Константин Станиславский - Письма 1886-1917

• Название: Письма 1886-1917
• Автор: Константин Станиславский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Седьмой и восьмой тома посвящены эпистолярному наследию Станиславского. В них публикуются избранные письма Станиславского к деятелям искусства, литературы и науки, а также к родным, друзьям и ученикам, начиная с юношеских лет и кончая последними годами его жизни. Широко представлена переписка Станиславского с крупнейшими писателями, художниками, актерами и режиссерами современного театра. Письма являются ценнейшим первоисточником для изучения творческой личности Станиславского, его эстетических воззрений и общественной деятельности. Они охватывают широкий круг вопросов теории и практики современного театра, раскрывают существо эстетических взглядов Станиславского. Большинство писем публикуется впервые.

---

К. Алексеев

309. Л. Я. Гуревич

9 февраля 1909

Москва

Простите за опоздание – масленица.

Можно напечатать в общих чертах1. Десятилетняя практика наложила неизбежно след ремесленности. Чтоб избавиться от него, артисты устроили под руководством Станиславского упражнения. Просматривают друг у друга роли и исправляют.

Сегодня в театре большой капустник 2.

Ваш К. Алексеев

310*. С. А. Андреевскому
17 февраля 1909

Дорогой и многоуважаемый

Сергей Аркадьевич!

Между нами, согласен с Вами относительно "Анатэмы"1. Но…

Я ли не мечтал о Каине?! Роль была выучена, декорации и костюмы готовы, и Синод запретил, так как Авель оказался святым, а Каин, Ева и Адам – тоже что-то вроде святых?! 2 Сарданапал, Манфред!!! Нет ли у Вас актера на эти роли? Хоть какого-нибудь завалящего. На Гамлета – есть, быть может, далеко не идеальный, но Манфред, Сарданапал!… никто из нас не может играть этих ролей3.

А жить нужно…

Поневоле приходится брать "Анатэму".

Пожалейте нас, голодных.

Душевно преданный и уважающий Вас

К. Алексеев

17 – II 909 – Москва

311. Н. В. Дризену

17 февраля 1909

Москва

Глубокоуважаемый Николай Васильевич!

Позвольте прежде всего поблагодарить Вас за Ваше хорошее письмо, за внимание и доброе отношение к нашему театру.

Во-вторых, простите за задержку ответом. Она произошла по двум причинам.

Пришлось спешно вводить двух новых действующих лиц в возобновленные вчера "Три сестры". Эта скучная работа отняла у меня все свободное время1.

Другая причина та, что я потерял свой юбилейный доклад2 и должен был перерыть все шкафы и столы не только дома, но и в театре, в надежде найти пропажу.

Увы, я ее не нашел, а черновик уничтожен.

Эту попытку найти свой доклад я делаю вторично.

Дело в том, что после юбилея г. Рябушинский пожертвовал на общедоступный театр 1000 р.3 Этой отзывчивостью он нас всех растрогал, и я обещался дать ему свой доклад. Бросился искать его, но среди юбилейных приветствий, среди подарков и общей праздничной суматохи не мог найти пропажи. Я бы сумел устроить теперь так, чтоб, не обижая Рябушинского, снять с себя данное ему обещание. Он вернул бы его мне, но факт пропажи неисправим. Душевно сожалею.

У нас нет никаких эскизов декораций "Синей птицы", так как мы никогда не пользуемся при наших постановках эскизами. Мы делаем только макеты. Они хранятся в архиве. Сделать эскиз по макету может только сам художник. В данную секунду Егоров уехал в Данию4. Вероятно, у него имеются эскизы, сделанные для издания. "Синяя птица" – это пьеса сценических фокусов; между нами, она имеет не много других, более важных достоинств.

Если открыть секрет фокусов, то всякий интерес к ним теряется.

Изложить на бумаге и в рисунках сложную машинную часть постановки – это очень большая работа. Едва ли это заинтересует простого читателя.

Г. Фишер (бывший Дьяговченко на Кузнецком мосту) снял исполнителей "Синей птицы". Не скажу, чтобы снимки были удачны. Быть может, они могли бы оказать Вам услугу.

Юра приехал на днях. Он очень поправился: бодр и энергичен, но бедная Саша плохо поправилась5. Она соскучилась о детях, бросает лечение и едет в Харьков.

Не откажитесь передать мой поклон Вашей супруге и принять уверение в моем искреннем к Вам почтении.

К. Алексеев

312. Л. М. Леонидову

Февраль (после 20-го) 1909

Москва

Дорогой

Леонид Миронович,

сегодняшнее собрание ваше я считаю очень важным, если дебаты будут направлены в ту сторону, где затаился опасный враг театра и искусства.

Этот враг – ремесло.

С ним надо бороться.

С ним надо учиться бороться.

Чтобы убедить товарищей в этой грозящей нам опасности и повлиять на дебаты в этом направлении, я хочу подкрепить свой последний протокол, написанный по поводу мнения г. Сулержицкого, дополнив его новым убедительным фактом1.

Говорю о последнем спектакле "Ревизора". Вернее, о 1-м и 5-м актах его.

Я не только не могу упрекнуть кого-нибудь из участников спектакля в небрежном и нелюбовном отношении к своим ролям,- я могу сделать совсем обратное: пожалеть о том, что в этих актах было слишком много старания и потому – мало искусства.

Но…

Результат неутешительный.

Таких спектаклей не должно быть в Художественном театре.

Это не искусство…

Это добросовестное ремесло. Это искажение Гоголя.

Скажут, что я присмотрелся, что мои товарищи не могут меня увлекать, так как я слишком требователен к ним и слишком хорошо их знаю.

Это было бы ошибочным мнением.

Почему же в том же спектакле я краснел в 1-м и 5-м актах и хотел бежать из театра, а во 2-м я искренно наслаждался, в 3-м смотрел с удовольствием, а в 4-м лишь изредка скучал? На вопрос: почему те же лица хороши в одних актах и очень плохи в других, я берусь ответить и подтвердить свои доводы примерами.

Для этого мне нужно

1) чтобы труппа ясно сознала надвигающуюся на нее опасность. Заволновалась ею и не на шутку бы испугалась. Тогда случится

2) – то есть все захотят вооружиться против опасного врага. К счастью, я твердо убежден, что такое оружие найдено. Оно отточено долгой практикой театра и ждет, чтобы за ним пришли те, кто в нем нуждается.

Следующая моя беседа в среду – в 1 час дня.

С почтением

К. Алексеев

313*. Л. Я. Гуревич

10 марта 1909

Москва

Глубокоуважаемая и дорогая

Любовь Яковлевна!

Как всегда, занят. Пишу коротко. Простите.

Спасибо за статью Бенуа. Очень интересно.

Пришлите Ваш фельетон – очень интересуюсь.

Вашу просьбу передал (и даже письменно). Румянцева умолял на коленях. Татаринова уже давно послала Вам письмо в редакцию. Ее зовут Фанни Карловна Татаринова (адрес: Москва. Художественный театр).

До скорого свидания. Целую ручку.

Вчера прошли "У царских врат" – по-моему, очень хороший спектакль (не я ставил)1. Критика будет ругать.

Сердечно преданный

К. Алексеев

314*. М. В. Добужинскому

Телеграмма

11 марта 1909

Москва

Правление счастливо тем, что принципиальное соглашение состоялось, приветствует всех членов кружка1. Для выяснения условий работы и общего плана постановки "Месяца в деревне" хотелось бы на один день видеть Вас в Москве 2. Если можно, приезжайте на эту пятницу или воскресенье. Поклоны. Расходы за счет театра.

Станиславский

315*. Г. Н. Федотовой

21/III 909. Москва

21 марта 1909

Глубокоуважаемая и дорогая

Гликерия Николаевна!

Ваше письмо согрело меня своей теплотой и заставило меня любоваться красотой Вашей души.

Целый ряд счастливых годов пронесся в моей памяти длинной вереницей, начиная от неудачного дебюта в Неклюжеве и экзамена в театральном училище1 и до настоящих дней.