Феликс Дымов - Слышу ! Иду !

• Название: Слышу ! Иду !
• Автор: Феликс Дымов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ларра и Гельвис прошли вестибюль, спустились в полуподвал. Коридор с низким сводчатым потолком привел в круглый холл, уставленный зеркалами и бюстами великих Историков, начиная от Гомера и кончая фигурами братьев Орвальдссенов. Взору открылась дверь в мавританском стиле с табличкой:

Мигоа Фудырджи

Начальник сектора сиювековой истории, доктор

- Добрый день, дядюшка Мигоа! - воскликнула Ларра, входя и отпуская наконец руку Гельвиса.

Навстречу, из-за стола с пультом и дисплеями, поднялся маленький румяный монгол. Выглядел он еще молодо, правда, с учетом серебряного значка за десять спусков в Минус Эру. Живо подсеменил к Ларре, привстал на цыпочки, поцеловал в щеку, двумя руками церемонно пожал руку Гельвису, усадил обоих в кресла, а сам обошел стол и захлопотал над клавиатурой пищебара. В мгновение ока гостям явилась миниатюрная скатерть-самобранка: три заварных чайника на подносе, три пиалы, горка печенья, шарики сухого соленого сыра.

- Давненько, дочка, не заглядывала к старику, - кокетливо произнес Мигоа после третьей пиалы, когда уже обо всех родственниках и общих знакомых было переговорено. Доктор щепетильно соблюдал восточный обычай: только теперь и начнется разговор, ради которого устроена встреча.

- Дела! - неопределенно и традиционно ответила Ларра.

- Дела украшают человека, человек без дела что народ без истории! Живя в настоящем, помни: оно трамплин будущего!

- Однако ежели у тебя спросят, что важнее - настоящее или прошлое, ответствуй, прошлое, - подхватила Ларра. - Ибо настоящее и так никуда не денется, а прошлого жаль!

Гельвис почувствовал себя лишним: здесь тоже царили свои воспоминания, свой язык... Но мудрый старец разбирался не только в истории:

- Итак, ностальгия по ушедшим временам... Не рано ли, дочка, в твоем возрасте?

- Когда-нибудь надо начинать... - Ларра пожала плечами. - Будем считать это репетицией...

- Творческая задача или?.. - Мигоа нарочито медленно убирал посуду, сворачивал "скатерть-самобранку".

- "Или", дядюшка Мигоа, "или"... В наших с Гельвисом биографиях обнаружилась совместная точка. Весьма любопытный пунктик.

- Просто реконструкцией эпизода вы, конечно, не удовлетворитесь, раз пришли ко мне?

- Компьютерных моделей нам хватает на сцене, - суховато заметил Гельвис. Он уже жалел, что ввязался в авантюру. Впрочем, жалел ли? Не объяснялась ли его невыдержанность просто привычкой распоряжаться одним собой, а тут судьбу нужно делить на двоих, а ответственность и вовсе на троих?

- Хорошо, что именно ты руководишь сиювековым сектором, дядюшка Мигоа! - смягчила слова Гельвиса Ларра.

К сожалению, подумал Мигоа, цепким взглядом окидывая гостей. Эх, сколько стариков и молодых сидели в этом кабинете, в этих самых креслах, умоляя вернуть им один-единственный миг жизни! Приходили пережившие свою славу балерины. Покинутые (и покинувшие!) супруги. Осознавшие врачебную ошибку диагносты. Ученые, стоявшие когда-то перед выбором: наука или быстрый успех. Поссорившиеся друзья. Осиротевшие родители... Их память беспрерывно прокручивала снимки утраченного прошлого. Мигоа Фудырджи выслушивал всех. И всем отказывал. Потому что был не в силах, не имел права что-либо изменить...

Вот. Вот что объединяло тех, кто взывал оттуда, из кресел, к его, Фудырджи, человеколюбию: они все были неудачниками. Но ведь ни Ларра, ни Моричев...

Вечная вина живых перед теми, кого больше нет среди нас, сковывала уста Мигоа, когда он должен был ответить нет. Помимо всего прочего, с просьбой пришла дочь друга, дочь человека, которого он посылал туда много раз после того, как, став руководителем, перестал ходить сам. В тысячу раз проще быть простым исполнителем. Сидеть бы сейчас в юрте среди неграмотных аратов, тихонько пилить смычком струны хучира, перекладывая в понятные пастухам песни последнюю речь Сухэ-Батора, и не принимать никаких решений. Никаких!

- Не понимаю! - бесстрастно сказал Мигоа, выслушав сумбурный, ничего не объясняющий Ларрин монолог об экзамене в Театральный, о Зеноне Перегуде, о "Замочной скважине" и пузырьке соли. - Вы оба - дети своего века, идущие вровень с временем, даже чуть впереди. Устроенные, благополучные, - что заставляет именно вас?..

Ларра встала и пошла по кабинету, трогая то дующего в рог сатира на трехногом столике, то лепные розетки на сенах, то куски самосветящейся смальты, набросанные в топку стилизованного камина. "Приглашены на роль пылающих углей", - промелькнуло в мыслях Моричева...

- Помнишь, когда мы жили в центре, на углу нашей улицы, в дослуживающем свой век доходном доме размещалась дежурная аптека? Из-за этого дома слова "доходный" и "доходяга" я воспринимаю как одноко-ренные достаточно было на него взглянуть, чтобы это осознать. Дом не представлял архитектурной ценности, его снесли. А жаль: безликость тоже обладает неповторимым лицом! Аптека на втором этаже имела отдельный ход, который на ночь запирался. Так вот, чтобы человек у подъезда попусту не волновался, в окне аптеки стояла трафаретка. Едва нуждающийся в помощи нажимал кнопку звонка, аптекарь зажигал надпись: "Слышу! Иду!". Наверно он был очень стар и немощен, долго повязывал кашне, долго искал ключи, долго потом шаркал по ступенькам полутемной лестницы. И все это время горела, гласила трафаретка: он слышит и идет, поэтому никто на него не злился. Как важно, чтобы перед подавшим сигнал бедствия обязательно вспыхивал чей-нибудь ответный сигнал: "Слышу! Иду!".

- Странные ассоциации. - Мигоа неопределенно пошевелил пальцами, словно где-то в немыслимой дали, в ином существовании сжимал гриф хучира.

- Вовсе нет, - подхватил на лету Ларрину мысль Гельвис-единочувствие их с Ларрой все усиливалось.- Вовсе нет. В жизни роль такой трафаретки играет искусство. Оно откликается на беду даже тогда, когда и самого сигнала бедствия еще нет!

Я не вправе им отказать, понял Мигоа. Историки предвидят прошлое, художники - будущее. Эти двое из будущего, у них с нами разный ритм времени. Они предвидят то, что сами же потом и разъясняют...

"А если бы перед тобой сидела не дочь друга, не ее знакомый, как бы ты поступил тогда?" - спросил себя археонавт. И сам же себе ответил: "Точно так же. Оба они разошлись с нашим миром, как расходятся порой пути реки и долины. Река недолго ломает себя - пробивает новое русло, заново намывает берега. Мера таланта этой пары такова, что правота, без сомнения, за ними. Им сейчас нужно в прошлое. И я не вправе им отказать..."

- Добро. Но я иду с вами. - Мигоа наклонился над пультом: - Мэрфи, старт-капсулу на троих. Настройка - на мой биопотенциал. Пуск - по готовности.

- Но, шеф! - пробасил кто-то невидимый. - Вы не ходили тридцать лет! Инструкция...

- Я сам составляю инструкции, сынок. Если у вас есть возражения, подайте рапорт на мое имя. По возвращении созовем Ученый совет, я отвечу за свои действия...

Сбивайте в табуны коней, разбирайте юрты - Мигоа Фудырджи, как в юности, откочевывает в прошлое!

...Остановились перед круглой, похожей на люк батисферы, дверью с цифровым замком, электронным опознавателем и двумя полированными штурвалами механических заверток, Мигоа, еще помолодевший с момента принятия решения, положил ладонь на щуп опознавателя, дождался зеленого глазка, решительно крутанул штурвалы.

За плитой люка было сумрачно. Первой внутрь шагнула поэтесса, следом актер. Гельвис не давал себе труда объяснить, какая сила несла его сегодня, несла-несла и вынесла к люку старт-капсулы. Кто-то посторонний пробудился в нем, любознательный и безрассудно смелый, наперед знающий, что сделать и что сказать, пробудился и диктует свою волю, которой так удобно и сладко подчиняться, - словно после перерыва вдохновенно вживаешься в привычный классический образ. А может, легко и просто играешь несколько забытую роль самого себя?!

Мигоа изнутри задраил люк, и тотчас точечные сполохи расцветили весь объем камеры, в которой они очутились. Со всех сторон накатила удушливая волна, в горле запершило, запахло морскими водорослями и раскаленным банным паром, из глаз покатились слезы.

- Глотайте, глотайте! - задыхаясь, приказал ученый. - Расслабьтесь - и вдыхайте, пейте, впитывайте эту пакость, без нее выход не состоится. Профилактика!

Четверть часа барахтались они в едком тумане, то сухом, то кисельно-жидком, то пронизанном электрическим треском. Ио вот знойный смерч поглотил туман, подобрал влагу. Три кресла кружком образовались посреди камеры, между ними стоял эмоусилитель, похожий на урну для курильщиков. Ларре мгновенно захотелось курить.

- Прошу. - Мигоа сделал приглашающий жест рукой. - Думайте оба про тот экзамен. Подробнее. С мельчайшими деталями.

Первый раз в прошлое уходили неспециалисты. Тысяча приемов выработана для опытных археонавтов. Кое-что для новичков, которых всегда ведет ас. И ничего - для гостей, гостей в Минус Эре не бывает. Здесь и это правило нарушено. Сколько сразу нарушений в твоем послужном списке, доктор!