Дмитрий Калюжный - Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I]

• Название: Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I]
• Автор: Дмитрий Калюжный
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-9533-0319-X

Развитие такой общественной структуры, как государство, подчиняется определённым эволюционным законам. Серьёзный анализ истории Руси показывает, что путь нашей страны во времени принципиально скачкообразный; возвышение Россия осуществлялось в те царствования, когда имелась жёсткая государственная идея, а когда политику начинали определять «элитные» группировки, происходил кризис и потеря страной своего величия. По мнению авторов, ключ к пониманию судьбы России — в её геоклиматических условиях, взаимоотношениях с внешним окружением, и в вечном противостоянии царя и народа с одной стороны, и высшей элиты — с другой.

---

Царь, элита и народ

Мы говорили уже, что всё население России делится на две неравные части: народ и, по Пушкину, аристокрацию, элиту. При внимательном рассмотрении вся внутренняя история страны оказывается, по преимуществу, историей борьбы монархии с элитой, во имя подчинения этого правящего слоя общенациональным (народным) интересам. Элита всегда против такого подчинения боролась, а низы всегда поддерживали общенародную линию — а значит, и монархию.

Желание подверстать современные западные политические теории к России часто приводят к конфузу. Так, Ричард Пайпс пишет:

«Должно быть вполне очевидно, что в такой аграрной стране, какой до 1860-хгг являлась Россия, где вобращении было мало денег, а коммерческий кредит вообще отсутствовал, средний класс в силу самой природы вещей не мог иметь большого влияния».

А между тем в России — два средних класса, свой у народа (небогатых крестьян и бедных дворян), и свой у элиты, сверхбогатой аристократии.

Или:

«Ограничить русскую монархию могло лишь землевладельческое сословие — дворяне, которые к концу XVIII в владели подавляющим большинством производительного богатства страны, и без которых самодержавие не могло ни управлять своим царством, ни защищать его. Они представляли из себя во всех отношениях сильнейшую и богатейшую группу…», —

но, во-первых, приведённые в книге того же Пайпса данные о бедности подавляющей массы дворянства противоречат сказанному, а во-вторых, политическая жизнь страны складывалась в «обратном» направлении: монархия, опираясь на народ, ограничивала элиту, «сильнейшую и богатейшую группу»…

Если из нашей истории изъять влияние народа, то мощь русской монархии совершенно непонятна: откуда все «собиратели земли Русской», начиная от Ивана Калиты, брали силы для борьбы с уделами, с боярством, с местничеством, с «верховниками», с крепостниками и прочими милыми людьми, да ещё и рубежи обороняли? Силы эти давал народ. Монарх собирал Русь в один кулак; аристокрация пыталась овладеть этим кулаком изнутри. Царь пресекал эти попытки методами, принятыми в его время, как правило, апеллируя к народу, иногда неявно, иногда — явно, как это сделал, например, Иван Грозный в своём знаменитом воззвании из Александровской слободы, сознательно обратившись к низам.

Но где истоки этого противоборства, почему у нас всегда происходит так, а не иначе — каков, так сказать, механизм нашей удивительной истории? На любом континенте, в любой стране, любое человеческое сообщество находится в неких внешних условиях. Чтобы в них не просто существовать, но и развиваться, оно должно сохранять опыт прошлого в них выживания, и одновременно уметь перестраиваться по мере изменения условий. Иначе говоря, в процессе эволюции сообщество должно быть одновременно инерционным и чутким к изменениям.

Так вот, сельское население (крестьяне), обеспечивают внутреннее выживание всех, включая элиту, и они же — наиболее консервативный элемент общества. А элита обеспечивает внешний контакт, составляя служилый класс государства: ведь основные усилия дипломатии и армии направлены вовне.

Элита живёт за счёт своей страны, то есть от прибавочного продукта, который даёт ей народ. Это не нахлебничество, если она и работает в интересах этой же страны и этого народа. Но если она начинает действовать исключительно в личных интересах, или, ещё того хуже, в интересах иных стран, то народ может изгнать её, или перестать содержать. Без элиты пропадёт и государство, и потому ей нужно давать возможность жить ровно настолько хорошо (удобно, комфортно, сытно и т. д.), насколько она приносит пользу обществу. Поэтому суть не в том, чтобы изгнать негодную элиту, а чтобы правильно содержать годную.

Такова ситуация, объективно существующая в любой стране. В чём же проблема России? В том, что Россия совсем не ЛЮБАЯ страна. Если в Западной Европе монархи могли позволять своим дворянам изрядные вольности, то в России этот номер никак не проходил: прибавочный продукт, который можно было получить с земли, был слишком скуден, чтобы крестьяне благоденствовали, дворяне жировали, а государство было бы сильным перед лицом постоянно возникающих внешних угроз и внутренних смут. Уж что-нибудь одно.

Итак, причину формирования самобытной российской экономики и политического режима следует искать не в болезненном пристрастии нашего дворянина к подчинению, и не в абсурдном деспотизме самодержавия, а в сложных природно-климатических условиях, определивших и характер производственных отношений, и механизм власти.

Все люди — люди. Мы с вами их знаем. Крестьянин хотел бы отдавать барину поменьше, или вообще сбежать туда, где нет никаких бар, а земля пожирнее. А дворянину жить с чего-то надо, и он требует от крестьянина повиновения. Поэтому совершенно верно пишет академик Л. В. Милов, что крепостничество есть «исторически закономерная форма проявления и развития собственно феодальных отношений», — естественно-географические условия повлияли на возникновение крепостной зависимости, как наиболее реального и даже единственно возможного средства присвоения господствующим классом исторически оптимального прибавочного продукта.

Со своей стороны, дворянин, отнюдь не возражая против получения дохода от крестьянского труда, мог сильно сомневаться в необходимости тратить его на экипировку и вооружение. Нужен был или очень сильный моральный стимул, или принуждение, чтобы он под монаршими знамёнами отправился на войну, умирать за лично ему совершенно чуждые интересы.

А почему же они «чуждые»? Да потому, что разные интересы тоже выстраиваются в иерархию или, скажем так, лестницу. На нижней ступеньке — интересы отдельного крестьянина; чуть выше — общины; ещё выше расположились интересы барина, как «предстателя» общины перед верховной властью; и так мы добираемся до самого верха, то есть до государя. Именно он призван синхронизировать все частные интересы, чтобы суметь осуществить интересы государственные. А их немало, и они тоже выстраиваются по ранжиру. Первый и основополагающий интерес государства самый простой: это собственное сохранение властителей. Как правило, при отсутствии интересов следующих степеней сложности, а достижении только этой, положение государства неустойчивое.

Следующая цель — это либо военная защита страны, либо нападение на соседей; в общем случае её можно назвать целью геополитического позиционирования. Возможен сложный, «дипломатический» вариант: спланировать свои действия так, чтобы избежать прямых военных действий, но получить желаемое улучшение.

Далее идёт задача создания достойной экономики, чтобы возможные противники предпочитали с вашей страной дружить, нежели навязывать ей свою волю. Понятно, что для достижения такой цели требуется определённый уровень образованности общества. Ещё одна цель государства — поддержание и развитие идеологии, сообразно изменяющимся внешним условиям: без развития идеологии под требования момента невозможно консолидировать нацию.

Достижение «высоких» целей требует существенно большего времени, чем «низких», и, конечно же, власть страны должна понимать, чего она хочет. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой кадров. То есть, встаёт вопрос: кто будут эти цели (государственные интересы) реализовывать? Ясно, что те, кому выпадет эта задача, становятся частью элиты страны, а у элиты — как класса, как части общества — цели совсем другие!

Если власть добивается, что все слои общества трудятся на пользу государства (мы называем такой тип правления византийским, так как впервые он был позаимствован Россией от Византийской империи), интересы народа и элиты совпадают, государство укрепляется и успешно развивается. Когда же управление ведётся в интересах элиты (мы называем такой тип правления польским, по той же причине), то происходит вот что: элита теряет чувство реальности, а основные производители богатств остро чувствуют несправедливость такого положения. И если не принимаются меры к исправлению ситуации, то у страны нет будущего. Или происходят кровавые катаклизмы, опять же ради исправления перекоса.

Периоды, когда в России главенствовал «византийский» стиль управления, в совокупности занимают по времени существенно меньшую долю нашей истории, нежели когда государство управлялось по «польскому» типу. По этой причине господствовавшая на протяжении почти всего нашего прошлого элита имела достаточно времени, чтобы по-своему описать историю страны, расставив выгодные для себя акценты. А, по её мнению, «византийский» тип управления — самый плохой и отсталый, а вот «польская вольница» есть прогресс и вершина государственной мудрости.