В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый

• Название: Пещера Лейхтвейса. Том первый
• Автор: В. Редер
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00210-1

В начале XX века роман немецкого писателя был настоящим бестселлером.

Его читали буквально все — и аристократы, и интеллигенты, и простой люд.

Произведение это — настоящая энциклопедия приключений. Захватывающий сюжет, благородные герои и коварные злодеи — все это, уверены, не оставит равнодушным и современного читателя.

---

— Мужайся, милый Гейнц! Вооружись терпением и перенеси это испытание. Ведь этот венгр знатный господин. Избави Боже его рассердить. Ведь он пользуется особым благоволением герцога и уж несколько недель, как помолвлен с самой красивой фрейлиной герцогини, прелестной молодой графиней Лорой фон Берген.

При этих словах палача Лейхтвейс низко опустил голову, руки его задрожали так, что кандалы на них зазвенели, и он чуть слышно с горечью прошептал:

— Да, он помолвлен с Лорой фон Берген.

В этот момент грубый удар кулаком в лицо прервал его размышления. Вскрикнув, он поднял голову и увидел перед собою богато одетого всадника, который поднял руку, чтобы нанести ему еще удар.

Это был человек лет тридцати; иссиня-черные волосы его по тогдашней моде были тщательно завиты и спускались мелкими локонами на узкий лоб. На желтом безбородом лице неприятным блеском сверкали глаза под нависшими широкими черными бровями. Кровавым пятном выделялись ярко-красные губы. Он был мал ростом, но гибок и, видимо, силен. Одет он был в богатый придворный костюм.

Одновременно с графом Сандором Батьяни на площади появилось несколько других придворных. Все они сидели на красивых конях. Батьяни обратился к ним, насмешливым жестом указывая на Лейхтвейса:

— Вот он, этот негодяй, осмелившийся охотиться в лесах герцога. Взгляните, какая у него гордая осанка даже у позорного столба. Я его сейчас проучу. Я отниму у него охоту заниматься браконьерством. Эй, Риго! Дай-ка сюда хлыст. Я отхлещу как следует этого бродягу.

Риго, слуга графа, льстивый и хитрый цыган, одетый в богатую, шитую золотом ливрею, подобострастно подал своему господину собачью плетку.

— Бей безоружного человека, трус! — крикнул Лейхтвейс, глядя в упор на своего врага. — Но горе тебе, граф Батьяни, если когда-либо я на дороге встречусь с тобой. Тогда я уж не промахнусь, как в ту ночь, и метко попаду в твое подлое сердце.

— Негодяй, — тихим голосом проговорил граф, совсем наклонясь к нему, — ты еще имеешь наглость признаваться, что был в ту ночь в парке с моей невестой, графиней Лорой фон Берген, а стрелял в меня, а не в оленя.

— Не произноси этого чистого имени, граф Батьяни, — дрожащим от волнения голосом проговорил Лейхтвейс, — она добровольно никогда не станет твоей женой. Правда, если ты способен издеваться над человеком, закованным в цепи и не имеющим возможности защищаться, то, пожалуй, не остановишься и перед тем, чтобы силой заставить покориться несчастную девушку.

Злобный смех послужил ответом на эти слова.

— Через неделю Лора фон Берген будет моей женой, — торжествующим голосом проговорил граф, — а в это время преступник Генрих Антон Лейхтвейс будет сидеть на хлебе и на воде в тюрьме.

Глухой крик отчаяния вырвался из груди Лейхтвейса. Точно зверь, рвущийся из клетки и жаждущий броситься на своего мучителя, Лейхтвейс напряг все силы, чтобы сломать оковы. В эту минуту он был страшен: лицо побагровело, пена выступила на губах, все мускулы и жилы напряглись. Но граф Батьяни, насмешливо хохоча, замахнулся хлыстом. Вдруг кто-то сзади схватил его за руку.

— Не делайте этого, граф Сандор Батьяни, — послышался звучный женский голос. — Вспомните серый дом в городе Чегедине. Не бейте… Не бейте безоружного!

Граф, как ужаленный, круто обернулся. Рядом с ним стояла необычайно красивая женщина с роскошными рыжими волосами. Она была во всем черном, благодаря чему еще резче выделялась ослепительная белизна ее кожи и огнем пылали пышные рыжие волосы.

Весь Висбаден знал эту красавицу, и все же, несмотря на ее красоту, все без исключения старались избегать встречи с ней, так как она была женой палача. Кроме того, она слыла колдуньей, знающей тайны составления и применения разных ядов и волшебных напитков.

Взглянув на нее, граф Сандор Батьяни побледнел и изменился в лице. Но он не посмел посмотреть в ее загадочные серые глаза и лишь вполголоса проговорил:

— Зачем ты защищаешь его? Он мой враг.

— Ты сам себе враг, граф Сандор, — прошептала жена палача, — последуй моему совету. Не оставайся здесь на лобном месте. Уезжай скорее и прими все меры к тому, чтобы через неделю состоялась твоя свадьба с Лорой фон Берген.

По-видимому, рыжая Адельгейда пользовалась каким-то странным, загадочным влиянием на знатного графа, любимца герцога. Не возражая ни одним словом, Сандор Батьяни осадил коня, а затем, вместе с остальными придворными, скрылся, свернув на одну из ближайших улиц.

— Что это значит? — с изумлением крикнул палач, глядя на свою жену. — Ты знаешь графа?.. Откуда?

Она не удостоила его ответом. С блестящими глазами обернулась она к Лейхтвейсу, мрачно глядящему на нее, по-видимому, не ощущающему даже благодарности за оказанную ему услугу.

— Я избавила тебя от оскорбления со стороны графа, Гейнц, — шепнула она ему на ухо, — я избавлю тебя и от тюрьмы, если ты только подаришь мне свою любовь.

— Я не люблю тебя, — тихо, но решительно ответил осужденный, — ты жена другого, и уходи отсюда, искусительница.

Красавица звонко рассмеялась.

— Я знаю, почему ты пренебрегаешь мной, Гейнц, — произнесла она, — ты влюблен в златокудрую Лору фон Берген, а знатная фрейлина герцогини тоже не погнушалась ответить на любовь слуги. Но я говорю тебе: ты будешь принадлежать мне, рыжей Адельгейде, жене палача, и никому больше. — С этими словами она отошла и скрылась за углом ратуши.

Медленно и скучно тянулось время. Лейхтвейс мужественно переносил тяжелое наказание. Он стоял с закрытыми глазами, и никто не мог бы узнать, что творилось в душе несчастного юноши. Лишь изредка, да и то лишь на одно мгновение, открывал он глаза и смотрел вдаль, как бы надеясь на что-то. Кого ожидал он? Кого искали его жадные взоры?

Наконец настала ночь и скрыла все под своим темным покровом. Площадь перед ратушей была совершенно пуста. Жители Висбадена разошлись по домам; мало-помалу угасал свет в окнах. Кругом стало совершенно темно и тихо. Все уснули. Не спали только палач да осужденный у позорного столба.

Масляные лампы, которыми обыкновенно освещали улицы Висбадена, в эту ночь, по распоряжению премудрого совета старейшин города, не зажигались, так как по календарю полагался лунный свет. Но луна изменила Висбадену и ни единым лучом не озаряла улицы города. Грозные, мрачные тучи заволокли луну, быстро несясь над громадами окрестных гор, прозрачными очертаниями высившихся в туманной дали.

— До полуночи остался всего час, — проговорил палач, — ты, вероятно, устал, бедняга. Кругом никого нет, — я попробую снять с твоей шеи оковы.

Сделав для Лейхтвейса это доброе дело, принесшее тому облегчение, Мартин заявил, что его сильно клонит ко сну. Он вытянулся на ступенях лестницы и вскоре уснул.

— Спит, счастливец, — прошептал Лейхтвейс, прислушиваясь к размеренному дыханию палача. — О, если бы я мог отдохнуть и забыться. Мог бы мечтать о счастье и блаженстве.

Вдруг он вздрогнул и прислушался. Из-за угла послышались чьи-то легкие, торопливые шаги. К позорному столбу быстро направлялась стройная женщина в длинном, темном плаще.

Осужденный попытался разнять закованные в кандалы руки и радостно проговорил:

— Она пришла! Идет ко мне. Она не забыла меня!..

В то же мгновение незнакомка поднялась на ступеньки лестницы. Она опустила капюшон плаща, скрывавшего дивную головку с белоснежными локонами, какие по моде того времени носили знатные придворные дамы.

— Лора! Дорогая моя, ненаглядная Лора! Ты пришла ко мне, к опозоренному, к обесчещенному, выставленному у позорного столба.

Она обвила его шею своими точеными руками и, рыдая, воскликнула дрожащим голосом:

— Дай мне поцеловать твои руки, скованные кандалами. Дорогой мой! Ты переносишь мучения, ты страдаешь из-за меня, из-за твоей Лоры.

В этот момент луна вышла из-за облаков и нежным светом озарила бедных влюбленных, приникших друг к другу и смешавших свои горячие слезы.

Глава 2 ЧУДЕСНАЯ ПЕЩЕРА

В неописуемом блаженстве Лейхтвейс смотрел на прелестную девушку, стоящую рядом с ним у позорного столба, нежно обняв его.

Все мучения, вся горечь, весь позор минувшего дня, казалось, куда-то исчезли из памяти его.

— Ты пришла, Лора! Ты не оставила меня. Этим ты сгладила все, и я буду помнить это, пока буду жив. Пока сердце мое будет биться, я буду благословлять тебя!

Лейхтвейс произнес эти слова в глубоком волнении, прижимаясь еще крепче к доверчиво склонившейся к нему девушке.

Лора долго целовала его в губы, глаза и щеки.

— Дорогой мой, — шептала она, — мой честный и отважный Веселый Гейнц! Не тебе меня благодарить, — я должна просить у тебя прощения за то, что довела тебя до позорного столба. Ты молчал, охраняя мою девичью честь, мое доброе имя. Из-за меня ты всенародно обесчещен. Ведь это я назначила тебе в ту ночь тайное свидание в парке, чтобы известить тебя о непреклонном решении моего отца выдать меня замуж за графа Сандора Батьяни… Я ненавижу и презираю этого венгра всей душой. Но сам герцог и его супруга, всегда так приветливо и мило относившиеся ко мне, и те стали на сторону графа. Я не знаю, чем Сандор Батьяни пленил весь двор, но приходится сознаться, что он имеет непонятное влияние на герцога, а через него и на всех других.