Хачик Даштенц - Зов пахарей

• Название: Зов пахарей
• Автор: Хачик Даштенц
• Жанр: История

Хачик Даштенц ( Тоноян Хачик Тоноевич ) – известный армянский писатель, поэт, переводчик – родился 15 апреля 1909 года в селе Даштаян Сасунского вилайета Западной Армении в семье пастуха. В последствии по названию родного села Даштенц и выбрал свое литературное прозвище. Многое увидел и пережил он, пройдя по дорогам беженства нелегкий путь от Сасунских гор до Восточной Армении, скитаясь по сиротским домам, пока не остановился в американском приюте в Александрополе (позднее Ленинакан, а ныне Гюмри), где и получил свое среднее образование. В 1932 году Даштенц окончил Ереванский государственный университет, а в 1940-ом – факультет английского языка в Московском институте иностранных языков. Начиная с первых шагов в литературе Даштенц был одним из самых читаемых и любимых авторов. Народное предание и документальная достоверность, этнографическая доскональность и сказка, быт, обычаи, обряды армянского народа – все это Даштенц капля, по капле впитывал в себя с самого детства и все это стало основой для создания эпической прозы, которой писатель посвятил, можно сказать, всю свою жизнь. В романах "Ходедан" (1950) и "Зов пахарей" Даштенц изобразил трагедию западных армян в годы 1-й мировой войны 1914-1918гг., пострадавших от геноцида армян в Турции. Написал также историческую драму “Тигран Великий” (1947). Даштенц также автор сборников стихов “Книга песен” (1932), “Весенние песни” (1934), “Пламя” (1936), “Горные цветы” (1963), где описаны будни родной страны – Армении. Хачик Даштенц известен также своими переводами многих трагедий и комедий У. Шекспира и поэмы Г. У. Лонгфелло “Песнь о Гайавате”. См. также: Сурен Агабабян – Хачик Даштенц и его роман-эпопея «Зов Пахарей»

---

В Талворике село есть, называется Мазра. Боясь, что Марта скажет на исповеди, что ее увели силою, Борода отвел ее к одним знакомым в Мазре. Постучался он к ним и говорит:

– Вот моя невеста, пусть она у вас побудет денька два, а вашу дочку отпустите на один день со мной.

Оставил Каро Марту в этом доме, у знакомых своих, взял хозяйскую дочь за руку и вышел из дому.

Потом вернулся, приоткрыл дверь и говорит:

– Смотрите лучше за Мартой, а не то я вашу дочь уведу вместо нее.

И закрыл за собой дверь.

По дороге он дочку своих знакомых стал учить, чтобы, когда святой отец заговорит с нею, та отвечала бы, будто она Марта и что по своей воле вышла замуж за Каро, что и родители уже согласны, не слушайте, мол, отца с матерью моих, это они так, для виду говорят.

– Все поняла? Вот и хорошо. Пошли, значит, в Муш, – сказал Каро.

– Да ведь поздно, давай где-нибудь заночуем, а утром пойдем, – сказала девушка.

– Нет, ночью же и пойдем.

– Да зачем ночью-то идти, ведь свобода, хуриат.

– Хуриат хуриатом, а я оружия не сложил, и значит – беглый я, вне закона.

И пришли они ночью в Муш, да прямо к архиманд.риту Хесу.

– Я своею волею вышла замуж за Каро, не слушай моих отца с матерью, святой отец, – сказала девушка из Мазры, переступив порог церкви.

– Ахчи, из-за тебя тут целая война поднялась, чуть весь Сасун не спалили! Тебя как звать? – обратился к девушке отец Хесу.

– Марта.

– Каро тебя откуда умыкнул?

– Из постели моей матери.

– Насильно?

– Почему же насильно? А кто же веник в дверях поставил?

– А как же сын старосты?

– Я Каро люблю. Когда на свете есть гайдук, что такое староста?

– Молодец, дочка.

– А как в супружестве жить мирно, знаешь?

– Почему же нет? По широкой дороге рядышком пойдем, узкая попадется тропинка, друг за дружкой пойдем, Каро впереди, а я за ним, толкаться не будем.

– Идите с миром, будь благословен союз ваш! Многие фидаи умерли, не узнав семейного тепла. Пусть хоть этот один будет счастлив.

– Доброй тебе ночи, святой отец, – сказала девушка и вместе с Каро вышла из церкви.

Каро отвел девушку домой, вручил ее родителям, а сам взял свою Марту за руку – и в горы.

Обильная роса рассыпала жемчужины на изумрудную зелень. И пошли Каро с Мартой, ступая по белым лилиям и красной повилике. Перед ними ковром расстилались то синие цветы, то желтые. И пошли они, обнявшись, рука об руку, а когда узкая тропинка попалась, друг за дружкой пошли – впереди Каро, за ним Марта.

Дошли они до высокой скалы, присели отдохнуть. Марта уже смирилась с судьбой своей и не пыталась больше бежать.

Так поженились Каро и Марта. Но с гор они не спустились. Зажгли лучину среди Сасунских гор и прожили там до 1915 года.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

К Багешу Началась первая мировая война. Все оставшиеся мои гайдуки, вооружившись, пошли в добровольческие отряды.

Главнокомандующим Первым добровольческим полком был Андраник, Четвертым полком командовал Дядя. Андраник назначил меня своим помощником при коннице. Он дал мне коня, а конюхом стал мой старый гайдук Барсег.

Барсег по-прежнему был преданным, услужливым работником. Когда, задумавшись, забыв про все, уходил я вперед, он, держа лошадь под уздцы, медленно шел за мной и, изредка сворачивая цигарку, протягивал ее мне – кури, мол, пусть на душе полегчает. И Аладин Мисак тоже был в моей коннице, и он в свой черед старался развеять мою печаль своими задушевными песнями.

В нашем полку были добровольцы из Америки, двое из них старые фидаи – Цронац Мушег и Бамбку Мело, которые после нового законодательства продали свое оружие и уехали в Новый Свет.

Нам надо было двигаться на Багеш. До этого Андраник отличился в битве при Дилмане и был награжден тремя Георгиевскими крестами. И я участвовал в этом сражении и получил высокий военный чин.

В битве при Дилмане отличился также старый гайдук Аджи Гево, он всегда был рядом с Андраником – в серой шинели, с кривым кинжалом и маузером на боку, два Георгиевских креста на груди, в руках зажженная трубка.

А Андреас? В овечьей папахе, с закрученными усами – этот устрашающего вида старый гайдук после битв при Дилмане и Ахлате сделался самым верным телохранителем Андраника и выполнял все особо важные поручения полководца. Всегда стоял он с оружием в руках за спиной Шапинанда в ожидании его приказа.

Еще три хнусских героя были среди нас – главарь гайдуков Филос, командир роты Шапух и его помощник Маленький Абро.

На военном поприще появилось совершенно новое поколение. Самым отважным среди молодых был сотник конницы Смбул Аршак. Он получил первое боевое крещение в ущелье Дилмана. Мы трое, Шапинанд, я и Аджи Гево, искренне полюбили его за храбрость и верность. Из рядового солдата Смбул Аршак очень быстро сделался сотником. Высокий светловолосый юноша, уроженец села Арагил, что в Мушской долине.

К востоку от Датвана лежала равнина Рахве-Дуран, с трех сторон окруженная горами. Летом здесь ходила под ветром обильная высокая трава, а зимой бушевала яростная вьюга. Горе тому, кто отправлялся в Рахве-Дуран в зимнюю пору.

Удивительная птица жила в этой равнине. В темные ночи, когда ни звезды не видать, ни луны, путники находили дорогу по голосу этой птицы. По ее голосу поднимался в путь караван. Но сколько путников затерялось и погибло среди метелей и вьюг Рахве-Дурана, не спас их и голос птицы.

Про птицу эту сложили песенку:

Птичка-невеличка,

Щебетунья-птичка.

Дом свой погубила

И мой не спасла.

В последние годы в Рахве-Дуране построили постоялый двор для путников. Назывался он «Аламек хан».

Бабшен был в наших руках, а враг занял постоялый двор Рахве-Дурана и шоссейную дорогу, ведущую из Муша в Багеш. С нами был казачий полк, а главнокомандующим всего войска был царский генерал Абасцев. Солдаты звали его Абасов.

Сурова зима в Бабшене. В тот год снегу навалило в Рахве-Дуране в несколько аршинов высотой. Мы начали наступление со стороны Бабшена. С первого же удара первые ряды Али-паши были сметены. Но вскоре казачий полковник доложил Андранику, что генерал Абасов остановил войско южнее Датвана и не отдает приказа стрелять из пушек.

Оседлал Андраник своего коня и погнал его по Рахве-Дурану к «Аламек хану». Видит, стоит в дверях постоялого двора командир артиллерии, а в доме генерал Абасов беседует с турецким военачальником, из близких людей Али-паши. Шапинанд приказал вытянуть вперед пушки. Командир-артиллерист возразил:

– Паша, нет у нас приказа, не приказывал генерал Абасов двигать пушки.

– Пушки вперед!! – приказал Андраник и выругался по-турецки. Когда Андраник сердился, он приказы отдавал по-русски, а ругался по-турецки.

Командир приказал выкатить вперед пушки. Андраник встал рядом с ним и стал показывать, куда стрелять. И посоветовал:

– Как покажется дым из вражеской пушки, считай, пока не услышишь звук. Если пушка выстрелит на десяти, значит, враг в тысяче шагов от нас.

Вскоре были поколеблены вторые ряды турок. Али-паша двинул вперед последние свои силы. Но солдаты, увидев участь предшественников, в ужасе бежали.

Донские казаки хотели было броситься врукопашную, но Шанинанд приказал их командиру не снимать казаков с позиций, потому что поднимается страшная метель и скоро с гор подуют ураганные ветры. Донские казаки, увидев отвагу добровольцев-армян, несколько раз прокричали-прогремели со своих позиций: «Да здравствует паша Андраник, да здравствуют армяне-добровольцы!»

Андраник, впрочем, был невесел, потому что город еще не был взят, а наша конница и донские казаки понесли большие потери в Рахве-Дуране. А виновником этого был генерал Абасов. Сам же генерал Абасов обвинил во всем Андраника и приказал его арестовать. Но Андраник, вскочив с места, отвесил звонкую оплеуху продажному генералу.

Казачий полковник в тот же день телеграммой сообщил кавказскому наместнику об измене Абасова. Наместник приходился русскому царю дядей и руководил кавказским фронтом. К вечеру пришел ответ наместника, в котором Андраник назначался главнокомандующим всеми войсками, ему же поручалось взятие Багеша.

Мы разожгли на снегу костер и грелись, обступив его когда пришла телеграмма.

– Пусть Абасов идет и занимает Багеш! – восклинул Андраник, швырнув приказ на снег.

– Что ты делаешь, паша, наместник ведь тебе приказал? Город надо взять, – сказал я.

– Нет, пусть этот предатель берет город, тот, что в «Аламек хане» тайные сделки заключает с Али-пашой. – Андраник не мог успокоиться.

– Смотри, царь накажет тебя, да и нас вместе с тобой! Приказ царя надо выполнять. – Молния Андреас подобрал со снега телеграмму наместника и торжественно спрятал ее в папаху.

В полночь паша приказал войску надеть белые балахоны.

На рассвете Андраник, выхватив саблю из ножен, отдал приказ о наступлении: «Мушцы и сасунцы, родина зовет вас идти на Битлис. Вперед! За мной!»