Марина Цветаева - Тетрадь вторая

• Название: Тетрадь вторая
• Автор: Марина Цветаева
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Никогда я так не чувствовала отдельности души от тела, как этот год. Душа моя живет не во мне, а вне. Она меня зовет. ( — Wo bleibst Du denn? [120]) Совсем не удивилась бы, встретив ее на улице. — «Ты похожа на мою душу».

А что такое тело (я)? Тело — опустелый дом души, сознание отсутствия ее, тело: тоска по душе.

(NB! a чем тоскуешь?)

* * *

Душа — охотник, охотится на вершинах, за ней не угонишься. Моя тяга в горы (физическая!) только желание <пропуск одного слова>. День встречи с моей душой был бы, думаю, день моей смерти: непереносность счастья.

* * *

Живу как сомнамбула: ем, пью, перекладываю, кормлю. И вечная посуда. И соринки, которые подбираю. Нужно это моей душе? Нет. Точно меня кто впряг — и везу. И совсем не хочу прислуги. Всякая относительность отношения — и существования — для меня — оскорбление. Tant pis — tant mieux.[121] И обратно. Это не лечится из капéльниц. Сама жизнь — болезнь. Всякая.

А может быть, если бы я как В<олкон>ский брала билет на пароход в Тунис, я говорила бы иначе.

* * *

У меня по отношению к себе (душе и телу) — садизм. (NB! ненавижу медицинские термины. Всё нужно иносказывать.) Желание загнать насмерть. «Надорвалась, кляча!» (К. И.)

* * *

Живу, везу. Но глаза весь день полны слез и что-то внутри так натянуто, как ни одна струна ни под одним смычком. Так только жилы натягиваются — на дыбу.

* * *

18-го февраля 1925 г.

А стихов нет. (Как Аля в детстве: «Стихи устали». Конечно устали — биться и разбиваться в дребезги — о посуду, qui, elle, reste intacte.[122] Я глиняную миску больше берегу!) Вспоминаю Жан-Кристофа и ту музыкальную лавину вместе с Foehn’oм.[123]

Большая головная усталость — д. б. от бессонных ночей. Для других я еще — Кастальский ток, для себя —

Бывало — и проходило (приходили). И, конечно, — пройдет (придут). Но сейчас без них тяжело, просто — доказательство несуществования.

* * *

(NB! Всё это накануне Крысолова. Если б знать! 1933 г.)

* * *

У погоды и времени года

Память собственная, за нас

Помнящая...

* * *

Нет забывчивей моей | крови...

                 нашей |

* * *

Я не помню, но что-то помнит...

* * *

Та весна окликает эту

(Иль сия окликает ту?)

* * *

Невозвратна как время

Но возвратна как вы, времена

Года...

* * *

Равнодушна как вечность,

И пристрастна как первые дни

Вёсен...[124]

* * *

Спроси у волны морской:

Кто именно?

Беспамятность! — лишь с мужской

Сравнимая...

* * *

Из письма:

Лилит: пра-первая, нечислящаяся. Ревность к звуку. Дробление суток. Все мужчины (если они не герои, не поэты, не духи и не друзья)...

От безмыслия — к бессмыслию (поэтический путь Б<альмон>та). Трагедия вселюбия? Комедия вселюбия. Дон-Жуан смешон. Петух на птичьем дворе. Дон-Жуан — функция.

* * *

Аля: — Он мужчина и потому неправ.

* * *

Aus meinen kleinen Leiden

Mache ich grosse Lieder... [125]

* * *

Стихи:

«Променявши на стремя» — д. б. начало марта.

* * *

Запись: — У меня ничего не было за душой, кроме больших слов. Они и были мною.

* * *

Великие слова!

Они и были мною.

* * *

О Крысолове (Hammeln).

* * *

Дочка, дочка бургомистрова!

(NB! Первая строка Крысолова.)

* * *

И ивы нежные мои,

Лениво зазеленивающие.

* * *

мечта о крыселове

(Небольшая поэма)

Посвящается моей Германии.

(Начато 1-го марта 1925 г. Георгию — месяц.)

     быстрые...

Дочка, дочка бургомистрова!

* * *

Краткая фабула (по легенде).

Город (Гаммельн) погибает от крыс. Бургомистр назначает награду: тому кто город Гаммельн от крыс избавит — руку своей дочери (красотки). Явление зеленого охотника (Jäger’a). Ратуша. Предложение. Подтверждение. Крыселов играет на дудке и уводит (неизвестно куда) всех крыс. На след<ующее> утро — в ратушу. Отказ бургомистра отдать ему свою дочь. (Предшествует целый ряд предложений (замен) к<отор>ые Крыселов отвергает.)

Угроза Крыселова. Третий день. Утро (или полдень?). Звуки волшебной дудки. (Что встает? Дать постепенность.) Дети — мальчики и девочки. Если будни — с школьными ранцами, если воскресенье — с игрушками и молитвенниками. Мимо ратуши. Из ворот — дочка бургомистра с молитвенником. Врастающий в землю бургомистр. (Лучше — бегущий вслед!)

Два варианта: или описание озера: постепенность захождения, погружения. Вода смыкается над головой. Центр — бургомистрова дочка.

Либо — по слухам — завел их всех в гору. (Горное озеро, внутри горы.)

* * *

Толкование:

Охотник — Дьявол — Соблазнитель — Поэзия.

Бургомистр — быт.

Дочка бургомистра — Душа.

Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. (?)

Быт не держит слова Dichtung,[126] Dichtung — мстит. Озеро — вроде Китеж-озера, на дне — Вечный Град, где дочка бургомистра будет вечно жить с Охотником.

Тот свет.

(Входят в опрокинутый город.)

* * *

Шляпа с огненным пером (от какой птицы?).

* * *

Главы:

1. Крысиная напасть.

2. Охотник.

3. Увод крыс.

4. Бургомистр.

5. Увод детей.

6. Озеро.

* * *

Две музыки: первая — для крыс: крупами, сахаром, сальными огарками — врывается Индия: тропики. Тропическая крыса зовет.

Другая: каждый ребенок слышит в ней свое: мальчики — барабан, сражение (конские гривы, хвосты, литавры, раны...), девочки (и т. д.), некоторые идут — сонные, другие — за подарками, иные слышат звон медных кастрюль и видят гигантские игрушечные кухни: плиты, сковороды и т. д.

Дочка бургомистра: пение ангелов? (дать демонов). Просто — рай?

NB! Эпизод: бургомистр, видя напасть, затыкает ей уши воском (венчальные свечи под колпаком).

Проходит сквозь воск.

(«Музыка прошла сквозь воск!»)

* * *

Хорошенько дать крысиную толкучку, грызню, возню, «крысы ноги отъели»...

* * *

NB! Лирические отступления.

* * *

Тих и скромен город Гаммельн...

(Здесь начинается черновик Крысолова)

* * *

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.

* * *

Старый Немирович-Данченко, при встрече:

— Ну, как Ваш Дофин?

* * *

Строки:

Ваше небо — бэль-этаж

* * *

Не иконами — талисманами

* * *

Остров, где заключаются браки

По соответствию голосов

(Борис, Борис)

* * *

D-r František Kubka. Vratislavova ul<ice> č<íslo> 4 Žižkov.

* * *

Попытка письма к Розенталю[127] (по совету O. E. Черновой)

Многоуважаемый Леонид Михайлович,

Я ничего не знаю о Вас, кроме Вашего имени и Вашей доброты. Вы же обо мне еще меньше: только имя.

Если бы я по крайней мере знала, что Вы любите стихи — моя просьба о помощи была бы более оправдана: так трудна жизнь, что не могу писать, помогите. Но если Вы стихов — не любите?

Тем не менее, вот моя просьба: нуждаюсь более чем кто-либо, двое детей (11 л. и 6 недель), писать в настоящих условиях совершенно не могу, не писать — не жить.

Если можно, назначьте мне ежемесячную ссуду, ссуду — если когда-нибудь вернется в России прежнее, и субсидию — если не вернется.

(Про себя: знаю, что не вернется!)

Деньги эти мне нужны не на комфорт, а на собственную душу: возможность писать, то есть — быть.

Могла бы ограничиться официальны прошением, но Вы не государство, а человек <фраза не окончена>

* * *

Руки — чтоб гривну взымать с гроша...

(Очевидно, ассоциация с Розенталем — кстати, ловцом жемчуга (NB! чужими руками) и, кстати, естественно мне никогда ничего не ответившим.)

* * *

10-го марта 1925 г.

Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какою-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Алю бы я жалела за другое и по-другому. Больше всего бы жалела детей, значит — в человеческом — больше всего — мать.

Аля бы меня никогда не забыла, мальчик бы меня никогда не вспомнил.

О его имени: мое имя было Борис, был бы Борис — с первого дня был бы Борисом: Борюшкой, Барсиком. Георгий — Сережино имя, мой дар С. и мой удар — себе, потому, д. б. не зовется.