Марина Цветаева - Тетрадь вторая

• Название: Тетрадь вторая
• Автор: Марина Цветаева
• Жанр: Прочая документальная литература

---

И к имени моему

Марина — прибавьте: мученица.

* * *

Сижу — и

Сижу — и слушаю,

Как расстояние растет

* * *

И католическая душа у меня есть (к любимым!) и протестантская (в обращении с детьми), — и тридцать три еретических, а вместо православной — пусто. Rien [144].

* * *

Тарусская, хлыстовская...

(душа)

* * *

Написать Б. П. «Расстояние»

Нас расставили, рассадили...

* * *

Аля:

Я (о себе и критике, невозможности им охватить меня целиком, ибо предела — нет):

— Словом, нужно ждать, чтобы человек помер...

Аля: — Пойман!

* * *

Выгребая золу:

— Правда, печка живая! Как живое существо, которое нужно освобождать от сгоревших радостей.

* * *

Макса [145], Макса забыла, с его посвящением — мне — лучшего сонета (Бонапарт) [146] в ответ на что? — на мою постоянную любовь к другим — при нем, постоянную занятость другими, а не им, заваленность всеми — на его глазах. Макса, которому я даже никогда ничего не подарила (нужно знать меня! Без подарка в дом не вхожу!) — а он мне — сколько моих любимых книг! — Макса, которому я ничего не дала, кроме радости, что я есть.

Единственного человека, которому я ничего не дала, а он мне — всё.

Показательно, что — «забыла». Последняя (по счету и качеству) неблагодарность. (1933 г.)

<Вдоль левого поля:> И главное — писав о нем в течение 6-ти мес.! Макс один мне дал и передал за всех.

* * *

Дальнейший план Крыселова.

1. Город Гаммельн (Введение)

2. Сны

3. Город Гаммельн бьет тревогу

(Базар. Хозяйки. Герольд.)

4. Увод крыс (Да — да, нет — нет)

5. Честность честных (В ратуше)

6. Дочка Бургомистра

7. Озеро

* * *

II. Сны

Город Гаммельн спит. Муж видит во сне жену, жена мужа, сын — страницу чистописания, дочь — заштопанный отцовский чулок, служанка — добрых хозяев (или печной горшок). (Что может видеть добродетель во сне? Собственные добродетели.) И — нашествие крыс.

* * *

Рас — стояние: версты, мили.

* * *

Рас — стояние: врозь-стояние

* * *

Ах, рублем разменяли —

Мостом —— развели

Разводным...

* * *

Ах, мостом (с тобой) развели

Разводным...

* * *

Нас рублем разменяли царским,

Ах, мостом, с тобой, развели

Разводным...

* * *

    (разменяли:)

Нас рублем, с тобой, неразменным! |

Рублем сказочным неразменным    |

Ах, рублем, с тобой, разменяли      |

Ах, мостом, с тобой, развели

Разводным...

* * *

«Расстояние: версты, мили...» — 24-го марта 1925 г.

Любопытна судьба этих стихов: от меня — к Борису, о Борисе и мне. Часто, и даже годы спустя, мне приходилось слышать: «Самые замечательные во всей книге», узнавать, что эти стихи — чьи-то любимые: гвоздь в доску и перст в рану. Оказывается, они большинством были поняты, как о нас (здесь) и тех (там), о нас и России, о нас вне России, без России

(По просторам земных широт

Рассовали нас как сирот...)

И теперь, перечитывая: всё, каждая строчка совпадает, особенно:

Разбили нас — как колоду карт!

Строка, за выразительностью, тогда мною оставленная, но с огорчительным сознанием несоответствия образа: двух нельзя разбить как колоду, колода — множество, даже зрительно: карты летят!

Даже мое, самое личное, единоличное:

Который уж, ну — который март?

(Месяц того потока стихов к Борису) март — почти что пароль нашего с Б<орисом> заговора — даже этот март оказался общим, всеобщим («Которую весну здесь сидим и сколько еще??»)

Редкий, редчайший случай расширения читателем писательского образа, обобщения, даже увечнения частности.

Ни о какой эмиграции и России, пиша, не думала. Ни секунды. Думала о себе и о Борисе. — И вот —

Запись:

Милые! А может быть я так много занимаюсь собой потому что никто из вас мною не занялся достаточно?

* * *

Записи (24-го марта)

Брови — в угрозу

— Слово, точно слетевшее с змеиных уст Вольтера. Общее в разрезе губ: щель, а сквозь щель — свист.

(Гейне?)

* * *

Мальчиков нужно баловать, — им может быть на войну придется.

* * *

Аул — аул!..

* * *

Тайное, как рот

* * *

Княже! Друже!

* * *

— Но лица моего не забудь!

— Я его никогда не знал.

* * *

Русской ржи от меня поклон — 26-го марта

(Последний стих «После России»)

* * *

Краской ли? кожей ли?

Запахи ожили!

Тайная исповедь:

Запахи рыскают

* * *

Ищут щелей...

* * *

Оперение, оветвление деревьев...

(не стих)

* * *

Откровенное как черновик

* * *

Черновика откровеннее

* * *

Сокровенней рта

* * *

Аля (о Георгии) — Теперь я ему молочная сестра! (допивает остатки «ишки»)

* * *

Если кто-нибудь черезмерно восхваляет Вам свою ненаписанную вещь — не возмущайтесь: это замысел. Каждая мать вправе надеяться, что родит — гения. Жалка и отталкивающа только переоценка данного. Материнская (вернее отцовская) слепость на сбывшееся (несбывшееся). Но ребенок растет и может вырасти. Рукопись же <пропуск одного слова > — раз навсегда.

* * *

Замысел автору предстает всегда как исполненный Гёте. Автор еще не успел столкнуться со своей несостоятельностью. Первая строка докажет — несостоятельность каждого замысла в нетех руках.

* * *

В моем лице Вы столкнулись с Романтизмом всерьез: непродажным, т. е. платным.

Ибо: что не продаешь — за то платишь (платишься!). Всю жизнь плачý (плачусь!).

* * *

Не дитя укачиваю...

Думу — убаюкиваю

* * *

Не дитя укачиваю —

— утихомириваю...

* * *

Занавешенная шалью —

Как печалью

* * *

«Пока не требует поэта

К священной жертве...» [147]

— А меня — всегда тербует! И я всегда погружена! (в заботы мелочного света). И не малодушно (гениальное слово!), а — великодушно: п. ч. мне ничего не нужно (из сует).

* * *

Шахматная партия страстей...

(Строка во сне)

* * *

...Отдай я Вас на людской суд — Вас бы люди разорвали. А я, как видите, Вас даже иногда во сне вижу...

* * *

Если Вы щадите себя (свою душу) Вы — презренны. Если мою — Вы просто меня не поняли.

* * *

Пес видит — будку

Цыган — судьбу

(Гаммельн: Сны)

* * *

— — — всей колоды

Карта — прóигрышнéйшая!

* * *

Аля: 3-го апреля 1925 г.

— М.! Две вещи разные и равнó-ужасные: икона — зеркало.

* * *

(Я:) Икона — око. Если не око — картина.

* * *

Каждый день — в новой шали,

Каждый день — в новой лжи... |

                — в старой лжи |

(Очевидно вяжу ту голубую шаль, к<отор>ую потом из-за единственной ошибки, никому не заметной, не вынеся сознания несовершенства подарила Кате Рейтлингер. 1933 г.)

* * *

(Всё это, то-то и то-то)

...Позади, как детские прозвища...

* * *

Паровоз похож на Петра. Царь-рабочий. Паровоз — бунт в шорах, взрыв в латах. Движется и движет, п. ч. взрывается.

Паровоз ожидаем: сигналы, флажки. Ограничен и предначертан: рельсы. Позади — порядок. Паровоз — законен, автомобиль — весь — произволен. Под поезд — бросаются. Автомобиль — переезжает. (Слепой дурак.)

* * *

Европа собирает остатки древности, как стареющая женщина остатки красоты. В обоих случаях — музей. (Если не морг.)

* * *

Пыль, пригвожденная дождем

(прогвожденная?)

* * *

— Tu l’as voulu, Georges Dandin! [148]

— И странных же вещей я «хотела»!

* * *

Записи:

Недоступный как горизонт.

* * *

(недоступить!)

* * *

70-летняя старуха, крадущая для 14-летней внучки — пудру. (Быль.) Какая сила женского сочувствия!

* * *

А особенное — в подвалах:

Неособенен — особняк!

* * *

Запись:

В Вербное воскресение (чешская Пасха) 12-го апреля Мурзик весил 5 кило 5 гр. (На наши деньги 121/2 ф<унтов> с хвостиком. 21/2 мес. Ест «ишку».)