Моника Айронс - Жажда чуда

• Название: Жажда чуда
• Автор: Моника Айронс
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7024-0794-6

После неудачной первой любви и развода Мона Хэмилтон с подозрением относится к мужчинам. И все же один из них разбудил ее чувства. Кажется, возникшая между ними любовь завершится браком. Но Мона, будучи профессиональным фотографом, делает рекламные снимки дочери своего избранника. Загоревшись желанием стать моделью, девушка идет наперекор воле властного отца. А тот не может простить коварства ни дочери, ни толкнувшей ее на неверный жизненный путь возлюбленной…

---

– Я не говорила, что собираюсь за него замуж, – поспешно ответила мать.

– Но так и будет. Я же вижу, что ты по уши влюбилась в него. Когда ты стала встречаться с ним, у тебя даже характер стал мягче.

Мона смущенно посмотрела на дочь и тут же кое-что вспомнила.

– Кого ты имела в виду под Ромео и Джульеттой? – спросила она.

– Да своего дядюшку и Софи. Она жутко нервничает. На следующей неделе отец велит ей ехать в Канаду, а она пытается увильнуть.

Оказавшись в постели, Мона погрузилась в раздумья. Она чувствовала, что между Арни и его дочерью назревает бурное выяснение отношений, и предпочла бы остаться в стороне от чужих семейных проблем. Но это было довольно трудно, потому что и отец, и дочь Гарленд видели в ней потенциальную союзницу. Софи рассчитывала на ее поддержку в силу общих женских пристрастий к профессии модели, а Арни – потому что видел в Моне будущую мачеху Софи.

Дав согласие сделать фотопортреты девочки, она уже в какой-то мере жалела о своем импульсивном поступке, поскольку попадала в непростую ситуацию. Но она дала слово и обязана была его сдержать.

В назначенный день Софи явилась с полной сумкой нарядов и сделала оригинальные предложения относительно макияжа под каждый из них. Мэрилин несколько раз меняла ей прически – от скромной укладки до пышной гривы.

Мона стремительно отснимала кассету за кассетой. Она была в восторге от столь изумительной модели. Стоило Софи повернуть голову, чуть изменить позу или придать лицу новое выражение, как облик девочки менялся волшебным образом.

Когда сели пить кофе, она с серьезным видом спросила:

– Получилось? Есть во мне хоть что-то?

– Двигаешься ты безукоризненно, – попыталась уклониться от прямого ответа Мона. – Ты училась пластике или она у тебя врожденная?

– В свое время я занималась балетом. Но порхать по сцене мне никогда не хотелось. Я всегда успевала в школе, потому что у меня хорошая память и мне нравилось радовать папу. Он считает, что у меня цепкий ум и что я должна быть юристом. Но… я не знаю… – С несчастным видом она запнулась.

– Но это совсем не то, что доставляет тебе удовольствие, не так ли?

– Точно! Мне бы хотелось жить и работать в окружении красивых вещей, где модная одежда, где много света. Я не хочу провести молодость, штудируя толстенные книги, пусть даже из меня получится адвокат. А если не получится? А перед камерой я чувствую себя в своей тарелке уже сейчас.

Кое-кто мог бы счесть амбиции Софи детским капризом, но Мона была поражена целеустремленностью и ясностью мысли этой девочки, ее способностью трезво оценивать свои возможности. За хорошенькой внешностью скрывались ум и проницательность – более чем достаточно, чтобы иметь право самой распоряжаться своей судьбой.

– А ты не могла бы просто взять и провалиться на экзаменах? – вступила в разговор Мэрилин.

Софи замотала головой.

– Бедный папа никогда больше не сможет ходить с гордо поднятой головой. Я не могу так поступить с ним…

– Ни в коем случае, – твердо сказала Мона. – Ты и не причинишь ему такого огорчения.

– Ради его спокойствия я приложу все силы, чтобы поступить в Гарвард, но учиться в нем, не имея желания, выше моих сил. – Хмыкнув, Софи почесала затылок жестом, который разительно напоминал отцовский. – Ну ладно, посмотрим, чья возьмет, – не без иронии сказала она.

Пока Мона перезаряжала камеру, юная модель, прогуливаясь по студии, изучала снимки на стенах. Это были лучшие работы хозяйки студии, сделанные для самых модных женских журналов. Тут же висели и рекламные плакаты. Софи остановилась перед одним из них, выпущенным фирмой «Бартон и Вэнс», и уставилась на снимок красивой девушки. Подпись под ним гласила: «Шила Смит, 5,8. Блондинка, голубые глаза».

– Это та модель, с которой я говорила в первый день? – спросила она Мону.

– Та самая. Одна из лучших.

Над подиумом висели рулоны цветной бумаги. Когда ее разматывали, опуская до пола, она создавала задник любого цвета. Мона размотала золотой рулон и пригласила Софи на подиум. Девочка облачилась в белое платье, украшенное сверкающими драгоценностями. Поясок представлял собой позолоченную цепочку, на тонких запястьях позвякивали браслеты, а в мочках ушей покачивались длинные серьги, которые уместно было носить лишь при такой лебединой шее, как у Софи. На золотом фоне, в белом платье, с бледной кожей и огненно-рыжими волосами она выглядела ошеломляюще. И снова начались съемки.

Наконец Мона сказала:

– А теперь я хочу снять тебя в джинсах и рубашке, в которых ты пришла. Смой всю косметику и заплети волосы в косички.

– В косички? – ужаснулась Софи.

– Доверься мне. Я знаю, что делаю.

Когда Софи выполнила указания, Мона усадила ее на фоне зеленого задника и настроила камеру. Она не могла удержаться от улыбки при виде сидящего перед ней озорного создания – модель настолько отличалась от прежней, что трудно было в это поверить, но в объектив смотрело то же самое лицо. Мону охватила такая неподдельная профессиональная радость, что у нее перехватило дыхание.

Когда и эта серия снимков была завершена, Софи не удержалась от вопроса:

– Как вы думаете, миссис Хэмилтон, из меня что-нибудь получится?

– Да, – осторожно ответила Мона. – Думаю, уже получилось.

– И меня могут пригласить для работы моделью?

– Вопрос поставлен некорректно, – вывернулась Мона.

– Почему? Потому что вы обещали отцу не поощрять меня?

– Ты же знаешь, как он к этому относится.

– Это вечное папино упрямство, – погрустнела Софи. – Если я привожу какие-то доводы, он начинает все оценивать с сугубо эгоистической точки зрения. Напустит такого тумана, что ничего не разобрать. Я то ли гожусь в профессиональные модели, то ли нет. И эмоциям тут нет места. Если я безнадежно плоха, вы же не умолчите об этом из опасений обидеть меня.

В глубине души Мона была настолько согласна с таким подходом, что, испытывая тихое отчаяние от двусмысленности ситуации, погрузилась в молчание.

– Ну прошу вас, скажите, – продолжала настаивать Софи. – Так ли уж я безнадежна?

– Нет, – неохотно признала Мона. – Этого я сказать не могу.

Девочка смотрела на вершителя своей судьбы с таким выражением, словно от ответа зависело, жить ей или не жить.

– Так я гожусь?

– Ты сама знаешь, что годишься.

– В какой мере?

– Я должна предварительно просмотреть снимки, после чего смогу дать ответ.

– Но ведь вы себе все уже четко представляете, не так ли? Если я скажу, что хочу быть моделью, неужели вы сочтете, что я сошла с ума?

Мона рассеянно пригладила волосы. Она, конечно, ждала дотошных вопросов, но не предполагала, что подвергнется настоящему допросу.

– Нет, не сочту, – наконец призналась она. – Но я бы напомнила, что тебе имеет смысл прислушаться к мнению отца. У него богатый жизненный опыт, и он знает жизнь лучше, чем ты.

– Но только не мир моды. В ней он не разбирается. Специалист – это вы. Вот почему я вас и спрашиваю.

– Но он твой отец, а ты еще слишком молода.

– Я уже в том возрасте, когда серьезно начинают думать о своей карьере, – рассудительно заявила Софи. – И если бы я сказала, что хочу учиться в Гарварде, сомневаюсь, что кто-то из вас возразил бы – мол, я слишком молода для такого решения.

– Готова согласиться с тобой, – нахмурившись, признала Мона. – И все же, думаю, тебе стоит серьезнее задуматься над своим будущим.

– Миссис Хэмилтон, пожалуйста, скажите мне честно и откровенно: есть ли у меня данные, чтобы стать моделью?

Вздохнув, Мона сдалась. Она предупреждала Гарленда, что не будет кривить душой перед его дочерью.

– Да, есть. Ты прекрасно смотришься и потрясающе фотогенична. Но работа модели весьма нестабильна и очень тяжела. Ты можешь заболеть, и к утру вся твоя привлекательность исчезнет. Ты должна быть готова к тому, что для начала тебе придется стучаться во все двери.

– Но ведь вы могли бы пригласить меня, хотя бы…

– О нет, я этого делать не буду, – торопливо перебила Мона, поеживаясь при мысли о реакции Гарленда, узнай он о сговоре за его спиной. – Ни в коем случае, пока отец против твоей работы моделью.

– Но если бы он не возражал, вы бы стали со мной работать?

– Утверждать не берусь. Есть много причин, по которым я не стала бы приглашать тебя. Ты не годишься для рекламы тех предметов туалета, с которыми я работаю. На твоем фоне они могут потеряться. Ты же не думаешь, что я буду потакать твоему самолюбию в ущерб делу?

– Конечно нет. Но с другой стороны, мне обидно, что меня отвергают, – надулась Софи. – Если я не гожусь для работы, так и скажите. Но вы внесли меня в черный список – и все из-за папы. Это не только несправедливо, это – лишение права на труд.

– Что, что? – растерялась Мона.

– Лишение права на труд. Юридическая формулировка. Если кто-либо ограничивает права другого лица зарабатывать себе на жизнь, он нарушает закон. А ведь не будь здесь замешан папа, вы могли бы снимать меня, пусть время от времени. Разве нет?