Борис Долинго - Беглецы

• Название: Беглецы
• Автор: Борис Долинго
• Жанр: Научная Фантастика

---

«Что же ему надо?» — в который раз думал майор. — «И что им всем там, в этом «Обновлении», надо? Да были бы у меня такие родственники, чтобы в двадцать пять лет сделать меня капитаном, а лет в сорок помогли надеть генеральские погоны, я бы счастлив был да и только. С жиру это всё, с жиру!»

Малваун слабо воспринимал факты, выходившие за пределы его понимания. Как и большинство жителей Силонта в таком случае, он пытался подогнать всё под какие-то доступные мозгу критерии. Если же некоторые вопросы, отмахнуться от которых не было возможности, плохо влезали в схему, устоявшуюся в голове, это раздражало, а порой вызывало даже злобу: почему это человеку может хотеться чего-то, что тебе самому непонятно?

Майор, забывшись, невольно потёр рукой карман, где лежал блок с записью.

«Ничего, я тебе устрою сладкую жизнь! Если бы ещё и отщепенцев взять, — подумал он и тут же мысленно прикрикнул на себя: — «Никаких «если»! Обязательно возьму, во что бы то ни стало!» Даже протухшая физиономия груп-полковника Ролауна показалась майору милее при мыслях о награде. Только бы достать их, этих нарушителей, до кордона, катера которого уже, наверное, переброшены к самой границе. Да, может получиться неплохо.

Майор в которым раз занялся прикидкой, что даст ему задержание нарушителей вкупе со сведениями о заговоре. Каждый раз с учётом категоричности приказа, полученного с базы, выходило просто здорово.

На экране под катером ползло Чёрное Пятно, а в визире нейтринно-локатора в радиусе около двух тысяч километров по-прежнему было пусто…

Капитан Договар отхлебнул из стаканчика и в который раз поморщился. Питьё напоминало традиционный силонтский олиман так же, как майор Малваун бога красоты Иротина. К тому же псевдо-олиман был чуть тёплый.

«Контейнеры паршиво держат температуру», — подумал капитал, — «а на кухне базы воруют, сволочи. Тут же, по крайней мере, концентрата положено раза в полтора меньше, чем следует».

Аппетита у капитана не было, но пить хотелось. Поэтому он, несмотря на низкое качество напитка, снова отхлебнул из стаканчика и стал смотреть на экран переднего обзора. Катер переменил курс, и в правом верхнем секторе стала видна жёлтая звезда. Особо она ничем не выделялась среди тысяч звёзд, горевших над Чёрным Пятном, но капитан знал, что это — Литанон, солнце центральной планетной системы нашартмаков.

Корабль отщепенцев пока не заметил никто, и ни с одного из остальных девяти катеров докладов не поступало. Но деться беглецам было практически некуда. «На самую границу наверняка уже заброшен корабль-матка, и выставлены катера кордона», — прикинул капитан. — «Вопрос, вероятно, только в том, кто возьмёт добычу первым.

Капитан искоса бросил взгляд на майора Малвауна. «Губы покусывает», — подумал Договар, — «хочет выслужиться. Ещё бы, посулы хорошие, а для него, пожалуй, последняя возможность на повышение. Что ж, если будет так, то нам, конечно, при условии, что майор согласится присоединиться к «Обновлению», это только на руку. Хотя обещания повышения часто остаются обещаниями, вряд ли у него звание изменится. Ну, дадут, наверное, неплохую денежную премию — и всё».

Капитан отставил контейнер с недоеденным пайком на выдвижную полку у кресла и вытянул ноги под пульт. Приказ взять нарушителей был уж очень категоричным, но, как знал капитан, в последнее время власти особо старались не выпустить никого к нашартмакам. Так что и этих, безусловно, возьмут, не майор Малваун, так другие. Вряд ли проскочат.

Жаль, конечно, парней, кто бы они ни были. Можно считать, что им уже не жить, сгниют в рудниках. Но дураки, если бегут, надо не так, совсем не так… Кто, интересно, они такие? Вообще говоря, капитан считал, что настоящий патриот никуда не бежит, а борется на месте, отстаивая свои принципы, не отдаляясь от своей Родины. У Договара скользнула мысль, что, может быть, это просто какие-то ублюдки, которым ничего и не надо кроме «красивой жизни», которую они рассчитывают найти у нашартмаков, и вряд ли найдут просто так. Возможно, это преступники, совершившие крупную кражу, и бегущие в надежде реализовать похищенные ценности. Или, весьма возможно, выкрали какие-то секретные материалы, результаты научных разработок. Они, вероятно, имели связь с достаточно высокопоставленными людьми, а иначе как им удалось раздобыть такой мощный аппарат, чтобы настолько оторваться от преследования? Если похищена секретная документация, то расчёт верный: нашартмаки за подобные сведения платят хорошо…

Капитан вздохнул. Но если ребята бегут без чего-то такого, а просто по глупости, то их жаль: жизнь готовит им теперь только одно — рудники Палитоуна.

«Интересно», — вновь стал прикидывать капитан Договар, — «хорошо ли будет, если отщепенцев возьмёт именно наш катер, и майор Малваун получит повышение?» С одной стороны это было бы неплохо, но только в том случае, если майор согласится сотрудничать с «Обновлением». А если он не согласится? И вообще, кто знает, как на его довольно ограниченный ум повлияет рост по службе? Скорее всего, самым оптимальным был бы вариант, если бы майору при задержания нарушителей звание всё-таки не повысили. Это может ещё сильнее обозлить его на существующий порядок. Кстати, это можно будет устроить, нажав на кое-какие пружины через папашу. Наверное, такая ситуация самая выгодная.

Капитан Договар по складу характера был максималистом. Занимаясь нелегальной работой в армии, он был настолько горяч, что руководители той группы «Обновления», куда входил Договар, не раз призывали его к большей сдержанности. Вот и сейчас узнай, скажем, груп-полковник Маридаун о том способе, каким Договар начал вербовку майора Малвауна, он не одобрил бы действий капитана. Однако сам Договар полагал, что ему ничего не грозит, поскольку подсознательно никогда не забывал, кто у него отец. Легкая жизнь и вседозволенность для сынков крупных людей, против которых всегда высказывался Договар-младший (разумеется, не в открытую), так или иначе оказали воздействие на него самого. Тем более, капитан был уверен, что разговаривал с Малвауном без свидетелей.

Правда, как раз в последнее время рвение и максимализм капитана Договара пошли на убыль, и даже начал появляться некоторый скептицизм, которым он пока ещё ни с кем не делился. Дело в том, что чем больше молодой Договар общался с руководителями «Обновления», тем сильнее в его сознание закрадывались сомнения относительно того, действительно ли лидеры их подпольной организации стремятся к реальному устранению существующих в Имперской Республике недостатков и улучшению общего положения, вызванного обнаглевшими Императорами и их ближайшим окружением. Капитану иногда начали приходили мысли, не стремятся ли эти люди, произносящие на секретных собраниях речи о нечестности государственного аппарата, о разъевшей общество на Силонте коррупции, о народном благе, просто сами взобраться в этом обществе на максимально возможные высоты, не закрутится ли всё по-прежнему в случае, если переворот, подготавливаемый «Обновлением», завершится успешно.

У Договара появилась мысль, не является ли это вообще характерной чертой разумного существа: иметь представление о «справедливости» в самой своей природе, стремиться к осуществлению этого представления в силу опять же этой природы и, что парадоксально, в силу своей же природы — о, эта природа человека! — во вполне определённый момент предавать это стремление, а, значит, и всё самое лучшее, заложенное этой самой природой разума в него для того, чтобы заново начать борьбу, за справедливость уже на новом витке, раскручивающейся сквозь столетия спирали, именуемой «ходом истории». Договар сравнивал исторические факты, и ему начинало казаться, что так оно было, есть и будет, что понятие «справедливость» невыполнимо и недостижимо, как недостижима бесконечная величина (какая это величина в данном случае — бесконечно большая или же бесконечно малая, капитан решить не мог).

И, что самое удивительное, именно в эти моменты ему ещё сильнее хотелось бороться действительно за эту самую неясную и туманную справедливость, потому и такую туманную, что за несколько тысяч лет существования цивилизаций на Силонте и во всех известных мирах, никто не мог хотя бы теоретически указать, как этой справедливости достичь, однако объяснить это пытались очень многие. Конец всяким попыткам объяснения положили, правда, именно в Имперской Республике, объявив, что отныне со справедливостью всё ясно, и справедливость — это то, что происходит на Силонте в настоящее время. Это было своего рода изобретение, радикальный метод, поскольку ни одно правительство где-либо в космосе, ни одна династия, существовавшая до Грандиозного Переворота, до подобных вещей не додумались. В Имперской Республике просто официально запретили рассуждать о справедливости поскольку считалось, что таковая достигнута, а всякие рассуждения — это попытки нарушить эту самую «справедливость». Тут ведь всё ясно: кто не с нами, тот против нас.