

У пристани торчал одинокий возница, и хотя до дому было всего-ничего, пять кварталов, Хелье усадил Лучинку в повозку, сел рядом, и велел вознице спешить.

Войдя в дом, Хелье крикнул:

— Нестор! Нестор, растяпа!

Нестор выскочил в гостиную.

— Топи в бане печь, быстро!

— А где ты была? — спросил Нестор укоризненно.

— Потом, а то ухи оборву! Баню, быстро! — прикрикнул на него Хелье.

Нестор опрометью кинулся в недавно собранную баню за домом. Через час Лучинка лежала на полке, а Хелье обхаживал ее веником со всех сторон. После этого, завернутую в три простыни, он на руках принес ее в спальню, выгнал Нестора спать, и лег рядом с женой. Она целовала его благодарно и светилась счастьем, что у нее такой муж.