Квинт Эппий Флавий Арриан - Поход Александра

• Название: Поход Александра
• Автор: Квинт Эппий Флавий Арриан
• Издательство: МИФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Смолянин: Из статьи в книге: Это замечательное произведение — лучшее изложение деятельности Александра, которое написано в древности. Так же, как и Ксенофонт в своем «Походе 10000» рассказывает о походе Кира Младшего, Арриан шаг за шагом освещает поход Александра. Вот что говорит сам Арриан о своей книге: «Если кто изумится, почему мне пришло в голову писать об Александре, когда столько людей писало о нем, то пусть он сначала перечтет все их писания, познакомится с моими — и тогда пусть уж удивляется».

---

В «дворцовых дневниках» подробно рассказывалось о болезни и смерти Александра. Нельзя допустить, что при наличии подобного рода подробных записей Арриан ими не воспользовался бы должным образом. Дошли до нас глухие сведения о том, что какой-то историк Страттид из города Олинфа специально занимался эфемеридами Александра и написал, между прочим, 5 книг о его смерти. Возможно, что эта запись в «дневниках» настолько выделялась своей подробностью, что останавливала внимание не только Арриана. Ведь и с политической точки зрения последние дни жизни Александра приковывали внимание потомков. Всех должен был интересовать вопрос, умер ли Александр в результате болезни, или его отравили, — ядом часто пользовались и при македонском дворе, и при других эллинистических дворах[25]. Записано, как происходило прощание Александра с войском. Поднимается и важнейший вопрос: были ли сделаны распоряжения Александра о «престолонаследии». Особенно важно, что, по свидетельству Арриана, главные его источники, Аристобул и Птолемей, писали примерно то же самое, что стояло в «дневниках». Эти подробные сведения отображают повседневный быт Александра, разумеется, в несколько необычной обстановке. Вопрос о наследнике не был решен Александром: заявление, что он завещает свое царство «наилучшему», толковали оставшиеся его сподвижники по-разному. Слово «наилучший» не совсем исчерпывает значение греческого термина, содержащего еще оттенок «наихрабрейший». Думается, что эти слова «отредактированы» в «дневниках» несколько тенденциозно, как и последующее указание Александра на то, что после его смерти произойдет большая борьба. Она развязалась почти сразу же. Естественно, что Александр ее предугадать не мог, да и предсмертная агония лишила его возможности политического пророчества.

Помимо «дневников» Арриан пользовался и литературными трудами. Если в «дневниках» можно усмотреть некоторые следы тенденциозной обработки, то в литературных трактатах, которые были в распоряжении Арриана, места для политических разноречивых тенденции было много. Некоторые авторы стояли на стороне Александра, другие в большей или меньшей степени были настроены к нему враждебно. Положение Арриана было сложное. Он следовал только рассказам современников-очевидцев: Птолемея, сына Лага, и Аристобула, сына Аристобула. Мотивирует он этот выбор тем, что они имели возможность видеть то, что делал Александр, так как участвовали в походе. Птолемея, который сам стал царем, первым эллинистическим правителем Египта, его официальное положение лишало возможности искажать истину. Другие многочисленные авторы описаний жизни и деятельности македонского царя писали тенденциозно: жившие еще при Александре побаивались его и поэтому писали только то, что ему было угодно, остальное же умалчивали или приукрашивали, рассчитывая на вознаграждение или надеясь сделать карьеру за изложение, угодное могущественному царю.

Птолемей — крупный военный и политический деятель — пришелся Арриану особенно по вкусу. Ему очень понравилась осведомленность Птолемея в военном искусстве того времени. Выходец из старой македонской знати, опытный полководец, трезвый политик, этот основоположник птолемеевской династии Арриану был известен не по одному походу Александра. После смерти царя-завоевателя Птолемей участвовал в борьбе между диадохами. Когда монархия Александра распалась, Птолемей сумел стать сатрапом в Египте, пользуясь и хитростью, и мечом. Он не стремился к восстановлению царства в объеме завоеваний Александра. Реалистический деятель, трезво учитывая ситуацию, он решил ограничить свою власть в основном Египтом, и несмотря на то, что после Александра существовал ряд правителей, законных наследников македонского царя, Птолемсй сохранил свою независимость и самостоятельность своей страны. Авторитет своего правления он повысил тем, что сумел прах Александра «приютить» в Египте и объявить себя продолжателем покойного, а свое правление выдавать за прямое продолжение его политики. В 304 г. он заменил титул сатрапа царским титулом и лишь в глубокой старости уступил свое место сыну своему, Птолемею II Филадельфу, которого он еще за два года до своей смерти назначил соправителем. Все это было Арриану известно. Как называлось произведение Птолемея, легшее в основу сочинений Арриана, мы не знаем. Особенно уверенными становятся суждения Арриана, когда сочинения Птолемея и Аристобула совпадают в своем содержании. Но это не всегда имеет место. В таком случае Арриан выбирает, отдавая предпочтение обычно Птолемсю.

Об Аристобуле мы знаем очень мало. Он умер в Кассандрии, в преклонном возрасте: есть сведения, что он дожил до 84 лет. Хотя Арриан и говорит, что Аристобул участвовал в походе Александра, однако имеется только одно упоминание о том, что Аристобул выполнял приказ македонского полководца: ему было приказано привести в порядок могилу Кира. Поручение имело политическое значение, так как Александр после сближения с персидской аристократией очень дорожил святилищами своих новых друзей. Могила Кира после ее восстановления охранялась, в вход в нее был опечатан царской печатью.

Личность Птолемея[26] и его деятельность, его интересы и осведомленность в военном деле выступают в изложении Арриана резко и определенно. Мы узнаем, что Птолемей оказался верным Александру в трудную минуту жизни[27]. Он состоял в свите Александра во время битвы с Дарием. Мы читаем, как Птолемей стал «телохранителем»[28]. Этот испытанный друг Александра вес чаще и чаще выполняет ответственные поручения царя. Об этом и рассказывал Птолемей. По-видимому, его труд представлял собой переработанный после смерти Александра личный дневник. В нем подробно сообщалось о под готовке осад, сражений, говорилось также о том, как Александр в интересах сбережения сил войска избирал такие планы, которые не требовали больших потерь. Если Птолемей давал географические описания местности, то только такие, которые объясняли ход наступления: чисто географические проблемы его не интересовали. Так, он интересуется рекой Индом только в связи с планом переправы через него. Птолемей участвовал в переписке Александра с женой и матерью Дария. Ему поручается пленение Бесса. Он руководил сожжением индийского мудреца Калана. На рассказе Птолемся лежит, конечно, налет некоторого излишнего подчеркивания своих заслуг, похожего на бахвальство. Так, в рассказе о борьбе с коссеями Арриан, следуя Птолемею, пишет: «Ему (т. е. Александру, — O. K.) не помешали ни зима, ни бездорожье — ни ему, ни Птолемею, сыну Лага, который командовал частью воиска[29]».

Не следует, однако, упрекать Арриана в пристрастии. В одном случае он пользуется свидетельством Аристобула, чтобы изобличить Птолемея. Птолемей пространно расписывает[30], какие он преодолевал трудности, чтобы по приказанию Алсксандра поймать бежавшего Бесса, а Аристобул рассказыает, что Бесса привели к Птолемею персидские военачальники, «передали его Александру голого и в ошейнике». Откуда у Аристобула такие сведения, мы не знаем, но сам по себе этот более простой рассказ довольно правдоподобен.

Если, таким образом, Птолемей как источник вырисовывается довольно определенно, то особенности повествования Аристобула менее ясны. Он любил географические экскурсы[31], охотно говорил о чудесных знамениях и вообще о сверхъестественных явлениях. Так, он подробно рассказывает о сириянке, находившейся при Александре, «одержимой божеством», предупреждавшей его о предстоящих бедствиях[32], и также подробно останавливается на «знамении» перед последней болезнью Александра[33]. Очевидно, об этом в «дневниках» не было ни слова, иначе Арриан не сослался бы специально на Аристобула. Вообще он любил рассказы о чудесном. Эта страсть Аристобула хорошо иллюстрируется обоснованием, почему Александр встреченный на пути остров назвал Икаровым[34], или эпизодом с моряком, надевшим случайно диадему Александра[35]. По-видимому, Аристобула не столько интересовала судьба моряка, сколько то, что этот случай тоже был использован как «знамение», предвещавшее смерть Александру, а Селевку «великое царство». Что Аристобул был знаком с перепиской своего начальника, видно из сведений, имевшихся у него по делу Дария. Да, пожалуй, и сообщение о плане Дария, перехваченное Александром, характеризует Аристобула как человека, знавшего о переписке македонца[36]. В «дневниках» об этом не было ни слова, а Птолемей о данном документе ничего не написал. Иногда свидетельства Аристобула говорят не в пользу деятельности Александра. Так, по словам его[37], значительная часть отправленного против скифов войска погибла, попав в засаду, устроенную скифами. У Птолемея, по-видимому, этот эпизод не был упомянут. Не исключено, что Аристобул, увлекаясь рассказом, сказал то, чего он знать не мог. Не в пользу Александра говорит и рассказ о взятии «Седьмого города» в Скифии. Арриан пишет: «… по словам Птолемея, жители сдались сами; Аристобул же рассказывает, что и он был взят приступом и что перебили всех, кого там захватили. Птолемей же говорит, что Александр роздал людей своим солдатам и приказал им держать их в цепях до тех пор, пока он не уйдет из этой страны: пусть не останется никого из участников восстания»[38]. Возможно, что Птолемей в своих записях проявлял тенденцию смягчить сведения о жестокости Александра. Там, где Арриан сохранил нам противоречивые показания Аристобула и Птолемся, более здравый смысл и большая осведомленность последнего не подлежат сомнению. Взять хотя бы описание битвы с сыном Пора. Дело касается переправы через Гидасп. Аристобул говорит, что в распоряжении Пора было 60 колесниц, выделенных ему отцом для встречи Александра, и что Пор дал Александру возможность переправиться через реку. Арриан же указывает, что по другим рассказам Пор вступил в сражение с Александром на месте высадки и что Пор прибыл с большим войском. Птолсмсй, наконец, тоже указывая на наличие большого войска, рассказывал так убедительно о столкновении между Пором и македонским царем, что Арриан следовал только его сообщению[39]. Из неоднократных упоминании Арриана, что он следует только показаниям Аристобула и Птолемея, вытекает с очевидностью, что если на эти два источника не делается ссылок, то он следует версиям других писателей, о которых мы ничего не знаем. Порой отсутствие свидетельств Птолемея и Аристобула заставляют высказаться Арриана и на основании собственного опыта[40]. Арриан нашел ссылку на то, что римляне отправили к Александру, уже прославленному своими завоеваниями, посольство и что Александр предсказал Риму будущую его мощь. «Я сообщаю об этом, как о событии не безусловно достоверном, но и не вовсе невероятном. Следует, однако, сказать, что никто из римлян не упоминает об этом посольстве к Александру и о нем не пишут ни Птолемей, сын Лага, ни Аристобул, историки Александра, которым я наиболее доверяю»[41]. Правда, тут Арриан, сообщая об этом посольстве, называет имена авторов: это Арист и Асклепиад. Диодор[42], отражая версию, сообщает, что к Александру потянулись посольства от всех, кто населял северное побережье Средиземного моря и вплоть до Геркулесовых Столбов, т. е. кельты и иберийцы. Несмотря на то, что привязанность Арриана к Риму могла бы заставить его поддержать эти лестные для Рима сведения, он отвергает их. Асклепиад известен только по этому месту Арриана. А Ариста мы знаем еще по Страбону[43], сообщающему, что он родом с острова Саламин и жил позже Аристобула.