Гарри Килуэрт - Ангел

• Название: Ангел
• Автор: Гарри Килуэрт
• Издательство: Зарубежная фантастика (изд-во Мир)
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995

Книга известного английского писателя о жестокой борьбе между сверхъестественным существом и двумя друзьями полицейскими. Для всех любителей фантастики.

---

В этом вопросе Ванесса ориентировалась как рыба в воде.

— Предполагают, что существуют три триады ангелов: Высшая, Средняя и Низшая. Высшая триада состоит из серафимов, херувимов и престолов. Средняя включает ангелов власти, силы и господства. В низшей — принципалы, архангелы и просто ангелы. Все вместе они называются ангелами — родовой термин.

— Я думал, архангелы — высший ранг.

— Нет, они вторые по чину в низшей триаде, но степень власти членов этой иерархии не согласуется с их положением в ней, в том числе и для архангелов. В исламе только четыре архангела, а в христианстве семь. В любом случае в центре Вселенной стоит Бог, его свет абсолютен, а триады расположены вокруг него, ближе всех — серафимы и так далее.

Дейв подвинулся ближе.

— Серафимы и херувимы? Они ведь просто младенцы с крылышками, по крайней мере на тех картинках, что я видел.

Ванесса улыбнулась.

— Да, они стали такими со временем, но на самом деле они замышлялись как чудовища. В некоторых источниках описывается, что у них были миллионы глаз, тысячи крыльев и страшных когтей. Херувимы охраняли Рай на востоке и владели Непобедимым Мечом. Серафимы же были наделены «Огнем Любви» — не знаю, что это такое, но думаю, что-то недоброе.

— Может, наш ангел один из них?

— Да, возможно, но огонь — принадлежность многих ангелов. Казмаль, один из духов господства, назывался «Ангел, Говорящий Огнем», но интересно, что белый огонь считается принадлежностью престолов. Ангел Смерти предположительно был одним из них.

— Ангел Смерти, — пробормотал Дейв, — первый наемный убийца.

— Не слишком ли резко сказано? В конце концов, древние египтяне угнетали целый еврейский народ.

— Я полицейский. — Он улыбнулся. — Я имею дело с законом, а не со справедливостью.

— Как правило, — усмехнулась Ванесса.

На этом они оставили вопрос об ангелах.

Когда Дейв заснул и его дыхание стало глубоким и ровным, Ванесса задумалась. Она лежала так близко к Дейву, что, казалось, могла угадывать мысли, проносившиеся в его голове, когда он дергался и ворочался, сражаясь во сне с фантомами. Ванесса знала, что Дейв никогда не будет принадлежать ей так же полно и безраздельно, как он принадлежал Челии. Даже если они с Дейвом останутся вместе на всю жизнь, призрак Челии всегда будет между ними. С этим надо смириться, ведь многим мужчинам и женщинам удается быть счастливыми в таких обстоятельствах, так почему бы не попробовать и ей.

Было два часа ночи, когда Манович выехал на своем «БМВ» на улицу Пратт, проходившую за рестораном «Клементина». В багажнике его модного европейского автомобиля, который он любил больше дочери и, уж конечно, больше жены, лежала канистра с бензином. Манович намеревался поджечь новое бистро. Подобно другим полицейским из их участка, он бывал здесь, надолго задерживался в ожидании момента, когда Фокси достанет свой коньяк, и основательно напивался с бывшим коллегой. Клементина при этом также присутствовала, но никогда не возражала против того, что ее муж пьет «дома». Ей не нравилось, когда он просиживал ночи напролет в других барах.

Однажды после изрядной порции спиртного Фокси признался, что у него есть компаньон, не принимающий активного участия в деле, и что зовут его Дейв Питерс. Манович сидел и слушал, как ему перечисляли все добродетели Матери Терезы, пока его чуть не вырвало от отвращения. Тогда и пришла ему в голову блестящая идея поджечь бистро. С Братом Туком он может разделаться в любое время и сделает это в ближайшие дни, но Мать Терезу он ненавидел; с этого самоуверенного болвана давно надо было сбить спесь. Оба полицейских встретились с ним после истории с этой сукой Вангелен, но Питерс, с его нравоучительным тоном и угрозами, разыгрывал перед ним роль прямо-таки карающего ангела.

Манович выключил фары и медленно поехал вдоль края тротуара, пока не остановился в нескольких метрах от задней стены бистро. Он долго сидел в автомобиле, прислушиваясь, не остался ли кто-нибудь в здании. Не обнаружив никаких признаков жизни, он вытащил ключи из замка зажигания и только собрался открыть дверь, как на него упала чья-то тень.

— В чем дело, Манович?

Манович затравленно поднял голову и увидел Мать Терезу, который уставился на него, как ястреб на жертву. Манович быстро защелкнул замок двери и поднял стекло, оставив щель сантиметра в два.

— Чего тебе надо, Питерс?

— Выходи из машины, — ответил сыщик.

— Не выйду.

— Почему?

— Потому что останусь здесь. Чего ты, черт тебя возьми, добиваешься? Почему человек не может спокойно поездить, если у него бессонница?

Выражение лица Матери Терезы оставалось таким же беспощадным.

— Пусть ездят все, но только не ты, Манович. Выходи, я хочу кое о чем с тобой поговорить.

— О чем?

— О том, как ты обращаешься со своими подопечными.

— Это не твое дело и касается только меня и их. Какого черта ты сюда приперся? Ты здесь не случайно.

— Конечно, нет. Я следил за тобой и буду следить, пока ты не станешь относиться к известной особе с большим уважением.

— К этой суке?

Питерс сделал резкое движение. Манович завопил и закрыл руками лицо, потому что под ударом килограммового молотка ветровое стекло вдребезги разбилось, осыпав его градом осколков. Манович почувствовал, как его схватили за волосы и протащили над рулем так, что горло повисло над зазубренным краем разбитого стекла. От ужаса он стал судорожно глотать воздух.

— Теперь слушай меня, жирная свинья, — прорычал Питерс. — Если ты еще раз посмеешь хотя бы выдохнуть ей в лицо сигарный дым, я сам оторву тебе голову.

— Моя машина, — простонал Манович.

Питерс повернул его голову лицом вверх, заглянул Мановичу в глаза, а потом сильно ударил молотком по капоту, оставив большую вмятину на блестящей поверхности.

— Ты понял меня? Это последнее предупреждение. Ты должен помогать этим людям, а не использовать их в своих целях. Они отданы под твое покровительство. Ты когда-нибудь слышал это слово? Покровительство? Вот что, мерзавец, скоро я найду человека, который даст показания против тебя в суде, и ты сядешь за решетку. — Он больно дернул Мановича за волосы. — Слышишь? У меня мелькнула хорошая мысль перерезать тебе глотку об это стекло. Было бы очень похоже на дорожное происшествие.

— Не делай этого, — прохрипел Манович. Руль больно врезался ему в грудь. — Пожалуйста, не делай этого.

Страх прыгал у него в горле, как рыбацкий поплавок на тихой поверхности пруда.

— Отвечай, какого черта тебе здесь надо, у ресторана Фокси, так поздно?

Манович едва дышал от страха. Если Питерс заглянет в багажник и найдет бензин, то сразу его вычислит. Конечно, у полицейского не будет никаких доказательств, но он узнает о его намерениях. Манович понимал, что тогда Питерс не позволит ему уехать безнаказанно, а возможно, даже убьет.

Высокого худого сыщика все знали как справедливого человека, но недавно в его глазах появилось новое выражение, которое говорило, что он будет оставаться спокойным и рассудительным не при любых обстоятельствах. Возможно, существовала грань, которую он способен легко и быстро перейти. После смерти жены Питерс стал другим человеком. Говорили, он ищет крови, крови поджигателя, но способен разделаться и с другим человеком, если потеряет контроль над собой. Питерс был скрытым маньяком, который только ждал подходящего момента, чтобы проявить свои качества.

— Прошу прощения, — прокаркал Манович, — я теперь буду хорошо обращаться с ней. Обещаю.

— Я задал тебе вопрос. Что ты здесь делаешь? Ты здесь не случайно.

— Я приехал, чтобы… спросить Фокси, не хочет ли он пойти куда-нибудь выпить. У меня бессонница, раньше мы с Фокси часто заглядывали в бар Фрэнка. Я только посмотрел, не горит ли у него свет.

— Почему ты не заехал спереди?

— Я специально подъехал сзади. Фокси иногда играет в покер в задней комнате, и отсюда виден свет.

Мать Тереза смотрел ему прямо в глаза, и Манович видел, что тот постепенно успокаивается. Он решил разыграть возмущение, зная, что на детектива этот прием иногда действует.

— Слушай, ты не имеешь права так поступать со мной. Я официальное лицо. Сначала ты привязался ко мне, теперь подозреваешь в чем-то. Отпусти мои волосы.

Пальцы, сжимавшие волосы, немного ослабли.

— Обращайся с людьми по-людски, Манович. Еще одна жалоба от любого из них, и я разделаюсь с тобой так, что от тебя только мокрое место останется. Понял?

— Понял.

Питерс отпустил его, но пока Манович возился с зажиганием, молоток ритмично колотил по капоту. Наконец машина завелась, и Манович поспешил убраться. Ледяной ветер бил ему в глаза, бросал осколки стекла в лицо, заставляя щуриться. Даже погода, казалось, обернулась против него: не успел он проехать и двух кварталов, как начался сильный дождь. Струи воды стекали по его лицу, по дорогой обивке сидений.