Вильгельм Вульф - Зодиак и свастика

• Название: Зодиак и свастика
• Автор: Вильгельм Вульф
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2239-3

Книга «Секретные материалы нацизма. От „Аненэрбе“ до золота Шлимана» повествует о самых разных сторонах и эпизодах Второй мировой войны: о роли оккультизма в жизни Третьего рейха и экспедициях нацистов на Тибет; о зловещем приказе № 270 и штрафных батальонах; о секретах Пенемюнде и тайнах дрезденских сокровищ; о гибели «Красной капеллы», судьбах генерала Паулюса и капитана Маринеско… Причем, что особенно ценно, в книге представлены взгляды «с обеих сторон». Большинство героев и антигероев этих очерков давно стали тенями потустороннего мира. Однако они так повлияли на судьбы мира и жизнь человечества, что мы и по сей день разбираемся в хитросплетениях их деяний.

Здесь вы сумеете прочитать воспоминания лейб-астролога Гиммлера Вильгельма Вульфа.

---

Невероятно, но Гиммлер все еще надеялся убедить западных союзников объединиться с Германией против русских. Он полагал, что западные союзники его примут с распростертыми объятиями.

Он любил повторять, что Эйзенхауэр постоянно следит за его эсэсовской периодикой «Die Schwarzekorps», и на этом основании делал вывод, что верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе благосклонно относится к его организации и войскам СС. Вряд ли это можно было считать проявлением излишнего оптимизма. Скорее, такие заявления свидетельствовали о полном непонимании военной и политической обстановки после Ялтинской конференции. Хотя Шелленбергу и удалось организовать встречу Бернадотта с рейхсфюрером и — несмотря на то что она закончилась безрезультатно — он был готов к новой встрече и новым переговорам, это был не более чем жест для успокоения Гиммлера, что-то вроде слов утешения врача умирающему. У Бернадотта цель была одна: используя Гиммлера, дать возможность Красному Кресту исполнить свой долг. У Бернадотта и мысли не было попытаться спасти Гиммлера.

Когда Шелленберг выговорился, я сказал, что мне надо уединиться на час, чтобы освежить в памяти гороскопы и в тишине, в покое подготовить интересующие его вопросы. Прежде чем встретиться с Гиммлером, я хотел посмотреть, какие созвездия должны были вскоре взойти. После всех переживаний и потрясений последних дней, когда постоянно приходилось двигаться, я чувствовал, что мои физические и умственные силы на исходе, и теперь мне было совершенно необходимо побыть в одиночестве. Примерно через час я снова встретился с Шелленбергом и изложил ему свои соображения. Его гороскоп не содержал указаний на то, что жизнь его в тот момент подвергалась опасности. Зато налицо были знамения предстоящего путешествия. Поэтому я посоветовал ему готовиться к поездке в Швецию и подумать о том, кто будет его сопровождать. После легкого ужина Шелленберг велел шоферу отвезти нас на командный пост к Гиммлеру.

В холле гостиницы в нос ударил затхлый запах давно немытых тел и неменявшейся одежды. Измотанные беженцы, преклонив головы на столы, пытались подремать. Другие сидели на своих пожитках в ожидании транспорта, который смог бы отвезти их подальше на запад. Младшие офицеры отрывисто и громко выкрикивали команды. Это была картина всеобщей беды и полнейшей неразберихи.

Мы ехали тем же путем, что и несколько дней назад, когда сам Гиммлер сидел за рулем. Тогда все, кто был в машине, находились под тягостным впечатлением от только что отданного Гиммлером приказа генералу Штейнеру — атаковать противника. Шелленберг от этого приказа пришел в ужас, но, поскольку он не имел боевого опыта, с его мнением можно было не считаться. Однако военные советники СС и адъютант Гиммлера сошлись на том, что продолжение кровопролития ни к чему хорошему не приведет.

По дороге Шелленберг рассказал мне, что недавно Гитлер оказался в весьма критической ситуации: в продолжении нескольких часов он был совершенно отрезан от внешнего мира, и никто не знал, жив ли он. «Вы говорили, что по гороскопу он умрет в конце апреля, — сказал Шелленберг. — Судя по последним донесениям, он истощен физически и морально. Но люди из его ближайшего окружения по-прежнему слепо исполняют его приказы».

Герман Геринг уже не представлял угрозы; его созвездия были просто ужасны. Это я установил раньше и через доктора Брандта известил о том Гиммлера. В тот момент Геринг по приказу Гитлера находился под арестом. В любом случае этот человек был слишком ленив, чтобы решиться на какие-то энергичные действия.

Как я уже писал, сообщение агентства Рейтер о переговорах Гиммлера с графом Бернадоттом привлекло к себе внимание мировой общественности. Рано или поздно это непременно должно было дойти и до Гитлера. Сегодня мы знаем со слов Ханны Рейч, что Гитлер, узнав о вероломстве Гиммлера, метался от ярости как сумасшедший.

26 апреля мне было предложено — сначала ведомством Шелленберга, а затем Брандтом — выяснить, не покинет ли Гитлер Берлин. Действительно, на случай непредвиденных обстоятельств предполагалось вывезти Гитлера самолетом в Берхтесгаден или — как запасной вариант — силами бронетанковой дивизии СС прорываться туда же по дорогам. Эти планы, как и все прожекты тех дней, рождались от полного отчаяния, а потому были непрактичны и невыполнимы.

Попетляв по улицам на окраине Любека, пробравшись через лабиринт автомобилей, оградительных барьеров и казарменных бараков, мы наконец остановились перед входом в один из них. Посреди него тянулся длинный, узкий, тускло освещенный коридор. Из комнат, что были слева, доносились голоса, кому-то что-то диктовавшие, а в комнатах справа были слышны разгоряченные речи, перемежаемые звоном стаканов и кружек. В казарме было очень душно, окна не открывали, соблюдая светомаскировку. Ординарец распахнул перед нами дверь. Вдоль всех четырех стен стояли скамейки; спинками для них служили настенные панели. Скамейки стояли даже под окнами. Поодаль несколько коек. В дальнем конце комнаты стоял дубовый стол, также окруженный скамейками. Мы сели у стены. Шелленберг пробежал глазами список вопросов, которые предстояло обсудить с Гиммлером. В полночь в казарме взвыла сирена — это давали отбой. Шелленберг, как кажется, сумел взять себя в руки, уверенность понемногу возвращалась к нему.

Внезапно дверь отворилась и Гиммлер, с длинной сигарой во рту, вошел в комнату и поприветствовал нас. С ним был генерал Гротман, его военный советник. Меня представили генералу. Тот сказал несколько слов Гиммлеру и вышел. Рейхсфюрер предложил нам сесть. Сам сел во главе стола, я — по левую руку от него, Шелленберг — справа. Лицо у Гиммлера было опухшее, разрумянившееся, веки воспаленные. Он только что поужинал, от него пахло вином.

Я разглядывал его с большим интересом. Сначала он попросил Шелленберга доложить обстановку. Было ясно, что Гиммлер в полном смятении после сообщения агентства Рейтер и не сомневался, что теперь Гитлер сместит его со всех постов, а затем арестует. Он спросил меня, что говорят об этом созвездия.

Мои бумаги и инструменты лежали на столе. Я достал гороскоп Гиммлера и другие гороскопы, необходимые для ответа. Затем произошло нечто невероятное, что я могу описать лишь приблизительно, именно так, как это произошло. Гиммлер обратился ко мне, и в голосе его звучала не только тревога, в нем звучало раскаяние:

«Теперь я понимаю, господин Вульф, что, убеждая меня арестовать Гитлера, а затем через посредничество англичан приступить к переговорам, вы мне давали честный совет. Но теперь слишком поздно. Год назад, когда вы меня предупреждали, было самое время. Вы действовали из лучших побуждений».

Волнение его возрастало, я расслышал страх в голосе Гиммлера, когда он сказал: «Теперь Гитлер меня арестует». Это дало мне повод поддержать план Шелленберга отправить его в Швецию. Собственно, это и было главной темой встречи, ради этого мы и приехали. Но Гиммлер, бледный, возбужденный, не давал мне слова вставить, он все время повторял одно и то же: «Что теперь будет? Что теперь будет? Все кончено!»

Я пролистал его гороскоп и заметил, что есть еще шанс, если отправить Шелленберга в Швецию и заново начать переговоры с Бернадоттом и шведским Министерством иностранных дел, а тем временем следует подготовить его собственный отъезд из страны, как только от Шелленберга поступит сигнал.

Была и другая возможность. Одна графиня, полуфинка, полуитальянка, однажды дала понять, что Гиммлер мог бы укрыться в Финляндии или Лапландии. Эта графиня была в долгу перед Гиммлером, спасшим от казни ее сына. Она ему нравилась, и Гиммлер выручал графиню и в других случаях. Можно было попытаться использовать этот контакт. Третье предложение было того же рода. Один из подчиненных Гиммлера, некто Фельшлейн, имел возможность и желание спрятать Гиммлера в поместье в районе Ольденбурга, на севере Германии, где бы он смог выдать себя за работника в поместье. Но Гиммлер постоянно колебался, никак не мог решить, какое из этих предложений выбрать. Когда я объяснил, что предсказывают ему его созвездия, он только спросил: «И это все?!»

Тут Шелленберг стал излагать свой проект, он говорил о новых возможностях, которые появились бы, если б ему удалось по поручению Гиммлера заключить со шведами соглашение, по которому немецкие войска из Норвегии могли бы беспрепятственно пройти через Швецию. Возможно, он сумеет убедить Бернадотта устроить встречу Гиммлера с Эйзенхауэром. Разумеется, все это было фантазией, в тот момент было поздно не только вести переговоры, но даже думать о них. Я пытался заставить Гиммлера понять, что коль скоро он пренебрег моими советами и толкованиями, то события пойдут теперь своим чередом, а Третий рейх обречен. Но и тут Гиммлер не смог отмахнуться от безумной идеи — раз он дал когда-то клятву верности фюреру, не посмеет ее нарушить: как заклинание, он повторил все то, что говорил в марте, в Хоэнлихене. Лицо его покрылось потом, тело вздрагивало от еле сдерживаемых всхлипов. Трясущейся рукой совал он в рот сигару, потом клад ее в пепельницу, тут же хватал и снова отправлял в рот. Готовясь к этой встрече, я твердо решил сказать ему, что он сам во всем виноват.