Лев Давыдычев - Эта милая Людмила

• Название: Эта милая Людмила
• Автор: Лев Давыдычев
• Издательство: Пермское книжное изжательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1982

Роман для детей и некоторых родителей.

---

— Видишь? — таинственным шёпотом спросила эта милая Людмила. — Узнаешь, кто?

— Конечно, — сразу пересохшим от волнения голосом выговорил Герка, почувствовав, что в сердце его закрадывается пока ещё непонятная зависть, и спросил: — Ну и что?

— Что?! — с нескрываемой гордостью спросила эта милая Людмила и показала обратную сторону открытки.

Там было: Гагарин.

— Мне лично надписал первый космонавт в мире Юрий Алексеевич Гагарин, — совсем тихо и даже чуть немного виновато прошептала эта милая Людмила, полюбовалась портретом, бережно вложила его в книгу, а книгу осторожно спрятала обратно в рюкзак. — Рассказать?

Сердце у Герки опустилось куда-то вниз, он слушал, временами едва сдерживая желание жалобно крикнуть «Врёшь, врёшь, честное слово, врёшь!», а потом слушал со светлой завистью и почти нежным уважением к этой маленькой, всё-таки странной, не похожей на других девочке…

…В Москве на Выставке достижений народного хозяйства эта милая Людмила (тогда ещё просто — Людмила) пришла с родителями в павильон «Космос».

Там оказалось много посетителей, чувствовалось, что они взволнованы, что никто и не собирался уходить, и отовсюду слышался шёпот:

— Гагарин… Гагарин… Гагарин…

А Людмила только что купила в киоске открытку с портретом первого в мире космонавта.

Вдруг все посетители павильона почти одновременно повернулись в одну сторону — там появился он, Гагарин, точно такой же, как на портрете у Людмилы, совсем простой, улыбающийся сразу всем (или каждому казалось, что именно ему и улыбается Гагарин).

Значит, улыбнулся он и Людмиле.

И ещё никто не успел до конца поверить, что это он, он самый, как Людмила бросилась к нему, да так стремительно, что едва не столкнулась с ним, и громко сказала, почти крикнула от волнения:

— Здравствуйте, Юрий Алексеевич! Как замечательно, что я вас встретила!

Не буду утверждать, уважаемые читатели, что всем посетителям павильона «Космос» это понравилось и что все они радостно рассмеялись. Нет, нет! Кое-кто и заворчал недовольно: ишь какая нашлась, выскочка!

Зато Гагарин нисколько не удивился, ответил весело:

— Здравствуй. И я рад тебя видеть. — Он обернулся к вышедшим вместе с ним друзьям-космонавтам. — Симпатичная девочка, правда?.. Тебя как звать?

— Людмила.

— Жаль, милая Людмила, что у меня нет с собой своего портрета…

— Так у меня есть, есть, есть! Вот, пожалуйста! — радостно и опять же слишком уж громко сказала, почти крикнула Людмила, и теперь все вокруг рассмеялись.

Гагарин взял открытку, расписался на обороте, проговорил серьёзно:

— Желаю тебе, милая Людмила, счастья, здоровья и, конечно, отличной учебы. Кстати, как ты учишься?

— Я отличница.

— Значит, я не ошибся. Ты действительно милая Людмила. А то было бы просто очень обидно надписать свой портрет какой-нибудь троечнице. До свиданья.

И Гагарин оглянулся вокруг со знакомой всему миру улыбкой и вышел из павильона впереди своих друзей-космонавтов.

Людмила (отныне — уже милая Людмила) стояла и смотрела вслед широко раскрытыми от изумления и счастья большими чёрными глазами. А все глядели на эту маленькую девочку с радостью за неё и, честно говоря, с завистью.

И все молчали.

Первым опомнился папа, взял дочь за руку и вывел из павильона.

— Я сегодня никуда больше не пойду, — прошептала она, — у меня сегодня такое счастье… даже не верится… я запомню это на всю жизнь…

…Когда она кончила рассказывать, большие чёрные глаза её блестели. Она проговорила:

— Я запомнила каждое его слово на всю жизнь. Не подумай, пожалуйста, Герман, что я хвастаюсь. Совсем наоборот. Просто я сама себе напоминаю, что надо быть достойной слов Юрия Алексеевича, — тихо отчеканила она. — Тогда, в тот день, я со страхом думала, прямо с ужасом думала, а что бы я ответила первому в мире космонавту, если бы не была отличницей?! Ведь со стыда можно было бы умереть, будь я троечницей!.. В школе мы открыли космический кабинет имени Гагарина… Когда он погиб… ты не представляешь, Герман, что со мной было… я даже не смотрела похороны по телевидению… не могла…

У неё было такое печальное лицо, что в Геркином сердце впервые в жизни возникла боль от острого желания и неумения утешить.

— Ты… ты… — прошептал он, — гордись…

— Гордись… — Эта милая Людмила горько усмехнулась. — Вот как раз гордиться-то я и не собираюсь. Нечем мне ещё гордиться. Просто я решила, что должна, обязана оправдать слова Юрия Алексеевича, вырасти настоящим человеком и посвятить себя, всю свою жизнь участию в освоении Космоса.

— А… а… — Герка от удивления долго стоял с широко раскрытым ртом. — А как ты Космосом-то… осваивать-то ты как его будешь?

— Во-первых, буду отлично учиться, — спокойно и деловито, с внутренним достоинством объяснила эта милая Людмила. — Во-вторых, я регулярно занимаюсь спортом. В-третьих, я всё стараюсь делать для того, чтобы вырасти настоящим человеком. Конечно, у меня далеко не всё получается, но я стараюсь… Когда подрасту, поступлю в авиационное училище. А затем… а потом… — Она подняла вверх задумчивый взгляд и твёрдо закончила: — Затем я поступлю в отряд космонавтов.

— Ну да! — вырвалось у Герки с недоверием и завистью. — Так там тебя и ждут!

Эта милая Людмила усмехнулась очень насмешливо и снисходительно и, с явной жалостью посмотрев на Герку, сказала:

— Не в том дело, ждут или не ждут. И даже не в том дело, примут меня или не примут. Главное, что у меня есть цель в жизни, а у тебя нет. Ты живёшь шаляй-валяй, ни о чем серьёзном не думаешь, а я готовлюсь к своему будущему. Можешь опять утверждать, что я хвастаюсь. Но ведь я говорю не о том, что я будто бы чего-то уже добилась, а всего лишь о своих стремлениях.

Ничего не ответил Герка, хотя бы и мог возразить, да ещё как! Например, если тебе повезло и первый в мире космонавт расписался на твоей открытке, случайно расписался, то это ещё вовсе ничего не значит. А то, что ты ни с того ни с сего вдруг вообразила, что будешь космонавткой, так это мы ещё посмотрим… Без конца хвастается, что она отличница… У девчонок это часто бывает… Спортом, видите ли, занимается… Да с таким малюсеньким ростиком, как у тебя, сколько спортом ни занимайся, всё равно меньше всех будешь… Будущая женщина… Цель жизни, стремления какие-то… Просто слов много выучила!.. А как я живу, не твое дело. Мне нравится, даже очень нравится, как я живу.

Но к концу своих рассуждений Герка почувствовал если и не полную их несостоятельность, то явную неубедительность, и его самоуверенность исчезла. Более того, он испуганно насторожился, улавливая в словах этой милой Людмилы какую-то правоту, опровергнуть которую даже и не попытался.

Они вышли из дома, сели на крыльце, долго молчали. Герка упорно подумывал о том, не сбежать ли ему, пока не вернулась с рыбалки тётя Ариадна Аркадьевна, точнее, не сбежать ли ему немедленно. Герке было вообще не по себе, он словно предчувствовал, что дальнейший разговор не принесёт ему ничего приятного, да и нежданное знакомство с этой милой Людмилой не сулит ничего хорошего.

— Ты ведь неважно учишься, Герман? — услышал он и вздрогнул.

Врать не хотелось, правды он сказать тоже не хотел, вот и ответил неопределенно:

— Почему — неважно?.. Нормально учусь. Средне.

— Средне?! — презрительно переспросила эта милая Людмила. — Но ведь средне — ещё хуже, чем плохо!.. Нормально, средне! — скривив губы, почти передразнила она. — Мальчик должен учиться только замечательно. Лишь тогда можно считать, что голова у него работает, что у него твёрдый характер и сильная воля, в жизни есть большая цель, что живёт он не шаляй-валяй, а уверенно идёт к своей цели. Вот о чем ты мечтаешь, Герман?

Тут Герка не просто рассердился, а, можно сказать, вознегодовал: чего она его учит и допрашивает?! И, не владея собой, злой уже на самого себя, что позволяет девчонке так бесцеремонно и нагло с ним обращаться, Герка вызывающе крикнул:

— Есть у меня мечта! Хочу в музее быть экс-по-на-том! Вот какая у меня цель в жизни! Чем она твоей хуже? Я уже кандидат в экс-по-на-ты!

— Каким кандидатом? — поразилась эта милая Людмила. — Каким экс-по-на-том?

А Герка уже не мог остановиться, не мог даже следить за тем, о чем тараторил:

— Показывать меня посетителям будут! Дед обещал всё организовать! Экскурсоводы про меня лекции читать будут! Академики московские меня изучать будут! В кино меня снимут, по телевидению покажут, по радио с музыкой передадут… — Он почувствовал в своих словах что-то неправдоподобное, даже нелепое и в растерянности замолчал.

— Ой, я знаю, знаю, знаю, что ты опять меня невероятно рассмешишь! — весело воскликнула эта милая Людмила, но вдруг посерьёзнела и спросила с некоторым недоверием: — А почему тебя будут показывать по телевидению? Как ты окажешься в музее? Зачем о тебе будут лекции читать? Что в тебе может быть интересного… для академиков?