Иван Ефремов - Дорога ветров

• Название: Дорога ветров
• Автор: Иван Ефремов
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1958

Настоящую книгу следует рассматривать как заметки путешественника, знакомящие с областью Центральной Азии, а также с некоторыми достижениями палеонтологической науки. Описания неповторимой красоты гобийской природы, трудностей и тягот работы в пустыне, задач экспедиции, раскрытие научных достижений – все, написанное в книге, – подлинная правда.

---

Все противоречиво сталкивалось в этих расчетах, как оно и бывает в действительности: небольшая грузоподъемность полуторок, необходимость взять огромное количество бензина на висячий маршрут, без базы, но вместе с ним и запас продуктов, воды и снаряжения, которое теперь вследствие холодного времени было особенно громоздким, – полушубки, кошмы, печки занимали много места. Нельзя было обойтись без ящиков, досок, гипса, бумаги для упаковки коллекций. Уменьшение числа людей не решало вопроса: хотя количество народа и должно быть строго лимитированным, но малое количество исследователей означало или удлинение поисков, или резкое сокращение района обследования. Точно так же малое число рабочих вело к удлинению срока раскопок или же к уменьшению их объема. Приходилось сокращать резервы в горючем и продуктах и рассчитывать на наилучшее стечение обстоятельств, другими словами – рисковать…

А ночи делались все холоднее. Каждое утро повар пробивал толстую корку льда в бочке с водой. Огромные стаи копыток, летевшие на юг, задерживались на родниках близ аймака, и Эглон, отправлявшийся туда на рассвете, обязательно приносил несколько штук домой. Зажаренные копытки получили бы одобрение у самого тонкого гастронома. Что же было говорить о нас!

Днем солнце светило по-прежнему ярко, и в защищенном от ветра месте казалось, что в Гоби тепло. Во дворе до пояса голый Ян готовил ящики для похода, профессора Громов и Орлов, засучив рукава, соревновались в стирке с Лукьяновой.

Я и Данзан изредка совершали прогулки в аймак, чтобы поговорить о делах с начальством. Приводили в порядок оружие. В местах, куда мы направлялись, должны были быть дзерены. До сих пор они встречались нам лишь изредка, в одиночку – в далеких западных впадинах Южной Гоби была осенняя бескормица. Поэтому там почти не встречались люди и даже дикие животные – все откочевало на север.

Вечером одиннадцатого октября пришел человек с наганом на боку – районный милиционер, назначенный нам в проводники. Юрта его матери стояла за Арца-Богдо, близ Оши, и наш маршрут его вполне устраивал.

Двенадцатого октября мы понеслись по превосходной дороге на северо-запад, оставив заведующим базой «батарейца» Иванова. В тридцати километрах от аймака, в котловинке, поросшей густым дерисом, находился родник. Здесь можно было уже ждать дзеренов. Поэтому я поменялся местами с Андросовым, который пересел наверх с винтовкой. В кабину уселся Громов с неизменной трубкой.

– Немыслимо, – бурчал Андросов, карабкаясь наверх, – вонища, я уже все стекла открыл. А ему хоть бы что! Улыбается через очки!..

– Ну, я курящий, мне не страшно! – подбодрил я упавшего духом шофера.

Мы быстро миновали родник и увидели слева нескольких дзеренов – легкими серо-желтыми тенями они неторопливо скользили по залитой солнцем равнине. Хлестнули выстрелы, но безуспешно… У всех нас была общая беда – неумение точно определять расстояние до цели в прозрачном гобийском воздухе. Особенно когда взволнованный охотник торопился со стрельбой. Больше дичи не оказалось, и мы проехали вперед около семидесяти километров.

От накатанной дороги отходил старый автомобильный след. Мы направились по нему, но он незаметно окончился, превратившись в узкую верблюжью тропу, потом и тропа отошла куда-то в сторону. Жесткие кустики темной полыни появились на щебнистой поверхности, стали чаще и выше… Началась знакомая трясучка, по которой машина идет в общем легко, без тяжкой нагрузки мотора. Но зато ходовую часть бьет так, что сердца водителей (и начальника экспедиции) буквально надрываются от беспокойства за машину. Невидимые миру слезы – потому что остальные спутники нисколько не отдавали себе отчета в происходящем: машины идут упорно и верно, все ближе поднимается остроконечная северная вершина Арца-Богдо, все отчетливее становится ее черный бэль, выдвинутый длинным языком необычайно далеко на равнину, на север. Где-то немного правее, за оконечностью этого бэля, должен быть Оши-нуру («Разрушенный хребет») – большая котловина и уступ сплошь из песчаников нижнего мела.

Несколько километров осталось до колодца Эргени худук, на котором стояла юрта матери проводника. Шедший впереди «Дзерен» круто остановился, двинулся снова, проехал сотню метров и замер. Люди со всех сторон стали выпрыгивать на землю – дурной знак. Что-то случилось… может быть, баллон?

Увы, достаточно мне было взглянуть на лицо Пронина, чтобы понять, что на этот раз мы не отделались так дешево.

– Мотор застучал! – трагическим тоном объявил водитель «Дзерена».

– Тот самый шатунный подшипник, что ты шабрил? – спросил Андросов.

– Не знаю еще…

Мы столпились над мотором, завели его. Громкий стук сотрясал двигатель; казалось, что машина немедленно развалится. Мы определили стук во втором цилиндре. Как и всегда в ответственные минуты, я почувствовал на себе выжидающие взгляды товарищей и отдал самое горькое для путешественника распоряжение – «назад»!

Дойти по тяжелому бездорожью до Оши машина не могла. Ждать окончания ее ремонта на месте, когда так дорог был каждый из немногих оставшихся дней быстро уходившей осени, – безрассудно. Оставалось повернуть назад, дойти до Баип-Дзака и провести там исследования палеоценовой толщи с остатками древнейших млекопитающих, открытой американцами близ ключа Гашато или Хашиату («Печальный»). Еще в самом начале маршрута я колебался, куда важнее поехать: на Оши или в Хашиату. Теперь решила сама судьба…

Проводника довезли домой с места крушения – слишком обидно было бы ему вернуться, находясь в трех километрах от матери. Нашего запаса воды было достаточно еще на два дня. По указанию проводника мы направились через пыльную равнину с глинистым песком и какой-то обветшавшей растительностью на буксире с больным «Дзереном». День выдался необычайно теплый. На ночлеге неподалеку от группы юрт был найден проводник – совсем маленький мальчик согласился сопровождать нас с седлом и уздечкой, чтобы взять в ближайшей юрте коня на обратный путь.

Местность была неуютной. Пыль густым слоем лежала на равнине, запах пыли был повсюду – в чае, хлебе, спальном мешке. Тускло горела свеча в холодной палатке, из близких юрт доносились выкрики аратов, пивших кумыс по причине, оставшейся непонятной даже Данзану. Неудача похода на Оши грызла меня, и я заснул с досадой.

К следующему полудню мы прибыли на колодец Гашато. Исследования могли вестись только наугад. Американцы не дали никаких точных данных о месте нахождения костей древнейших млекопитающих. Мы разбили лагерь в длинном логе, покрытом высокой дерисовой кочкой, а повыше, по склонам, – свежей зеленой полынью.

Легкий ветерок разносил по всему логу крепкий запах полыни, радостный и живой после горестного бесплодья щебнистых равнин и после вчерашней пыли. Высокий дерис приветливо шелестел под ветром, и весь лог казался светлым пятном слоновой кости в рамке склонов пурпурно-фиолетовых глин. Глины эти, необычайно теплого и густого тона, были пронизаны кристалликами гипса, горевшими на солнце миллионами ярких огоньков. Груды желваков белого плотного мергеля лежали на поверхности увалов.

Быстро расставили палатки. Закрыли «Дзерена» кусками фанеры и брезентом. Пронин приступил к разборке мотора. С колодца вдруг загремели выстрелы – то Эглон и Андросов начали промышлять копыток, целыми стаями налетевших из-за холмов. Двенадцать штук убитых птиц сулили вкусный обед, и мы, восхваляя охотников, отправились в первый маршрут. Приблизительно в девяти километрах к западу лежала большая котловина, обрамленная красными утесами, – Баин-Дзак, главный пункт американских раскопок, названный ими Шабарак-усу по малоизвестному колодцу Шабарын-Гун-усу («Глинистая Глубокая вода») в западной части котловины. Еще до моего приезда из Улан-Батора на Баин-Дзаке побывали Орлов, Громов и Эглон. Результатом поездки явилась находка превосходных экземпляров яиц динозавров. Баин-Дзак тогда являлся единственным в мире местом, где находились сохранившиеся в ископаемом состоянии яйца динозавров.

Американцы собрали все, что было вымыто наружу, вскрыто из породы за тысячелетия существования обрывов Баин-Дзака, названных ими «Флэминг Клиффс»– «Пылающие утесы». Поэтому добыча была богатой: целые кладки по десятку и более яиц были найдены «охотниками за ископаемыми». Нам пришлось несравненно труднее – эрозия, в Гоби идет медленно и главным образом за счет сильных ливней, наводнений, случающихся раз в четверть века. Тем не менее прекрасные находки оправдали труд наших людей.

Орлов с Эглоном признавались, что их охватил трепет, когда на склоне красноватого песчаника они заметили два желтовато-белых маленьких куполка, покрытых орнаментом из бугорков размером с маковые зерна. Эглон уверенной рукой мастера стал удалять плотно слежавшийся за миллионы лет песок. Постепенно открылись четыре целых яйца удлиненной цилиндрической формы, утолщенные на одном конце, не похожие ни на какие яйца ныне существующих животных. Это не была целая кладка, подобная тем, какие находили американцы – круг из 12–14 аккуратно уложенных по радиусам яиц, но, несомненно, часть кладки, сохранившаяся непотревоженной с того момента, когда самка вымершего пресмыкающегося зарыла в песок отложенные ею яйца семьдесят миллионов лет назад. Это доказывалось тем, что яйца лежали плотно друг к другу, сходясь к центру своими узкими концами. Тупые и расширенные оконечности яиц были обращены наружу, как полагалось ненарушенной кладке.