Джуд Деверо - Приглашение

• Название: Приглашение
• Автор: Джуд Деверо
• Жанр: Исторические любовные романы

Овдовевшая, и известная всему миру летчица тридцати восьми лет, Жаклин О'Нейл, преодолевая предрассудки — свои и окружающих — выходит замуж за влюбленного в нее молодого человека, моложе ее на десять лет — Вильяма Монтгомери…

---

— Продолжайте. Когда вы поняли, что любите его?

— Я вообще об этом не думала, пока мы не прожили вместе почти пять лет. Самолет Чарли потерялся во время метели, и когда я представила, что не увижу его больше никогда, то поняла, как сильно его люблю.

Помолчав, она взглянула на Вильяма и увидела, что он наклонился над валежиной, пытаясь всунуть ее в костер.

— А как насчет вас?

— Я ни разу не говорил Чарли, что люблю его.

Джеки рассмеялась.

— Нет, какая ваша самая большая ложь?

— Я сказал отцу, что вмятину на крыле машины сделал не я.

— М-м-м, — промычала Джеки, немного занервничав, — но это не такое ужасное вранье. Нет ли чего получше?

— Я сказал матери, что я не из тех, кто зараз съедает целый пирог с земляникой. Я сказал брату, что сестра сломала его рогатку. Я сказал…

— Ладно, ладно, — засмеялась Джеки, — картина ясна. Вы законченный лжец. Теперь спрошу я. Что вы считаете самым ужасным из того, что может женщина сказать мужчине?

Вильям не колебался ни секунды:

— Какая проба серебра вам нравится больше всего?

Джеки ухмыльнулась. Ей начинал нравиться этот мужчина, и ее непреодолимая сонливость стала отступать.

— А что самое ужасное мужчина может сказать женщине? — спросил он.

Джеки тоже не затруднилась с ответом:

— Когда вы ходите по магазинам, а мужчина говорит: «Ну, теперь ты точно знаешь, что ищешь?»

С довольным смехом он прошагал к машине, открыл дверь и стал собирать вещи для ночевки.

— А что самое приятное может мужчина сказать женщине?

— Я люблю тебя. Вот что. Если он именно это имеет в виду. Если даже не имеет, то его нужно подстегнуть, чтобы он это выговорил. А как вы считаете?

— Да, — сказал он.

— Что — да?

— Да — это самое лучшее, что может женщина сказать мужчине.

Джеки засмеялась:

— Без всяких вопросов? И совсем не важно, о чем ее спрашивают, вам это приятнее всего услышать?

— Всегда приятно слышать «да» из женских уст, и сейчас, и раньше.

— И что же, неужели такой мужчина, как вы, никогда не слышал, чтобы женщина сказала ему «да», о чем бы он ни просил ее?

Он притащил одеяло, походную флягу и корзину с едой и усмехнулся:

— Один или два раза, не больше.

— Хорошо, теперь моя очередь. Какое самое доброе дело вы сделали и промолчали об этом?

— Я сообразил, что нужно пристроить крыло к зданию больницы в Дэнвере, и перевел деньги анонимно.

— Вот это да! — сказала она, вспомнив, как богаты были Монтгомери.

— А вы?

Джеки засмеялась:

— Чарли и я были женаты около четырех лет, а с Чарли никогда не задержишься на одном месте столько, чтобы запомнить имена соседей, то есть пустить корни. Но в том году мы снимали маленький домик с очень милой кухней, и я решила приготовить ему роскошный обед на День Благодарения. Я ни о чем другом не могла говорить за две недели до праздника. Я планировала и делала закупки, а в День Благодарения уже в четыре часа дня у меня все было готово, даже индейка. Чарли ушел из дома в полдень, но обещал вернуться к пяти, когда все будет готово и можно накрывать на стол. Он собирался пригласить кого-нибудь из пилотов, то есть предполагалось, что у нас будет вечеринка. В полночь я захотела спать, но так разозлилась, что заснула в углу. На следующее утро явился Чарли, улегся на софу, и от моего прекрасного Дня Благодарения остались только развалины. И вы знаете, что я сделала?

— Я удивлен, что после этого Чарли остался жив.

— Жизнь я ему оставила, но сотворила ужасную вещь — я не могла позволить ему съесть что-то из того обеда. Увязала все в джутовый мешок, отослала на летное поле, взяла самолет Чарли и вылетела в горы. Мы тогда жили в Западной Вирджинии, в Смоукис. Там я увидела прилепившуюся к склону горы жалкую полуразрушенную лачугу с тонкой струйкой дыма из трубы. И я забросила этот мешок прямо на веранду у входа в дом.

Она прижала колени к груди и затихла.

— До этой минуты я никогда не рассказывала об этом. Позже я слышала, что та семья уверяла, что ангел бросил им угощение прямо с небес.

Костер сейчас горел хорошо, и он улыбнулся ей из-за пламени.

— Эта история мне нравится. Что же сказал Чарли, когда не обнаружил индейки?

Она пожала плечами.

— Чарли был доволен, и когда бывала индейка, и когда бывали бобы. Что до еды, то его прельщало количество, а не качество.

Она взглянула на него и спросила:

— А что самое ужасное было в вашей жизни?

Вильям ответил не раздумывая:

— Родился богатым.

Джеки тихо свистнула:

— Вы должны считать, что это самое лучшее, что произошло в вашей жизни.

— Ну да. Это и самое лучшее, и самое худшее.

— Кажется, я могу это понять, — сказала она задумчиво.

Вильям намочил носовой платок водой из фляги и, держа Джеки одной рукой за подбородок, стал промывать ей рану на голове.

Он спросил:

— А какая ваша самая большая неприглядная тайна, о которой вы никому не рассказывали?

— Если я расскажу, это уже будет не секрет.

— Вы думаете, что я кому-нибудь проболтаюсь?

Она повернула голову и взглянула на него, на его красивое, в отблесках пламени, лицо — темные волосы, темные глаза, загорелая кожа и этот длинный нос Монтгомери.

Быть может, из-за необычных обстоятельств и из-за темной ночи вокруг, у костра, она вдруг почувствовала, что он ей близок.

— Я целовалась с другим мужчиной, когда была замужем за Чарли, — прошептала она.

— И это все?

— В общем, запачкалась. А у вас?

— Я нарушил соглашение.

— Это на самом деле плохо? А если у вас изменились взгляды…

— Я не сдержал обещания и она решила, что это очень плохо.

— А-а, я понимаю, — сказала Джеки, улыбаясь и обхватив руками колени.

— Какая ваша любимая еда?

— Мороженое.

Она засмеялась:

— Моя тоже. Любимый цвет?

— Голубой. А ваш?

Она взглянула на него.

— Голубой.

Отряхнув ладони, он подошел и сел рядом с ней. Когда Джеки вздрогнула от холодного горного воздуха, он обнял ее за плечи так непринужденно, как вздохнул, и положил ее голову себе на грудь.

— Не возражаете?

Джеки не могла говорить. Как хорошо ощущать прикосновение другого человеческого существа! Чарли нравилось обнимать ее, и она часто сидела на его коленях, уютно примостившись под его руками, когда он вслух читал ей какие-нибудь журналы о самолетах. Она не сознавала, что опять засыпает, пока его голос не разбудил ее как бы толчком.

— А какое самое большое разочарование в вашей жизни? — резко спросил он.

— Что я не родилась с формами Мэй Уэст, — быстро ответила она.

Она часто жаловалась Чарли, что парни считают ее такой же, как они, потому что она выглядит, как они: худое лицо с широким ртом, широкие плечи, прямые бедра и длинные ноги.

— Вы шутите? — спросил Вильям голосом, полным недоверия. — Вы одна из самых красивых женщин, которых я видел. Сколько раз я замирал на месте, когда встречал вас на улицах Чендлера.

— В самом деле?! — воскликнула она, тут уж пробудившись окончательно. — А вы уверены, что точно знаете, кто я?

— Вы знаменитая Жаклин О'Нейл. Вы завоевали почти все награды, учрежденные для пилотов; побывали почти повсюду на земном шаре.

— Еще бы, я просто перелезла через гору. Счастье, что я посадила самолет в каком-то ковбойском лагере.

Он знал, что она лжет. Он читал все, что тогда писали о ней. После того, как самолет разбился в метель, она смогла выбраться, спустившись по невероятно крутому склону горы. Используя давно забытые способы определения местонахождения, она двигалась по солнцу днем и по звездам ночью. Она держалась мужественно, а на снегу оставляла знаки из веток, поэтому ее и смогли найти самолеты-спасатели.

Улыбаясь, он крепче обнял ее за плечи и обрадовался, что и она придвинулась к нему.

— Ну и как я хожу? — спросила она осторожно, не желая, чтобы он посчитал, что она напрашивается на комплимент, хотя именно это как раз и делала.

— Длинными шагами, пожирающими землю. Взрослые мужчины останавливались для того, чтобы посмотреть, как вы идете. Спина прямая, голова высоко, ветер играет вашими прекрасными густыми волосами, ваш…

Джеки захохотала:

— Где же вы пропадали всю мою жизнь?

— Да здесь, в Чендлере, поджидая, когда вы вернетесь.

— Вы могли вообще не дождаться, потому что я не думала сюда возвращаться. Я была такой беспокойной, когда уезжала отсюда. Больше всего на свете хотелось вырваться из этого заброшенного городишка. Мне хотелось разъезжать, передвигаться с места на место, повидать и то, и се.

— И вот вы все эго получили. А дальше что, как вы считаете?

— Во-первых, вот уже семь или восемь лет я мечтаю о другом, о теплице для цветов, например. Мне хочется посеять семена, а потом наблюдать, как будут развиваться растения. Я хочу быть уверена, что место, где я лягу спать и где проснусь, будет одно и то же.

— Так что после смерти Чарли вы вернулись в старый, надоевший до ужаса Чендлер…