Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)

• Название: Удивительный хамелеон (Рассказы)
• Автор: Ингер Эдельфельдт
• Жанр: Проза

---

Это приободрило меня.

Конечно, больше всего его занимал вопрос: "Как у меня пойдут дела с Софией?"

- Солнце, - продолжала я, - это карта силы, но близнецы означают, что в силе заключена двойственность, ее надо признать. Ты не получишь одного, не приняв другого. Сила имеет один источник. Но человеческое чувство находится меж двух полюсов силы, без которых развитие невозможно.

Андреас задумался, что же все это означает, но гордость помешала ему спросить. На его лице застыла вежливая улыбка.

- Вот как, - только и произнес он.

- И наконец, башня, - зловеще прошипела я, - не всегда означает несчастье. - Я уставилась ему прямо в глаза. - Внутри нас есть много ненужных укреплений, построенных для защиты от врага, на самом деле уже не существующего. Разрушение необходимо для того, чтобы мы могли подняться и посмотреть на мир по-новому. Сила может обернуться слабостью, а слабость силой. Закон природы гласит: рано или поздно все разрушается.

При этих словах я почувствовала, что его проняло. Впервые в нем проснулось запретное желание подчиниться мне. Оно явно застало его врасплох. Но он тут же скрыл его за маской пренебрежения.

Однако София успела заметить это, и ей стало страшно.

Я тотчас умолкла и удалилась к себе, чтобы порадоваться моим успехам и позволить Андреасу увести Софию на прогулку, где они насладились бы романтичным вечером, пока я неусыпно слежу за ними.

Стоило им, обнявшись, сесть на берегу моря, он сразу же предложил завтра пойти на еще одну прогулку. Только он и она.

Бедняжка София, она попала в нелегкое положение.

- Ты же знаешь, мне трудно ускользнуть от Кармиллы, - ответила она. Это может иметь печальные последствия.

- Ты имеешь в виду, что она может утопиться с горя? - пробормотал Андреас.

- Вовсе нет. Кармилла одержима жизнью. Именно поэтому все так сложно. - Моя бедная сестра горько вздохнула. - Она считает, что все должно принадлежать ей, что она должна быть повсюду и жить жизнью каждого. Она не умеет принимать вещи такими, какие они есть. Иногда мне кажется, что она возомнила себя Богом, - с грустью продолжала София.

Эти слова несколько задели меня. "Принимать вещи такими, какие они есть" - неплохо она вывернулась, - но что все это значит? Она что, имеет в виду басню про лису и виноград?

- Но ведь вы не можете прожить всю жизнь друг с другом? - заметил Андреас. - Ты не можешь отречься от настоящей жизни ради нее. - С этими словами он обнял ее.

София промолчала и устремила взгляд в темное море. Бедненькая София, она была настолько подавлена, что даже поцелуй Андреаса ее не радовал. Я чувствовала ее разочарование от того, что поцелуй был не более чем настойчивым исследованием ее ротовой полости.

София, милая моя, ответь твоей любопытной сестре, а что такое настоящая жизнь?

* * *

Утром, едва проснувшись, я поняла, что произошло. София уже встала, дверь спальни была заперта. Я сообразила, что сестра заперла ее, пока я спала. На полу лежали мои краски и кисти, а на ночном столике карты Таро видимо, для того, чтобы я не скучала.

В спальне было только одно маленькое окошко, слишком узкое, чтобы через него вылезти.

Своим хриплым голосом я стала что есть мочи звать Софию.

Она подошла к двери.

- Мы с Андреасом идем на прогулку, - сказала она. - И будь что будет. Должна же я хоть когда-нибудь приятно провести время.

- Любовь - это не приятное времяпрепровождение, - прошипела я, прислонившись к двери. - Хоть бы слова выбирала!

- Ты знаешь, в этом мы никогда не понимали друг друга, - сказала София. - По-твоему, все люди должны быть похожи на тебя?

И она ушла, оставив меня с моими оригинальными и правильными словами.

Гнев бурлил во мне, но с годами я научилась обуздывать себя. Единственное, что мне оставалось в моем плену, это подглядывать за ними и видеть Андреаса глазами Софии; хотя их свидание едва ли будет интереснее американской мелодрамы.

Однако меня увлекало то, что теперь мне удавалось без труда читать его мысли даже на расстоянии. И потому я знала, что Андреаса постепенно начинало тяготить общество Софии. Исподволь в нем поселились смятение и разочарование. Все перестало казаться таким радужным, как прежде. Он больше не ощущал себя орудием в руках Бога и великой любви. И теперь Андреас и София стали просто людьми: мужчиной и женщиной. И теперь в честь Мужчины и Женщины он подготовил корзину для пикника, потому что Мужчина предполагал отправиться с Женщиной в лес или на уединенный пляж.

Но когда София пришла к нему в своем детском голубеньком платьице, ей захотелось отправиться в Висбю, ближайший город. Она собиралась откушать шафранный пудинг в летнем кафе и пройтись по магазинам.

Рыцарь тотчас оставил свою корзину в углу, в котором ее содержимому грозило испортиться от жары. Он даже не упомянул о корзине! Но я уверена, эта зловонная корзина будет целый день гнить где-то в его подсознании.

Не могу сказать, что их поход в Висбю оказался чрезвычайно занимательным. Чтобы хоть как-то развлечься, я принялась осуществлять небольшой художественный проект прямо в спальне. Их разговоры я слушала вполуха. Он говорил о том, что сегодня пора вернуться к прежней традиции градостроительства, а она - о потрясающей акустике антропософского глиняного дома в Ерне. Бедняжка София, ей пришлось немало поднапрячься, чтобы сказать хоть что-то стоящее на тему архитектуры. Ведь я прекрасно знаю Софию, она скорее станет молчать, как рыба, потому что каждое слово это риск. Ведь бывают и не те слова. Сказанное ею могут, не дай Бог, понять как ее личное мнение. Может, я и несправедлива к ней, но вы уж меня простите. Ведь я не владею собой: я думаю, София была бы безумно рада, если бы на свете существовал разговорник нормального языка. Ведь она верит всему, что написано в книгах. Единственное, чему она не доверяет, - это своей интуиции. Она полагает, что на пиру в царстве небесном, где мы все встретимся в конце времен, для философов поставят отдельные столики и ни один из них не окажется ее соседом. Поэтому она не желает ни слушать их, ни поддерживать их разговор.

Сама же она предпочла бы сидеть на небольшом изящном стуле за столиком смиренных женщин, где свечи и салфетки подобраны по цвету и где все с улыбкой беседуют о том, как тяжело королям и королевам скрывать свою частную жизнь.

Иногда она бросала бы взгляд на самый большой стол, за которым Бог Отец, Иисус и Святой Дух, которым покорно прислуживает Мария (чтобы она не чувствовала себя обделенной, ей тоже дали золотую корону), разговаривают друг с другом на непонятном языке.

Наверно, София права; наверно, я действительно возомнила себя Богом. А может, я и есть Бог? Может, мы с Ним едины? Или воссоединимся в будущем. Впрочем, извините; сейчас я есть та, кто я есть. Я знаю, мои мысли и чувства необузданны. Поэтому-то я и сижу здесь в одиночестве.

Пока я, скучая, слушала их разговор, в моей голове возникла одна легенда: жил да был в Истории некто, пусть это будет мужчина, потому что про женщину трудно рассказывать; итак, жил-был один мужчина, который решил, что познал Истину. Он обернул вокруг себя мантию и взобрался на холм, откуда проповедовали мудрецы. Вокруг него собрались слушатели, и он задрал нос от важности. Обведя взглядом толпу, он сказал: "Вот горькая истина, с которой вам предстоит смириться: никогда не верьте в то, во что кто-то призывает вас верить".

И поскольку люди поверили ему, они повернулись и ушли, оставив его одного. Никто больше не захотел его слушать. Он ожидал совсем другого, он думал, что у него появятся искренние последователи, которые будут с уважением и усердием обсуждать его слова.

Он долго бродил в одиночестве, и в душе его поселилась горькая обида. Через некоторое время он с презрительным видом снова взошел на холм и объявил громким голосом: "Бог состоит из трех картофелин и семи луковиц, которые соединены друг с другом чудесным способом".

Эти слова вызвали бурную дискуссию, и у него появилось много преданных толкователей.

Чем не скучная и бесполезная мудрость? Лучше бы я сказала что-нибудь поизящней. Что жизнь - это дерево или река. Что верблюды способны пройти сквозь игольное ушко, если крепко зажмурятся и представят, что они блохи.

Но вернемся к Софии и Андреасу. Пока я писала картину, они закончили посиделки в кафе и отправились гулять по узеньким улочкам сказочного города Висбю.

И, как это часто случается в романтических фильмах, судьба оказалась благосклонна к Андреасу. Его взгляд вдруг упал на небольшую табличку с надписью: "Сдаются комнаты".

Я подглядывала за Андреасом и ощутила, какая борьба происходит внутри него. Дело в том, что в нем затаилась тень неприязни. То ли дело было в той самой корзине, которую вы, наверно, помните? То ли в той чепухе, которую София несла о своей сестре?

Ему совсем не хотелось злиться, но он злился. Очарование Софии заронило в нем какое-то сомнение. Его немного раздражала ее манера ловить каждое его слово, точно золотую монету. Она казалась ему неуловимой, будто призрак.