Юджин Линден - Обезьяны, человек и язык

• Название: Обезьяны, человек и язык
• Автор: Юджин Линден
• Издательство: Мир
• Жанр: Биология
• Год: 1981

Американский популяризатор науки описывает один из наиболее интересных экспериментов в современной этологии и лингвистике – преодоление извечного барьера в общении человека с животными. Наряду с поразительными фактами обучения шимпанзе знаково-понятийному языку глухонемых автор излагает взгляды крупных лингвистов на природу языка и историю его развития.

Кинга рассчитана на широкий круг читателей, но особенно она будет интересна специалистам, занимающимся проблемами коммуникации и языка.

---

Способность к «перемещению» тесно связана с другой, не менее обсуждаемой в книге способностью – к реконституированию, то есть к умению создавать другой, «суррогатный» знаковый мир.

Сразу же скажем, что обе эти способности не имеют непосредственного отношения к собственно знаковому поведению и, хотя являются необходимым условием его развития, представляют собой в первую очередь интеллектуальные характеристики психики человека. К сожалению, в книге Линдена слишком мало фактического материала для разговора об этих способностях применительно к шимпанзе.

Однако, если «перемещаемость» перевести в семиотическую плоскость, то, пожалуй, некоторые факты поведения шимпанзе будут ей соответствовать. Поставим вопрос так: может ли обезьяна оперировать со знаком, если она не наблюдает обозначаемого им предмета? Способна ли обезьяна понять замещающую функцию знака, или, иными словами, может ли она выйти в своем знаковом поведении за пределы наличной ситуации?

Вернемся к эпизоду с обучением Уошо знаку «нет». Сигнал «собака» был предъявлен без обозначаемого предмета и вызвал такую же реакцию, как будто собака была рядом. Отрицательная реакция на предложение прогуляться говорит о том, что знак «собака» для Уошо явился действительно представителем и заместителем самой собаки (при условии, если не было слышно лая или каких-либо других признаков присутствия этого животного). Знаковость поведения Уошо проявилась бы еще ярче, если бы Гарднеры спросили обезьяну, почему она не хочет гулять. И если бы Уошо объяснила отказ знаком «собака», факт выхода из наличной ситуации можно было бы признать полностью.

Если здесь «сработали» образы прошлого, то случай с Люси, по всей вероятности, говорит о знаковом поведении, связанном с будущим. Когда однажды из дома, в котором жила и воспитывалась Люси, уезжала хозяйка, обезьяна подскочила к окну и просигналила ей: «плакать я, я плакать», вместо того чтобы выразить огорчение обычным, обезьяньим способом. Трудно со всей определенностью сказать, передала ли обезьяна с помощью жестов свое сиюминутное состояние или то, которое появится у нее в отсутствие заботливой и ласковой Джейн. Футс, проводивший занятие с Люси, интерпретировал «плакать» как выражение сиюминутной эмоции. Но можно предположить, что обезьяна представила себе и свою будущую жизнь без Джейн. И все же приведенные случаи скорее всего иллюстрируют знаковое поведение обезьян «на границе» наличной ситуации.

Итак, мы рассмотрели некоторые категории фактов, интересных с точки зрения знакового поведения обезьян. Для нас очевидно, что шимпанзе способны употреблять знаки с переносом значений, создавать новые знаки некоторых видов, синтаксировать знаковые конструкции и, может быть, употреблять знаки в чистом виде, без обозначаемых предметов. Все это позволяет нам более обоснованно сказать, что знаковое поведение шимпанзе во многом аналогично знаковому поведению человека.

Знаковая система, которой научились подопытные обезьяны – несколько преобразованный язык американских глухонемых (амслен), соответствует тому первоначальному этапу развития языка (и в филогенезе, и в онтогенезе), который принято называть этапом слов-предложений и который в данном случае не может развиться в человеческий язык с его сложными внутренними связями из-за жестовой «фактуры» самих знаков. Эта тупиковая с точки зрения возможностей символизации линия развития должна быть заменена звуковым языком, что для обезьян невозможно.

Хотя многозначность языковых единиц, некие «правила» их комбинирования и свойственны знаковой системе, которой пользуются обученные обезьяны, но по сравнению с человеческим языком они выражены слабо и, будучи общими для человека и обезьяны чертами, все же различаются по своей коммуникативной и гносеологической мощи. Это отдельные зерна, которым далеко до кучи (вспомним парадокс Евбулида).

В целом эта интересная и достаточно глубокая по мысли книга, думается, в значительной степени изменит наши представления о способностях человекообразных обезьян, еще более приблизив высших приматов к роду человеческому, и явится замечательной иллюстрацией дарвиновской теории эволюции.

Примечания

1

Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. – М.: Наука, 1977, с. 235–236. 

2

Пока никто из зоологов, изучавших шимпанзе в природе, не решился назвать мимическую сигнализацию шимпанзе «жестовым языком», хотя бы даже и самым примитивным. – Прим. ред. 

3

Аутизм – состояние психики, характеризующееся преобладанием замкнутой внутренней жизни и активным отстранением от внешнего мира. Дети, страдающие аутизмом, как правило, неспособны к членораздельной речи. – Прим. ред. 

4

Как в учении И.П. Павлова об условных рефлексах. – Прим. ред. 

5

Морфема – минимальная значимая часть слова (корень, приставка, суффикс и пр.) – Прим. ред. 

6

Р. Браун впервые рассмотрел достижения Уошо в 1970 году, а позднее, в свете «новых данных», несколько видоизменил свои взгляды на возможности детей и шимпанзе. Гарднеры имели дело с ранней моделью развития языка по Брауну. 

7

Далее следует обсуждение Гарднерами этого сопоставления. Определительный тип высказывания по Брауну включает в себя все комбинации из прилагательного и существительного. Различие, которое мы делаем в приведенной таблице между объектом и субъектом действия, позволяет нам подразделить этот тип (Брауна) на два: описание объекта и описание субъекта. Притяжательный тип по Брауну очень близок к выделяемому нами типу «субъект – объект». Уошо использовала также притяжательные местоимения мое и твое. Соответствующие высказывания в таблице мы отнесли к определительным. Если выделить местоимения мое и твое из числа определений, то можно описать для Уошо еще один притяжательный тип, а именно «объект – свойство».

Тип Брауна «местоположение» (С+Г, т.е. существительное + глагол) близок нашему типу «действие – объект». Обсуждая конструкции детей, относящиеся к местоположению, Браун указывает, что в той выборке, которую он использовал при разработке своей схемы, предлоги в, из, на, с встречались редко. Поскольку Уошо пользовалась жестами для обозначения направления и местоположения, то мы смогли описать еще два типа конструкций, а именно «действие – место» и «объект – место». Второй тип конструкций, относящихся к местоположению по Брауну (С+С), образуется сочетанием двух существительных. У Уошо сочетания двух знаков-существительных очень редко истолковывались как обозначающие местоположение, возможно потому, что для этой цели она пользовалась специальными жестами. Кроме того, комбинации, образованные двумя знаками-существительными, могли использоваться для обозначения многих различных взаимоотношений в зависимости от контекста. Поэтому мы решили исключить все комбинации «объект – объект» и «субъект – субъект» из схемы четко оформленных типов.

Брауновские типы «субъект – действие» и «действие – объект» в нашей схеме имеют непосредственные параллели; для типа «субъект – объект» такая параллель отсутствует. Чтобы наилучшим образом понять причину этого явного пробела, следует обратить внимание на то, что комбинация мама обед дважды встречается в разных местах схемы Брауна. В притяжательной конструкции это сочетание интерпретируется как мамин обед, а в конструкции «субъект – объект» как мама (ест свой) обед. В нашей схеме мы избегаем такой неоднозначной интерпретации, приписывая знакам, аналогичным знаку обед (например, пить, еда), смысл и объектов, и действий. Соответственно брауновский тип «субъект – объект» в рамках нашей схемы оказывается излишним и может быть объединен с типом «субъект – действие». Следует также заметить, что правила, использовавшиеся при классификации выборки из 294 двусловных высказываний Уошо, не допускали возможности, чтобы одному высказыванию было приписано два смысла, как это произошло с комбинацией «мама обед» в схеме Брауна (1970 г.). При нашем подходе каждая комбинация в выборке учитывалась лишь однократно и только при первом наблюдении.

Наконец, в схеме Брауна существует неопределенность относительно места комбинаций, содержащих в себе призыв. Хотя их, вероятно, можно отнести к различным типам схемы, приписав иной смысл знакам-призывам, мы сочли, что комбинации типа «призыв – действие» и «призыв – объект» выражают специфические структурные взаимоотношения, сводя вместе категории того же ранга, что и другие типы этой схемы. Поэтому мы включили их в нашу схему в качестве самостоятельных, четко оформленных типов.