Евгений Комарницкий - Эныч

• Название: Эныч
• Автор: Евгений Комарницкий
• Издательство: Фабула
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-86090-161-5

«Эныч» — пример блистательной эклектики и нового слова в литературе; в нем сосуществуют самые различные художественные приемы, повороты, находки, используемые авторами по мере надобности в них.

Хулиганство, детектив, эротика, фантастика, чернуха, трансрелигиозность, пара- и не парапсихология, социология, садизм и замаскированный благотворительностью мазохизм, нарождающиеся акулы «совкового» межконтинентального бизнеса, философия космического прорыва путем технологического использования давно заброшенного сценического хлама — весь этот далеко не полный перечень буйным тропическим потоком обрушивается на главного героя романа и окружающих его персонажей в процессе ошеломляющей феерической мистерии. Плюс ко всему этому — гипертрофированное раскрытие идеи человеческой природы и ее бытия.

Авторы, словами одного из своих героев, как бы говорят читателю: «…если ты о чем то подумал, знаит, это можно осуществить».

---

— Ты, стало быть, полагаешь, — усмехается генерал, — что все это сотворил один человек? Что-то в истории таких прецедентов не наблюдалось. Разве что Гулливер в нашей Лилипутии поднатужился.

Майор, поскрипывая зубами, возвращается к столу.

— Когда же будут готовы твои анализы на идентичность, Степанчук?

Степанчук придвигает телефон, снимает трубку и набирает номер лаборатории.

— Как дела? Кладет трубку.

— Обещают поторопиться.

…Стрелки настенных часов находятся на правой стороне циферблата. Плухов, помешивая резной мельхиоровой ложечкой кофе, рассуждает:

— Завод у нас с тобой, Степанчук, самое уязвимое место. Несомненно, действует организованная группа хорошо обученных врагов. А насколько циничны методы их работы! И в каком только парнике они такую штуковину отрастили? Нет, без Штатов здесь дело не обошлось. Они на подобные выдумки мастера, хотя и изнутри — пустотелые. Итальяшки всякие или французишки — мелкота. У англичан тоже кишка тонка. Я их хорошо знаю. Еще с Австрии, с сорок пятого, знакомство пошло. Трусы они. Мы у них тогда думали вырвать хоть пару сотен изменников Родины. Для показательной расправы. Так они нас ими по уши завалили… А немцы? Ребята трудолюбивые, но туповаты. Они бы просто весь завод взорвали, и все. Еще японцы вроде бы остаются. Изобретательные головы, но не в области половых выкрутасов. Не их это профиль.

Генерал отхлебывает кофе, ставит чашку.

— Хорошо еще, про наш завод в ЦэКа не узнали. Вони не оберешься. Подлей-ка коньяку, Степанчук.

Майор подливает.

— Вони, Петр Сергеевич, у нас и без ЦэКа хватает. Прикрывает белесыми ресницами глаза.

«Вот змей! Неужели допер? Кто-то, верно, в обкоме меня застучал!»

Стучат в дверь. Входит широкоплечий, с маленькой головой, атлет. Это лейтенант Евсюков.

— Разрешите доложить, товарищ генерал.

— Докладывайте.

— По распоряжению майора Степанчука… — головка Евсюкова чуть наклоняется в сторону Степанчука.

— Знаю, лейтенант. Говорите о главном.

— Гражданка Осипова утверждает, что после развода с мужем, имевшем место четырнадцать лет назад, не вступала с мужчинами в половые контакты. В медицинских документах записей о каких-либо венерических заболеваниях гражданки Осиповой до сегодняшнего дня не было. Родственников за границей, как она утверждает, не имеет и сама там никогда не бывала. Утверждает также, что за последние семь-восемь дней не употребляла в пищу ничего, кроме хлеба и воды, хотя по ее объему, этого не скажешь. Ссылается на то, что пенсии хватает якобы только на две-три недели. Вчера утром — точное время гражданка Осипова не помнит — она, приняв солнечную ванну, возвращалась домой со двора, где повстречала в подъезде своего соседа Энова, который ее толкнул. Далее Осипова заявляет, что по лестнице следом за Эновым — как ей показалось, догоняя его, — бежал гражданин в белом плаще с надвинутым на лицо капюшоном, который сорвал с Осиповой очки. Через минуту, когда практически ослепшая гражданка Осипова пыталась нащупать ногой следующую ступеньку с целью добраться до своей квартиры, кто-то напал на нее сзади и вошел с ней в половой контакт. Больше гражданка Осипова по существу данного дела сообщить ничего не может, так как потеряла сознание и пришла в себя только в венерологической больнице.

Наступает молчание. Слышен напряженный ход часов.

— Евсюков, вы свободны, — произносит, наконец, генерал. Евсюков уходит. Плухов неторопливо допивает свой кофе. Покручивает в руке ложечку.

— Мне думается, Степанчук, что никакого контакта не было.

— Это была инъекция, — соглашается майор, — тем более, что никаких следов мужского семени не обнаружено. Старая женщина, долгое время не имевшая интимных отношений, могла и ошибиться.

— Наверняка ошиблась. Ну-ка, представьте мне досье на этого Энова.

— Оно уже здесь, в сейфе.

У генерала приподнимается бровь.

— Владельцем загаженной квартиры на Кастагоновской, Петр Сергеевич, и является как раз Энов Эн Энович. А работает он, — Степанчук выдерживает паузу, — на чугунолитейном заводе.

У генерала приподнимается вторая бровь.

«Вот так-то, — думает майор Степанчук. — Это тебе не свиней пасти».

Результаты экспертизы, говорящие об идентичности образцов кала, и группа содействия из Москвы прибывают с интервалом в четыре минуты.

— Капитан Дельцин, — представляется среднего роста шатен с пронзительным взглядом.

— Капитан Ландсгербис, — называет себя стоящий справа от Дельцина блондин. Брюнет, стоящий слева, говорит:

— Джугашхурдия.

Глаза генерала Плухова теплеют.

— По чашечке кофе? — предлагает он. — Наверно, устали с дороги?

— Спасибо, не надо кофе, — капитан Дельцин делает короткий отрицательный жест. — Товарищи мои действительно устали и не прочь немного отдохнуть, а мы с вами сейчас же приступаем к работе, генерал. Время торопит.

Генерал нажимает на кнопку. Входит прапорщик.

— Проводите людей в отведенные для отдыха помещения. Ландсгербис, Джугашхурдия и прапорщик выходят.

— Хочу представить вам майора Степанчука. Он — мой первый заместитель.

— Да-да. Мне это известно, — капитан поправляет галстук. — А что касается кофе, генерал, беру свои слова обратно.

— Присаживайтесь, — Плухов указывает капитану на кресло. Садится сам неподалеку от него. Исподтишка поглядывает на Дельцина.

«Шустер. Такому палец в рот не клади. Чувствуется железная хватка. Барабан знает, кого прислать. Ну и попрыгает у меня Степанчук».

Степанчук разливает кофе. Думает: «Расселся. Хорек московский. Еще кофе его пои. Ладно. Посмотрим еще чья возьмет… Стоп! А Плухову-то в Центре не доверя-яют…»

В течении получаса капитан Дельцин входит в курс дела, уточняя детали. Затем предлагает допросить Тульского.

…Аркаша, лежа на боку, часто моргает. За спиной у него, вдоль тела, помещается скомканная арматура.

— Снимали его с этой штуки еще в парке. Потом здесь, — поясняет Степанчук. — До половины она из зада выходит, дальше никак. Возвращается. Отбили гипс. Электросварку применить пока не решились. Попробуем после допроса.

— С позиции научного материализма, — отмечает генерал, — здесь и на чугунолитейном заводе действуют одни и те же физические законы.

Капитан Дельцин неопределенно кивает.

— Приступайте, майор, — говорит Плухов.

— Что же вы, гражданин Тульский, на статую полезли? — начинает допрос Степанчук. — В диссиденты записались? Или как?

Аркаша моргает.

— Плохо вам разве раньше жилось?.. Такой симпатичный молодой человек. Подстрижены. Не носите бороды. По-моему, в свое время и в институте учились? И даже, кажется на пятом курсе, поисками Дяди всерьез занялись?.. Нашли?

Аркаша перестает моргать.

— Родители у вас хорошие люди. Честные труженики, — продолжает майор. — Отец погиб на производстве, у станка. До сих пор на доске почета висит. Мать — неглупая женщина. Работает уборщицей в Трегубовском гастрономе.

Глаза Аркаши наполняются влагой.

— Может быть, вас кто-то обидел? Или неправильно понял?.. Почему вы не отвечаете?

Майор склоняется над Аркашей. Дельцин смотрит на часы, это не ускользает от внимания Степанчука.

— Не хочешь, значит, с нами на чистоту? Тогда придется поговорить с тобой по-другому.

Он выходит и тут же возвращается с человеком, который накануне был прислонен к опоре под Парусами.

— Знаешь его? — Степанчук тычет пальцем в Аркашу.

— С ним вчера тот, которого фотографию вы мне показывали.

— Что «тот, которого»?

— Разговаривал. Ни с кем до этого словом не перемолвился. А этот болтун весь день по павильону ходил, как тот ему слово сказал, сразу ушел.

Степанчук оскаливается.

— Ты сказал «болтун». А о чем он болтал?

— Про Гавайи упоминал. Про Гонконг. А еще о китайцах говорил, об американцах, — рассказывает человек-опора, — и жалел, что Гитлера нет.

— Про Дядю упоминал?

— Да, упоминал… Советовал на нем верхом кататься. Аркаша снова моргает.

— А вы не помните, — вступает в разговор капитан Дельцин, — в связи с чем он это советовал?

— Вот… тут… — мнется человек-опора. — Не то чтоб не помню, а шумно там, не все расслышишь.

— О чем он еще говорил? — ^- задает вопрос Степанчук.

— Разное. Об актерах что-то, писателях, стихи читал, о блокаде вспоминал, ругал космос, о шахматах говорил, о «Спартаке»…

Плухов и Дельцин переглядываются. Пальцы генерала ломают сигарету. В глазах капитана зажигается огонек.

— …о бабах… то есть, о женщинах говорил, по-иностранному тоже…

— С кем? — справляется Степанчук. — Долго говорил?

— Минуту, наверно. С очкариками какими-то.