Кристине Нёстлингер - Ильза Янда, лет - четырнадцать

• Название: Ильза Янда, лет - четырнадцать
• Автор: Кристине Нёстлингер
• Жанр: Детская проза

---

– Оставить, оставить, оставить! – закри­чал Оливер.

Мама сердито посмотрела на Курта, но потом сказала, вздохнув:

– Ну что ж, если ты так считаешь.

И ушла на кухню.

Курт побежал за ней и стал извиняться. Ведь он только внес предложение. Ведь свинку еще не поздно отнести туда, где ее взяли.

– Для пробы! Какой идиотизм! – возмущалась мама. – Если уж они ее втащат в дом, ее у них не отберешь!

Потом она снова вздохнула и сказала:

– Ну все, теперь у нас поселилось это безобразное животное! А кто будет за ним убирать? Покупать корм? Знаю я, как это бывает! У меня тоже была морская свинка. В детстве. А кому приходилось о ней забо­титься? Моей матери!

Но мама ошиблась. Ильза сама заботилась о морской свинке. Она купила ей клетку из своих денег на карманные расходы и корм с тремя витаминами. Каждый день она чис­тила клетку. Она часами держала свинку на коленях и гладила ее.

Только мне одной разрешалось до нее дотрагиваться. Мама и Курт, правда, и без того не собирались трогать свинку, но Оли­вер и Татьяна только об этом и мечтали. Да и понятно. Но Ильза им не разрешала. Когда она уходила, она ставила клетку с морской свинкой на шкаф. А когда была дома и Оливер с Татьяной приходили к нам в комнату, чтобы поиграть со свинкой, шипела:

– А ну-ка, испаряйтесь отсюда! По-быстрому!

Когда Ильзы не было дома, я всегда раз­решала Оливеру играть с морской свинкой. Не знаю, чем он мог повредить зверьку. Ведь морская свинка – я установила это совершенно точно – вообще не имеет никаких личных привязанностей. Ей абсолютно все равно, кто ее гладит. Мне кажется, и мама по утрам, когда мы были в школе, доставала клетку со шкафа. В комнате Оливера и Татьяны я не раз находила опилки, которыми посыпан пол клетки, а один раз даже нашла огрызок морковки.

Морская свинка жила у нас целый год, а потом случилось вот что. Ильза мыла голову в ванной, а я вытирала посуду на кухне.

Дверь в нашу комнату была открыта. Клет­ка с морской свинкой стояла на Ильзином письменном столе.

Татьяна вбежала в комнату. Она вскараб­калась на стул, со стула – на стол и вынула морскую свинку из клетки.

Наверно, она ее слишком крепко сжала и сделала ей больно. Татьяне было тогда всего три года. Во всяком случае, Анжели­ка – так звали морскую свинку – почуяла опасность. Сперва она громко завизжала. А потом Татьяна заорала как резаная. Мор­ская свинка укусила ее за палец. Довольно сильно. Из пальца текла кровь.

Ильза услышала визг морской свинки и прибежала из ванной с намыленной головой.

Мама услышала рев Татьяны и прибежала из гостиной.

А я прибежала из кухни.

Татьяна стояла на столе, подняв вверх окровавленный палец, и громко ревела.

Морская свинка лежала на полу рядом с дверью. Из ее мордочки текла кровь. Куда больше крови, чем из пальца Татьяны.

Ильза подняла морскую свинку. Та была мертва.

Наверно, она стукнулась головой о ручку двери, когда Татьяна в испуге ее швырнула.

Ильза подошла с мертвой морской свин­кой к своей постели. Она положила ее на одеяло. Сначала мне показалось, что Ильза хочет сесть на кровать и что она вот-вот заплачет. Но она не села и не заплакала.

Мама сидела на стуле возле письменного стола Ильзы. Она держала на коленях Татья­ну и дула ей на палец, приговаривая:

– Ну ничего, ничего! Вот видишь, уже совсем не больно! Сейчас все пройдет!

И вдруг Ильза подскочила к маме. Она схватила Татьяну и поставила ее на пол.

– Я убью ее! – заорала она. – Я убью ее!

Это было просто ужасно.

Татьяна заревела еще громче. За одну руку ее тянула Ильза, за другую мама.

– Сейчас же оставь в покое ребенка! – мама задыхалась.

– Я убью ее! – орала Ильза.

Мама отпустила руку Татьяны и начала хлестать Ильзу по щекам. Ильза топталась на месте с выражением бешенства на лице и, нечаянно наступив маме на ногу, разорвала ей чулок и оцарапала лодыжку. Тут Татьяна вырвалась и с ревом выбежала из комнаты.

Мама продолжала хлестать Ильзу.

– Ты совсем спятила! Ты вообще разум потеряла! – пронзительно кричала она. – Из-за какой-то паршивой свинки ты готова убить сестру!

Мама схватила Ильзу за волосы.

Потом она толкнула ее на постель, на мерт­вую свинку, и вышла из комнаты. Руки ее дрожали, она так тяжело дышала, как будто ей было плохо с сердцем.

Ильза целый час лежала на постели. С мокрой намыленной головой она лежала на окровавленной мертвой свинке, и я не могла придумать, как мне ее утешить.

Через час Ильза поднялась.

Она достала из ящика письменного стола коричневую оберточную бумагу, завернула в нее морскую свинку, взяла красный каран­даш и написала большими буквами: «Анжелика». Потом сунула мне сверток в руки и тихо сказала:

– Отнеси ее вниз на помойку.

– Мы можем похоронить ее у дедушки в саду, – предложила я.

Ильза покачала головой.

– Неси на помойку.

Я взяла сверток и спустилась с ним в под­вал. Там я бросила Анжелику в бак для му­сора.

Вечером Курт пришел в нашу комнату. Вы­ражение лица у него было довольно беспо­мощное. Он спросил, нельзя ли ему купить Ильзе другую морскую свинку.

Ильза тупо поглядела на него и сказала:

– А ты купи своим собственным детям!

Лицо у Курта стало еще беспомощнее. Он два раза открыл рот и снова закрыл его. Хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и вышел из комнаты.

Я сказала Ильзе, что она все же неспра­ведлива к Курту. Ведь Курт-то меньше всех виноват. Она набросилась на меня:

– Может, тебе его жалко? Может, ты его любишь?

– Он ничего мне не сделал, – сказала я. Я не хотела спорить с Ильзой. – Да и тебе тоже. Он мне не мешает.

Мне хотелось все-таки как-нибудь защи­тить Курта.

– Зато его дети мне очень мешают, это уж точно! – крикнула Ильза.

Я сказала, что это ведь дети не только Курта, но и нашей мамы, а значит, наши брат и сестра. Но Ильза возразила:

– Нет, мне они уж никак не брат и сест­ра! Так же, как папины дети! Или, может, и макаки – твои брат и сестра?

Под макаками она подразумевала новых детей папы. Я покачала головой. Макак я то­же терпеть не могла.

– Ну вот, – торжествующе сказала Ильза.

– Но ведь Оливер иногда такой милый, – сказала я.

– Ну и что? Мне-то какое до этого дело?

– Никакого. Конечно, никакого.

Я не хотела с ней спорить. И еще мне бы­ло ее жалко. Когда у человека убьют его любимую морскую свинку, слишком уж много от него требовать – чтобы он на­ходил убийцу или его родственников ми­лыми.

Но хотя Ильза постоянно твердила, что она терпеть не может Татьяну и Оливера, я ей не так-то уж верила: Оливер не раз показы­вал мне жвачки и леденцы, подаренные Ильзой. А один раз показал даже маленькую гоночную машинку. И с прогулками было то же самое.

Раз в неделю Ильза должна была гулять с Оливером и Татьяной. Ильза, правда, всег­да проклинала эти прогулки и говорила, что уж лучше бы ей выводить на прогулку семь такс, чем этих двоих животных, но я несколь­ко раз видела их втроем в парке – Ильза сидела в песочнице, играла там с ними и что-то говорила с улыбкой. Правда, стоило ей заметить меня, как она тут же вскакивала и кричала:

– Ну все! Хватит с меня этих отравных гномов! Отведи-ка ты их домой!

Месяца два тому назад Ильза начала мне рассказывать, что она теперь снова встреча­ется с Амрай. Три-четыре раза в неделю она говорила со мной про эту Амрай. Как она рада, что снова подружилась с Амрай, потому что Амрай гораздо умнее, веселее, взрослее, чем все эти дурехи из ее класса.

Амрай была раньше Ильзиной подругой – когда Ильза еще училась в начальной школе.

Теперь Амрай учится в школе при монас­тыре. Как-то он там называется – вроде монастырь «Сакре-кёр-де-нотр-дам-де-сион». Это такая школа, где много вышивания, шитья и много уроков закона божьего.

Ильза рассказывала, что Амрай она встре­тила случайно, на улице. Сперва они даже не знали, о чем говорить друг с другом, но потом пошли вместе в кафе, ели ванильное мороженое, и тут-то Ильза заметила, что Амрай все такая же симпатичная, как и раньше. А еще Ильза меня попросила, чтобы я ничего не рассказывала маме про эти встре­чи с Амрай, потому что мама ее просто не выносит.

– Да что ты! – возразила я. – Это ведь уже так давно было! Мама, наверно, вовсе и не помнит Амрай.

– Нет, нет, – утверждала Ильза, – совсем еще недавно она сказала, что Амрай – самая большая дурища из всех, какие ей когда-либо встречались!

Разумеется, я пообещала Ильзе не гово­рить про Амрай ни словечка.

Ильза все уши мне прожужжала с этой Амрай. Как они были вместе в кафе и ели мороженое, как ходили в кино, как... И когда она говорит маме, что идет к Эви, это на самом деле она встречается с Амрай, и когда рассказывает, что идет в Молодежный театр, она тоже встречается с Амрай. По правде сказать, меня всегда удивляло, чего ради Ильза так скрывает Амрай от мамы и Курта. Я спросила Ильзу, почему Амрай ни­когда за ней не зайдет. Но сейчас я уже не помню, что она мне тогда ответила.