Геннадий Андреев - Белый Бурхан

• Название: Белый Бурхан
• Автор: Геннадий Андреев
• Жанр: Исторические приключения

Приключенческий роман, написанный со значительной долей фантастики и авторского вымысла, история здесь — лишь канва, по которой проходит его прихотливая вязь. Автор очарован красивыми и страшными центральноазиатскими и тибетскими легендами, мудрыми аллегориями и философскими раздумьями Н. К. Рериха, иногда понимаемыми буквально.

---

— Мальчишку не могли спасти? Полноте! При их чадородности, доктор, к весне появится уже десятка три таких мальчишек!

— Да, вы правы. Только высокая рождаемость и спасает этот несчастный народ от полного исчезновения… Нужны больницы! Хотя бы пять-шесть… Я писал владыке в Томск, но — ни ответа, ни привета! Может, к миссии обратиться?

Отец Лаврентий смущенно отвел глаза:

— У православной миссии, доктор, свои задачи и возможности ее ограничены. Приходы почти убыточны, даже священнослужители живут, как пустынники, питаясь манной небесной, как наши праотцы. Да и окажите, ради Христа, что дадут местным дикарям все эти ваши больницы? От Эрлика их отодрать не можем, а вы от дикости надумали оттаскивать… Пустое, доктор!

— Вы думаете? — Федор Васильевич прошел к шкафчику, налил себе спирта в мензурку, глотнул, поморщился. — Что же мне теперь делать прикажете, святой отец? Говорить прямо: идите и умирайте?.. Правда в моем деле, как и в вашем, весьма и весьма опасная штука! А я могу вам загнуть по пальцам: йода нет, бинтов нет, марли нет, хлороформ — проблема, стрептоцид — на вес золота!.. Вот и остаются одни мази, настойки и отвары… Жену в провизора превратил! Сам за травами хожу в лес! Мои письма остаются без ответа, а посылки от друзей таинственно теряются… — Он повертел в руках пробирку, будто не зная, что с ней делать. — Вот и извольте тут выкручиваться… Дельмека ругаю за шарлатанство, а сам я — лучше?

— С кем равняетесь-то? — воздел руки иерей. — С дикарем Дельмеком! Вы же — образованный, культурный человек!..

— Да-да, с дикарем Дельмеком… Потому, что необразован и неокультурен! — Федор Васильевич сунул мензурку в стакан, захлопнул дверцу шкафчика. Здесь и таится наша с ваши ошибка, святой отец! И не только наша… Все люди орды — дикари! И на этом мы ставим, если не восклицательный знак, то непременно — точку. А надо бы ставить знак вопросительный: дикари ли? Может, они носители культуры, которая нам просто-напросто недоступна, святой отец?

— Ну, знаете ли! — развел отец Лаврентий руками. — С вами говорить, что воду решетом носить!.. Я готов понять вас, но принять — никогда! Сие противно моему духу и потому — ложно!

— М-да, святой отец… Вы не одиноки в своей позиции. Вас — легион! Одиноки такие люди, как я…

— Чего тащимся? Этим же гуртам да отарам конца не будет! Обходить их надо! — Родион нырнул в первый же просвет между отарами, оглянулся на Макара с Акулиной, прощально помахал им рукой, поискал глазами темноверцев. — Фрол! Кузьма!

— Тута мы. Поспешаем.

— Я думал, за хвосты скотов держитесь… Двигай ногами!

И Родион с такой поспешностью пошел прошивать стада, отары, табуны и гурты, что за ним и конному было не угнаться! Скоро Родион оставил за спиной затор и вышел на чистую дорогу, убегающую вверх на подъем, чуть ли не в самое небо. Фрол и Кузьма еле настигли его, остановились, чтобы отдышаться.

— Что случилось? — повернулся к ним Родион.

— Молитве время, тово!

— Ну и молитесь на здоровье, а я пошел! Родион знал, что впереди одна, много — две деревни, а версты немеренные. Ночевать же посреди дороги из-за темноверцев ему не было никакого резона. Да и кто знал, какую погоду подарит тот или иной хребет, из-за какой горы ударит ледяным ветром или хлестанет дождем? Он уже отшагал версты полторы, когда, оглянувшись, заметил две крохотные человеческие фигурки, нагоняющие его. Может, подшутить над дураками? Присесть вон за тем камнем и пусть себе ищут!

Вспомнились оставленные среди гуртов и стад Макар с Акулиной. Может, бросили свою затею и вернулись? Родион на их месте всенепременно бы вернулся! Такая дорога только для страстотерпцев и пригодна!

Подбежали Фрол с Кузьмой. Дышали тяжело, сипло, как загнанные лошади. Пробегись-ка в гору полторы версты! Не-ет, они Родиону не попутчики! Да и что им делать в Беловодии с их каторжной верой? Манна небесная падать мешками начнет, а они над своими потайными иконками губами шевелить будут?

— Разойтись нам надо! — мрачно уронил Родион. Темноверцы испуганно переглянулись:

— А мы как же?

— Не ходоки вы! С вами и до весны не дойдешь до нужного места!

Потупились оба, сопят. Может, что и высопят?

— Хозяин дома?

От звона шпор поморщились оба — и доктор, и иерей. Переглянулись, глянули на дверь, но та распахнулась сама и через порог шагнул высокий, несколько полноватый мужчина, затянутый в мундир, в наброшенной на одно плечо шинели. Пригладил франтоватые усы, сбросил шинель на кушетку, гулко кашлянул в кулак:

— Имею честь представиться…

Доктор отмахнулся и первым протянул руку:

— Не надо, Кирилл Аркадьевич, мы с отцом Лаврентием вас хорошо и давно знаем. Больше того — осведомлены о вашем прибытии по леотложным делам службы…

Богомолов прошел к столу, поправил ножны шашки, сел в кресло хозяина, удовлетворенно вытянул ноги:

— Дорога, знаете ли… Чайком не угостите? Федор Васильевич улыбнулся:

— Разумеется. Может, рюмочку?

— Не откажусь.

— Шустовского не держу, но спирт в наличии имею. Священник внимательно рассматривал гостя и не находил в нем каких-либо заметных перемен, хотя прошло уже пять лет со дня их последней, не совсем приятной встречи.

Вот, разве что, гусиные лапки в углах глаз да залысины стали побольше. Подбородок потяжелел и стал почти квадратным, тупым, а уши присохли к черепу.

Спирт, поданный доктором, полицмейстер не выпил, а вылил в себя — даже кадык не дернулся. Большая практика, надо думать.

— Чем живет уезд, Кирилл Аркадьевич?

— Вашими молитвами, священник. Только — вашими молитвами, хе-хе… У вас курят? А вы обжились, доктор!

Он вынул массивный портсигар с эмалевой монограммой на крышке, достал папиросу, долго разминал ее толстыми безволосыми пальцами, похожими на сырые сардельки, внимательно разглядывая литографии на стенах и вышивки хозяйки дома, иронически кривя мясистые губы и шевеля усами. Спартанская обстановка кабинета явно не произвела на него впечатления.

Вошла хозяйка с самоваром, начала собирать на стол, сдвигая бумаги мужа.

— Наследниками еще не обзавелись? Блюдете традиции нигилистов? Хе-хе!

Федор Васильевич вопросительно поднял бровь, но промолчал. Он терпеливо ждал, когда гость перейдет к делу. К тому же, доктор знал Богомолова давно и не питал к нему симпатий, хотя, не в пример священнику, не влипал в истории, связанные с кутежами и битьем зеркал в публичных заведениях.

— Ну и как ваш Техтиек поживает?

— Наш? — опешил иерей. — Вы его ловите, значит, он ваш!

— Хе-хе… Испугались? — Богомолов заговорщицки подмигнул отцу Лаврентию и шумно чиркнул спичкой, прижигая папиросу. — Нынче он изволит обитать в вашем приходе, а не в моей кутузке!

Федор Васильевич отвернулся к своему шкафчику и начал священнодействовать, разбавляя спирт какой-то настойкой из трав, отчего содержимое квадратного сосуда приняло золотисто-бронзовый оттенок и проблескивало зеркальными искорками. Поставив сосуд неподалеку от самовара, он отослал жену за рюмками.

— Техтиека вы не возьмете и на этот раз, — сказал доктор осторожно и прищелкнул пальцами, довольный своей алхимией. — Вы еще только собирались покинуть Бийск, как он был упрежден и принял меры. Виселица его мало привлекает, надо думать, а ничего другого он от вас не ждет и ждать не может!

— Упрежден? — насторожился полицмейстер. — Кем же?

— Этого я не знаю. Но не кажется ли вам, Кирилл Аркадьевич, странным, что вы не можете взять Техтиека уже шесть лет?

— Семь лет! — уточнил Богомолов, барабаня пальцами по собственному колену. — Ровно семь лет!

— Отсюда следует неизбежный вывод: кому-то Техтиек очень хорошо платит за свою свободу! — рассмеялся доктор и подмигнул иерею: — Не так ли, Кирилл Аркадьевич?

— Хе-хе… Не исключено! — Полицмейстер неловко завозился в кресле, роняя пепел себе на колени. — Но у меня есть другие соображения в пику вашим, господа! Его просто-напросто прячут наши калмыки! Орда!

— Не думаю. Какой им резон прятать Техтиека? Это для них опасно и совершенно невыгодно… К золоту они равнодушны — есть его не будешь, а бумажные деньги для них вообще не имеют цены. Скажем, тот же баран в их понимании стоит дороже любой бумажки! Монеты, правда, они берут охотно: женам на монисто и хранить удобно — не размокнут и не испачкаются… Нет, Кирилл Аркадьевич, Техтиека прячет кто-то другой! И не здесь, а в Бийске, а может, и в самом Томске! Там и надо искать начало нити.

Лицо гостя побагровело. Может, от спирта, а может, и от гнева. Он решительно ударил кулаком по столу:

— Нет, доктор! Его прячет орда! И ни в каком Бийске, тем более, в Томске я искать концы нитей не стану!.. Здесь буду искать. И надеюсь на ваше, господа, вспомоществование.