В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй

• Название: Пещера Лейхтвейса. Том второй
• Автор: В. Редер
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00211-9

В начале XX века роман немецкого писателя был настоящим бестселлером.

Его читали буквально все — и аристократы, и интеллигенты, и простой люд.

Произведение это — настоящая энциклопедия приключений. Захватывающий сюжет, благородные герои и коварные злодеи — все это, уверены, не оставит равнодушным и современного читателя.

---

И Гунда зарыдала. Гаральд счел нужным показаться несчастной или, по крайней мере, объяснить ей хоть в общих чертах ее положение. Он сделал товарищам знак, чтобы они двинулись глубже в лес, а сам подошел к носилкам. Испуганным, полным ужаса взглядом посмотрела на него Гунда. В это мгновение Гаральд охотно отказался бы от двухсот дукатов, если бы мог уничтожить сделанное, потому что взгляд бедной девушки пронзил его душу, остановившись на нем как бы в немом укоре.

— Сударыня, — сказал Король контрабандистов глухим голосом, — вы должны собраться с духом. Будьте уверены, что вам ничего дурного не сделают, если вы сами не подадите к этому повода.

— Вы не убьете меня? — закричала Гунда, стараясь приподняться на носилках. — О, я опасалась, что вы меня убьете.

— Вы опасались?

— Не должна ли я ожидать худшего, если вы мне оставите жизнь? О Господи! Вы оторвали меня от сердца возлюбленного и удивляетесь, что я с радостью приветствую смерть? Мне теперь ничего не остается, как умереть, потому что если я одну ночь проведу вдали от отца и жениха, то уже никогда не смогу вернуться к ним; моя девическая честь будет навеки опозорена. Или, может быть, вы хотите уверить меня, — продолжала Гунда после короткой паузы, в то время, как Гаральд упорно молчал, — хотите мне дать понять, что вы похитили меня по поручению другого?

— Да, — ответил Король контрабандистов, — но клянусь вам, что мне совершенно неизвестны мотивы, которые руководили им.

— Ну так я вам скажу, кто был ваш соучастник, — воскликнула Гунда, — это был вовсе не «другой», это была женщина, это была моя мать.

— Женщина… ваша мать… невозможно!..

— О, нет, в этом нет ничего невозможного. Последним взглядом, который я бросила на нее в зеркало в минуту, как теряла сознание, я успела узнать ее: перед собой я увидела там лицо своей матери. Где она? Почему она не подходит ко мне, чтобы объяснить, что она сегодня сделала со мной? Сегодня я уже не глупая не умеющая постоять за себя девочка, которая раз последовала за ней только потому, что она произнесла перед ней священное слово «мать». Нет, я знаю, что значит ее материнская любовь, мне ясно, на чьей стороне я должна стоять: на отцовской или на ее. О, как я несчастлива, что не могу ни любить, ни уважать свою мать!

Гунда громко зарыдала и, закрыв руками лицо, упала на носилки.

— Еще раз прошу вас, сударыня, успокойтесь, — сказал Гаральд. — Ни с какой женщиной я не говорил, принимая поручение увезти вас, а говорил с мужчиной. Если же меня обманули и я действительно имел дело с переодетой женщиной, то это всецело на ее ответственности. Мать не может причинить столько душевных страданий своему ребенку и, когда вы с ней переговорите, то, вероятно, будет достаточно нескольких слов, чтобы вернуться в Тешень, тогда — клянусь вам, сударыня, — я сам доставлю вас на берег Эльбы и позабочусь, чтобы вы вернулись целы и невредимы в круг своих друзей. Теперь же мы должны продолжать наш путь, потому что лес становится небезопасным. Я должен заботиться, чтобы как можно скорее доставить вас в безопасное место. Дайте мне слово, что не будете пытаться бежать, и я вас спущу с носилок.

— Куда мне бежать? Вы можете без опасений развязать веревки. Если бы даже я и хотела бежать, то в такой местности не смогу этого сделать.

Контрабандист, по-видимому, признал справедливость ее доводов, вынул из кармана большой охотничий нож и перерезал веревки, которыми Гунда была привязана к носилкам. Несчастная девушка соскочила с них и выпрямилась.

— Не желаете ли опереться на мою руку, — любезно предложил контрабандист, — мы теперь подходим к пропасти, у вас может закружиться голова или вы можете споткнуться о корень. Возьмите мою руку для вашей же безопасности.

— Благодарю вас, — гордо ответила Гунда. — Пропасти и корни не составляют главных опасностей, какие я могу ожидать на этом пути. Я не нуждаюсь в вашей поддержке.

Контрабандист молча опустил голову. Затем он хлопнул в ладоши и приказал своим товарищам, вышедшим из чащи, конвоировать девушку, в то время как сам пошел вперед, отыскивая более удобную тропинку, по которой не утомились бы ступать нежные ножки Гунды. Но избавить Гунду от всех трудностей он не мог. Для него было важно как можно скорее добраться до ущелья, в котором находилась его хижина. Для этой цели он должен был перейти большое болото, и в то время, как Гунда с двумя стражами по бокам следовала за ним, ей каждую минуту казалось, что мягкая почва провалится и поглотит ее вместе с разбойниками. Временами ей даже этого хотелось, лишь бы скорее наступил конец.

Чего она теперь может ждать от жизни, теперь, когда она снова попала в руки своей матери? Не попробует ли мать снова упрятать ее в монастырь и лишить всякой самостоятельности, как она это уже раз сделала? Крупные слезы текли из глаз Гунды, когда она с тоской думала, что должны чувствовать в эту минуту ее дорогой отец и любимый жених. Они оба должны с ума сходить, узнав об ее исчезновении. И чем они объяснят себе его, когда в комнате, в которой она одевалась, не осталось никаких следов ее насильственного исчезновения. Ужасная мысль овладела несчастной девушкой. Не усомнится ли Курт в ее верности, поверит ли он, что она не по своей охоте исчезла, не подумает ли, что она по доброй воле покинула его в последние минуты перед свадьбой? Нет… нет, тысячу раз нет! Этого милый, дорогой Курт не мог думать.

Он читал в ее глазах горячую к нему любовь всякий раз, как смотрел на нее; в каждом слове, которое она ему говорила, звучала страсть; любовь имеет очень острый слух и умеет распознавать, когда в сердце любимой женщины, как эхо, раздается отзвук его собственных чувств и страсти. Нет, такого подозрения у Курта не могло быть, но его горе и отчаяние будут тем сильнее, что прекраснейший день его жизни превратится в самый печальный. Но не примет ли он меры спасти ее? Не пустят ли он и отец в ход все рычаги, чтоб освободить ее из рук негодяев?

— Ах, если б я только могла дать ему узнать, где нахожусь! Но теперь уже поздно! Слишком поздно!

В эту минуту контрабандист Гаральд вдруг остановился, дав знак своим товарищам сделать то же самое.

— Тише, — прошептал он, — тише, сейчас раздался какой-то подозрительный шорох, я совершенно отчетливо слышал шаги, приближающиеся по мшистой лесной почве.

Гунда чуть не вскрикнула от радости при этих словах. Неужели спасители уже напали на ее след? Не ее ли возлюбленный так близко? Ах, она не могла сдержать себя, хотя бы это стоило ей жизни; собрав все свои силы, она громко крикнула:

— Курт, Курт! Спаси твою Гунду!

— Замолчи или ты умрешь! — крикнул Гаральд, и нож блеснул в его руке.

— На, пронзи мое сердце! — ответила молодая девушка, не понижая голоса. — Я не боюсь тебя, ты можешь быть моим убийцей, как был моим похитителем, но ты не доставишь свою добычу той, которая купила тебя. Избавители уже близко… Я слышу их… подозрительный шум, несущийся по лесу, доказывает, что они приближаются к нам. Курт… Курт, иди ко мне!

— Гунда! — послышалось девушке издали. — Гунда, я иду к тебе.

— А, ты слышал, это его голос, он спешит освободить меня, еще несколько минут — и я буду в его объятиях.

— Этого не будет! — крикнул Гаральд, выходя из себя, потому что, кроме награды, которая ему причиталась за его предприятие, им руководило еще и самолюбие, из-за которого он хотел довести до конца свое дело и не сесть на мель в последнюю минуту. — Хотел бы я знать, кто может найти меня в этих диких горах, когда я скроюсь в своем тайном убежище.

В следующую минуту Гаральд бросился к девушке, схватил ее на руки и высоко поднял над собой.

— Спасайтесь, — крикнул он своим двум товарищам. — Бегите и спрячьтесь где-нибудь, ее я сам унесу.

Гунда хотела закричать и дать знать приближающемуся Курту о новой, постигшей ее опасности, но Гаральд мгновенно выхватил из кармана платок, свернул его и заткнул рот Гунде. Затем он повернул в почти противоположную сторону и понес ее по глубокой ложбине, идущей между высокими скалами. Прошло три минуты — три минуты, которые показались Гунде целой вечностью. Она напрасно старалась вырваться из рук разбойника и с глубокой тоской сознавала, что избавителю ее будет очень трудно и, пожалуй, невозможно, настигнуть ее похитителя, который так хорошо знаком со всеми проходами, тропинками, ущельями и пещерами этих гор. Контрабандист достиг конца ложбины. Перед ним возвышался густой, дикий кустарник, и он собирался проникнуть в него со своей жертвой.

Но вдруг наверху скалы показалась фигура мужчины, который громовым голосом крикнул беглецу:

— Стой, бездельник, или я пущу тебе пулю в лоб! Отдай сейчас же девушку, которую ты украл, или, видит Бог, перед тобой открыта могила, в которую ты сейчас попадешь.

Гаральд быстро взглянул наверх. В наружности человека, стоявшего на скале и направлявшего на него дуло своего ружья, было что-то внушительное, импонирующее даже дерзкому Королю контрабандистов, который ясно видел в лице незнакомца непоколебимую решимость. Но Гаральд, не долго раздумывая, расхохотался и, ускорив шаг, крикнул: