Джеймс Блиш - Города в полете

• Название: Города в полете
• Автор: Джеймс Блиш
• Издательство: Издательство: Альтерпресс
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1994
• ISBN: ISBN: 5-7707-4752-8

Успех пришел к Блишу в 1950 г., когда был опубликован первый рассказ из цикла о мигрирующих по Вселенной земных городах, ставших «звездными ковчегами», — «Оки» (так звали рабочих-мигрантов из Оклахомы в 1930-е гг.); не совсем убедительная с точки зрения научной рациональности идея (отрываться от земной «тверди» и покрывать межзвездные расстояния стало возможным после открытия антигравитации, а путешествовать в космосе столетиями — после создания пилюль бессмертия) превратилась в романтический символ, позволив автору соединить космические приключения с интересными размышлениями (в духе Освальда Шпенглера) о перспективах урбанистической цивилизации. Интерес представляет миротворческая философия «Оки»: «Занимайся торговлей, а не войной!».

Из рассказов об «Оки» выросла масштабная тетралогия:

«Вернись домой, землянин» (Earthman, Come Home) (1950-53;1955). «Звезды в их руках» (They Shall Have Stars) (1952-54;1956). «Триумф Времени» (The Triumph of Time) (1958). «Жизнь ради звезд» (A Life for the Stars) (1962). Объединены в один том — «Города в полете» (Cities in Flight) (1970).

ХРОНОЛОГИЯ:

1. A Life for the Stars.

2. They Shall Have Stars.

3. Earthman, Come Home.

4. The Triumph of Time.    

Cities in Flight (Omnibus).

---

— Включая и свободную от гравитации метрику пространства? — обеспокоенно спросил Амальфи. — Ну и в кашу же мы попадем, если окажется, что спиндиззи не за что зацепиться.

— Нет, скорее всего, полное отсутствие гравитации невозможно, — сказал Ретма. — Вполне возможно гравитационная нейтральность точки — снова это можно отнести к беспрецедентной эффективности — но и только лишь потому, что все стрессы сбалансированы. Не может существовать такой точки во вселенной, которая гравитационно не напряжена, покуда в ней не останется хотя бы крохотного кусочка материи.

— Предположим, спиндиззи отключатся, — сказала Эстелль. — После достижения центра мы ведь все равно больше никуда не отправимся.

— Нет, — согласился Амальфи, — но все же мне хотелось бы сохранить маневренность, пока мы не увидим, что делают наши соперники — если они вообще что-то делают. Пока никаких их признаков, Ретма?

— Пока ничего. К сожалению, мы не знаем, чего именно искать. Но, по крайней мере, поблизости нет ни одной перемещающейся массы, вроде нашей; и в действительности — никакой активности, несущей в себе отпечаток какого-нибудь плана вообще.

— Значит, мы их опережаем?

— Не обязательно, — сказал Шлосс. — Если они уже сейчас добрались до центра, то очень возможно, что они проделывают массы всяческих вещей, пользуясь довольно маломощным экраном. Тем не менее, они наверняка бы уже засекли нас и предприняли бы какие-нибудь действия в отношении нас, если бы именно так обстояло дело. Так что давайте предположим, что мы их опережаем, пока инструменты не сообщат нам об обратном; как мне кажется — это довольно безопасное предположение.

— А сколь еще долго лететь до центра? — спросил Хэзлтон.

— Наверное, еще несколько месяцев, — ответил Ретма. — Если мы правы, предполагая, что эта кривая на своей вершине имеет плоский характер.

— А необходимая аппаратура?

— Последняя установка будет готова в конце этой недели, — сказал Амальфи. — И мы сможем начать отсчет, как только прибудем на место… при условии, что сможем научиться обращаться с оборудованием, работающим в десятки и сотни раз эффективнее своей обычной эффективности, без того, чтобы взорвать что-нибудь в процессе. Поэтому, мне кажется, нам лучше всего начать практиковаться сразу же, как только будет готова полностью вся система.

— Аминь, — пылко произнес Хэзлтон. — Могу я воспользоваться вашей логарифмической линейкой? У меня имеется несколько подготовительных упражнений, так что мне лучше бы начать сразу же, сейчас.

Он покинул комнату. Амальфи в замешательстве посмотрел наружу, в ночь. Он почти что предпочитал, чтобы Паутина Геркулеса уже бы оказалась там, раньше их и, соответственно, произвела бы по ним какие-нибудь выстрелы; эта неопределенность — в том, что есть таки кто-то или нет, прячущийся впереди — в соединении с совершенно неизвестной природой их противников — оказалась гораздо более раздражительной, чем открытая битва. Тем не менее, пока этому ничем нельзя было помочь; и если Он действительно первым прибыла на место, это давало всем им довольно значительное преимущество…

И их единственное преимущество. Единственная защита, которую Амальфи удалось придумать и соорудить наспех для планеты Он, полностью зависела от того, действительно ли Он находился в метагалактическом центре, таким образом позволяя использовать почти мгновенно множество слабых результирующих сил, которые можно использовать для производства сильных возмущений — эффект «лютик против Сириуса», так охарактеризованный Боннером. И в этой области он обнаружил, что Мирамон и совет Ониан странно несговорчив, даже пассивен, словно установка защиты для целой планеты оказалась слишком сложной концепцией для их понимания — в это весьма трудно было поверить в свете весьма трудных концепций, которыми им удалось овладеть и приспособить в работе, с тех пор как Амальфи впервые встретился ними, когда они еще были дикарями по колено в грязи и жестокости. Что ж, если он все еще и не понимал их, ему не удалось бы улучшить свое понимание даже за несколько оставшихся месяцев; и по крайней мере, Мирамон полностью согласился с тем, чтобы Амальфи и Хэзлтон руководили Онианскими техниками при сборке их исключительно теоретически работоспособных электронных приборов, представлявших собой с виду мешанину деталей и проводов, собранных таким образом, что было возможно легко протестировать их и, если необходимо, быстро внести изменения.

— Некоторые из них, — сказал Хэзлтон, разглядывая только что завершенное скопление проводов, линз, антенн и металлических зерен с унылым уважением, — должны оказаться довольно эффективны в случае необходимости. Я только бы хотел знать, какие из них окажутся таковыми.

В чем, к сожалению, и заключалась именно сама вполне уже предопределенная ситуация.

Но стрелки указателей, фиксирующие стрессы и потоки в пространстве вокруг планеты Он продолжали падать; а те, что указывали на эффективность работы Онианского оборудования — продолжали подниматься. 23 мая 4104 года указатели обеих установок неожиданно подскочили до крайних высот и сумасшедше забились об ограничители, и вся планета неожиданно задрожала от ужасного, оглушающего рева спиндиззи, заработавших выше пределов возможного. Рука Мирамона мелькнула на пути к главному ручному переключателю так быстро, что Амальфи не смог определить, он ли это или Отцы Города отключили энергию. Скорее всего и Мирамон не знал этого; по крайней мере, он рванулся отключить энергию исключительно в подсознательной реакции.

Рев смолк. Тишина. Уцелевшие посмотрели друг на друга.

— Ну что ж, — произнес Амальфи, — совершенно очевидно, что мы прибыли на место. — По какой-то причине он чувствовал себя довольно таки в весьма приподнятом настроении — совершенно нерациональная реакция, но он не стал медлить, чтобы попытаться проанализировать ее.

— Да, похоже что так, — сказал Хэзлтон, моргнув. — Но черт возьми, что произошло с указателями? Я могу еще понять, что локальная аппаратура сошла с ума — но почему то же самое сделали и указатели для внешнего пространства, вместо того, чтобы упасть до нуля?

— Мне кажется — это шум, — ответил Ретма.

— Шум? Какой шум?

— Для работы указателя тоже требуется какая-то энергия — немного, но все же. Соответственно, указатели потребления энергии отреагировали столь же дико, как и сами машины, из-за того, что работали на пределе своей эффективности, и поскольку, никаких входящих сигналов для регистрации не оказалось, они зарегистрировали сигналы, вызванные их собственной работой.

— Мне это не нравится, — сказал Хэзлтон. — Имеется у нас какая-нибудь возможность определить, какой уровень безопасен для работы л ю б о г о прибора при таких обстоятельствах? Я бы хотел ознакомиться со сгенерированными кривыми по этому эффекту, с тем, чтобы мы смогли бы провести подробные вычисления — но, похоже, в подобной сверке записей не окажется так уж и много смысла, если мы в процессе сожжем все наши машины.

Амальфи взял единственный прибор на пульте управления Он, «принадлежавший» ему — микрофон связи с Отцами Города.

— Ну, как вы там, все еще живы? — спросил он.

— ДА, МИСТЕР МЭР, — пришел соответствующий ответ. Мирамон, похоже, удивился. Так, как все, о чем у него имелись познания, умерло, даже свет — сейчас они сидели, купаясь лишь в едва различимом сиянии зодиакального света — этого пояса весьма разреженного ионизированного газа в атмосфере Он, вызванного к жизни магнитным полем планеты, да плюс еще призрачного сияния нескольких ближайших галактик — и неожиданный голос из динамиков обеспокоил его.

— Хорошо. От чего вы питаетесь?

— МОКРЫЕ БАТАРЕИ, СОЕДИНЕННЫЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО, С НАПРЯЖЕНИЕМ В ДВЕ ТЫСЯЧИ ПЯТЬСОТ ВОЛЬТ.

— В с е, полностью?

— ДА, МИСТЕР МЭР.

Амальфи усмехнулся в почти полной темноте. — Очень хорошо, примените ка ваши вычисления по эффективности для определения стандартов на ситуацию с приборами.

— СДЕЛАНО.

— Сообщите мне операционное состояние линии мистера Мирамона, идущей к вам вниз, позволяющей вам включить хотя бы контрольные огни на его пульте, так чтобы он смог рассмотреть показания приборов.

— МИСТЕР МЭР. В ЭТОМ НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ. МЫ УЖЕ ПЕРЕКЛЮЧИЛИ ГЛАВНЫЙ ОТКЛЮЧАТЕЛЬ И УСТАНОВИЛИ ЕГО НА НЕОБХОДИМЫЙ УРОВЕНЬ ПОГЛОЩЕНИЯ. МЫ МОЖЕМ РЕАКТИВИРОВАТЬ ВСЕ СИСТЕМЫ НЕМЕДЛЕННО.

— Нет, не делайте этого, мы не хотим, чтобы спиндиззи снова…

— СПИНДИЗЗИ ОТКЛЮЧЕНЫ, — сообщили Отцы Города с исключительной невинностью.

— Ну как, Мирамон? Ты им доверяешь? Или ты хочешь, чтобы сперва они все подготовили и распечатали данные, чтобы ты мог снова включить всю планету, сразу, целиком?

Он услышал, как Мирамон тихо втянул в себя воздух, чтобы ответить, но он так никогда и не узнал, каков должен был быть ответ, потому что в тот же самый момент весь пульт Мирамона снова ожил.