Сергей Эфрон - Переписка

• Название: Переписка
• Автор: Сергей Эфрон
• Жанр: Прочая документальная литература

---

— Представь себе: только что приехал в Москву, как предлагают купить прекрасную усадьбу за бесценок. — Имение гр<афа> Шувалова было распродано крестьянам. — Осталась одна усадьба с барским старым домом (30 комнат) прекрасно сохранившимся. Десять десятин фруктового сада — дом стоит на горе над речкой.

Имение в 130 верстах от Москвы и 30 в<ерстах> от станции. Но там проводится новая железная дор<ога>. Рядом с имением. Стоимость — три тысячи доплаты и семь тысяч долгу Крестьянск<ому> банку (240 рубл. % в год). Подумай! Это случайность. Но без тебя не решаюсь действовать. Говорят, очень дорого стоит содержать. —

Я бы не раздумывал, — если бы не нужно было держать квартиры в Москве.

Напиши сейчас же, что думаешь по этому поводу.

Вчера встретил на Кузнецком Степуна. Он пока будет служить в тылу с переосвидетельствован<ием> каждый месяц.

Целую. В санатории ли ты?

Сережа

30 окт<ября> 1916 г

Москва

Дорогая Лиленька, когда ж ты выезжаешь? — Мне писала, что 1-го — Вере назначила другой срок, а по твоему последнему письму понять уже совсем ничего нельзя. — Живи в Кисловодске как можно дольше — в Москве сейчас ужасно гадко. Дожди, сырость и непрерывные простуды. У меня кашель и насморк не прекращаются.

Не писал тебе это время, думая что письмо тебя уже не застанет.

— Марина собирается на Кавказ, м. б. и попадет проездом к тебе.

Я живу в каком-то тумане (буквально) с редкими часами просветления. Думаю, что все от печени. Жду твоего приезда, чтобы вместе отправиться к доктору.

— Из твоей материи пальто уже сшито. Твои сомнения в этом направлении рассеет Маринино письмо, к<отор>ое будет послано вслед за моим.

— У Веры неприятности с Таировым, к<отор>ый оказался преизрядным негодяем.[92] Чувствую, что наша дружба с ним кончится рукопашной.

Вот его разговор с Ел<еной> Вас<ильевной> Позоевой.

Ел<ена> В<а>с<ильевна>: Александр Яковл<евич> — вы обещали мне роль в новой пьесе еще в прошлом году. Скажите, чем вызвано неисполнение обещания?

Таир<ов>: Вы думаете — я давал вам роли как артистке? Вообще — знайте, что артисткой вас не считаю. А роли вам давал, как своей. Теперь ни одной роли вы от меня не получите. Кроме того, запрещаю вам разговаривать со мной.

Е<лена> В<асильевна> выругавшись ушла. И каждый день по подобной истории.

В нашем доме на Полянке был пожар — сгорели все службы. Если выдадут страховые деньги — все будет обстоять хорошо.

Степуна отправляют на войну. М. б. даже он уехал вчера. Видел его за это время два раза мельком, но каждый раз хорошо.

Прощай милая. Целую

Сережа

О твоей ссоре с Федосеевой[93] не знаю ничего, кроме того что ссора была. Напиши все как было — мне это знать необходимо.

Аля в моей комнате и мешает мне продолжать письмо. Наша няня (лучшая из тех, что были) ушла и теперь приходится быть с Алей неразлучным.

Поправляйся.

Не привози зелени. Ее здесь много и она дешевле. Остальное вези (подразумеваю — съедобное).

Не удивляйся грязному конверту — это единственный, к<отор>ый нашелся, а сегодня воскресенье.

18 февр<аля> 1917

Петергоф

Дорогая Лиленька, сегодня мне опять привили тиф и потому времени больше, чем всегда. Хочется как можно больше написать писем — писать письма в школе большая радость — хотя сосредоточиться здесь временами почти невозможно. В одной комнате помещаются более ста человек — все это галдит, поет, ругается, играет на балалайках и пр<очее> и пр<очее>.

После жизни здесь — мне Грифцов стал окончательно непонятен. Всё что его раздражает и злит сейчас в окружающих — мне стало абсолютно близким. Москва со всеми оставленными там кажется где-то страшно далеко — даже больше, на другой планете. Все похоже на сон. Хочется ущипнуть себя и проснуться на диване у себя в полутемной комнате. Мож<ет> быть у Грифцова не было этой «комнаты».

Сейчас позовут ужинать.

Подробности о моей жизни в письме к Марине.

Один вопрос мне не дает здесь покоя и я очень, очень мучаюсь (не говори Марине).

— Но об этом к<ак>-нибудь в другой раз.

Пока прощай. Не пишу тебе — п<отому> что или времени нет — или усталость не позволяет.

Целую и люблю

Сережа

Пиши на моем адресе: юнкеру имя (без отчества и фамилию).

<7 августа 1917 г., Москва>

Дорогая Лиленька, спасибо за цветы — посылаю тебе ответный подарок — ответ на твою телеграмму Волю.[94]

С трудом пишу, п<отому> что поранил себе палец из револьвера.

У нас все благополучно — Ирина начала прибавлять.

— Недавно зашел твой большевик[95] и принес фунт рису и хлеба. Умиляйся!

Вера приезжает в 20-х числах августа.

Мои военные дела без перемен. Завтра дежурю в Кремле —

Все книги будут тебе присланы. Они сейчас раскладываются.

Целую. Привет Эве.

Сережа

Цветы очень хороши.

3 окт<ября> 1923

— Praha

Дорогая моя Лиленька,

— Я получил твое письмо с опозданием, т. к. был в отъезде — в Моравии.[96]

— Два раза начинал тебе писать и оба раза неудачно — верно потому, что хотел все объяснить, а это совсем и не нужно делать.

— Считай, что мое первое письмо к Н<юте> не было написано. Этим почти все и сказано. Не мне, да и вообще «не человекам» быть судьями в происшедшем.

— Мне бы очень хотелось знать о тебе и о Вере подробнее. Надеюсь, что грядущей зимой мне удастся вам немного помочь. Это письмо телеграмма. Так его и прими. Храни вас всех Бог.

Сережа

Поздравляю тебя и Веру с прошедшими именинами. Асе[97] пишу.

— Аля здорова. Учится в гимназии — в Моравии — в гористой, прекрасной местности. Чем дальше, тем более она меня радует своим ростом и своей самостоятельностью в росте.

Мой адр<ес>: Praha — Lazarska 6 Rusky Komitet — мне.

— Это мой постоянный адрес — другой же опасен, т. к. я могу переехать. Итак это письмо по телеграфу протянутая рука.[98]

6 Апр<еля> <19>24

— Получил твое долгожданное письмо. Ты его адресовала на Русский комитет, а там я бываю раз в две недели. Верно мой новый адрес успела по своему обыкновению затерять. А я-то понять не мог причину твоего молчания.

Спасибо за ласку, за любовь, за память. Радуюсь за тебя, что рядом с тобою Макс.[99] Он мой первый, а м. б. и единственный друг. Передай ему сейчас же, что недели две тому назад, я выслал ему через Государственный банк 5 дол<ларов> на дачу Айвазовских. Пусть он немедля напишет туда заявление о пересылке денег на Москву. А то они пойдут обратно и расходы по пересылке пропадут даром.

То что ты пишешь о Мише[100] для меня не неожиданно. Он всегда был слабым, душевно малокровным человеком. Живет по линии наименьшего сопротивления. Боюсь, когда вернусь я, ему сделается побеспокойнее. В некоторых случаях я бываю мало воспитан и когда слабость переходит в хамство — я зверею. Я не знаю, каково Верино чувство к нему сейчас. В ее характере быть матерью без отца. Ведь все люди делятся на хищников и не хищников. И не хищники в громадном большинстве пожираемые овцы. Для последних спасением единственным является религия. Нет веры — гибель, есть вера — только трагедия, но не гибель. О Вере ничего не знаю. Она бесконечно религиозна по характеру, по всему строю своему, но религиозность ее не оформлена и при мне проявлялась только негативно, через неприятие ряда сторон жизни. Для нее было бы спасением утвердиться в своей р<елигии>, оформиться, произнести наконец «да», а не только легкое, не питающее, не творческое — «нет».

Со стороны судьбы виднее. Особенно при моей отдаленности. И вот вижу ясно, что при свойственной Вере жажде подвига, жертвы и одновременно счастья нет выхода иного, кроме веры. Ибо и подвиг, и жертва, и счастье дается в жизни только в одном. Можно перенести это на человека, но либо кратковременно, либо несчастливо. Говорю это о Вере, а не о себе. Я на Веру не похож.

Ты пишешь о встрече с Соколом.[101] Думается мне, не совсем ты к нему справедлива. Нет ничего удивительного, что он демонстративно хотел тебя оскорбить. Припомни, как в 14 или 15 году вся Москва его оплевывала и никто не протянул ему руки помощи, не только помощи, а просто никто не пожелал его выслушать. И Толстой и старик Крандиевский вели себя прегнусно. А Сокол верно всех, кто принадлежал тогда к этому кругу, возненавидел. И чем ближе к нему были, тем острее. Подумай как заманчиво для него теперь вместо лика идиота, показать тебе образину обратную и отвратную.