Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

– Нет! Констанца, дорогая… каждый вечер – и всегда в одно и то же время? Потрясающе. Такой пыл, такое рвение…

– Каждый вечер. Всегда в одно и то же время. От Даунинг-стрит – и прямо в кровать. С войны – к своей жене. Я нахожу это странным. А теперь откровенно скажи мне: мог ли ты подозревать за ним такие вещи?

– За Штерном? Нет. Он всегда казался таким сдержанным.

– Я знаю. – Констанца слегка поежилась.

Стини откинулся на диване, который выбрала Констанца и за который заплатил Штерн. Он принял артистическую позу.

– Дорогая! – сказал он, воздевая руки. – Это так восхитительно! Должен признаться, я удивлен. А он… то есть я хочу сказать… когда ты…

– Я не хотела бы быть неискренней. – У Констанцы появилось замкнутое выражение. – Но я не собираюсь раскрывать тебе свои брачные тайны, Стини.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть тайны?

– Может быть. Одна или две. Монтегю…

– Просто потрясающий любовник, – хихикнул Стини. – Мечта любой женщины: опытный, властный… могу себе представить. Конни, радость моя, я тебе положительно завидую.

– Я люблю его, Стини. – Констанца поставила бокал с шампанским и отвернулась.

Стини с немым удивлением смотрел на нее.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что готова полюбить его. Я… очень близка к тому, чтобы полюбить его. Я никогда этого не предполагала. Увлечься им – да. Даже восхищаться или уважать – всего этого я ждала. Но не любви. Я не рассчитывала, что полюблю. Я думала… впрочем, не важно, что я думала.

Стини уже стал жалеть, что позволил себе столько шампанского. Он с трудом соображал и медлил с ответом, а ему так необходимо сконцентрироваться. На мгновение он забыл, что пребывает в образе Конрада Виккерса.

– Конни, я не понимаю. У тебя такой огорченный голос. Он же твой муж. Почему бы тебе не любить его?

– Потому что я не хочу никого любить. – Она гневно повернулась к Стини. – Неужели так трудно понять? Я не верю в любовь. Я не могу положиться на нее. Она расслабляет человека и лишает его самостоятельности. Я не хочу стать глупой маленькой марионеткой и никогда не буду. Любовь, любовь, любовь – многие женщины ни о чем ином и не думают. Ведут себя словно больные. А я вот не хочу маяться такой болезнью. Я скорее согласна на малярию, тиф, туберкулез, на что угодно…

– Конни…

– И это правда! Пусть лучше сгниют мои легкие, чем мой мозг, ведь именно это и происходит с человеком, когда он влюбляется. У него испаряются мозги. Он теряет способность мыслить. Я-то уж навидалась…

– Конни, прекрати, – Стини почувствовал, что ее речи вот-вот выведут его из состояния приятной расслабленности. Он встал. – Ты безо всякой причины заводишь себя, а сама не веришь и в половину того, что говоришь…

– О, еще как верю, – спокойно ответила Констанца. – Я старательно все продумала. Видишь ли, мой муж не любит меня. Он никогда даже не был влюблен в меня и ясно дал мне это понять. Он выдал это несколько раз прямо в лицо.

– Конни, перестань нести глупости. – Стини, оцепенев, с ужасом смотрел на нее. – Ты только послушай. Если даже Штерн так и сказал, он этого не думает. Он… он играет в игры, вот и все. Это общепринято. Конрад так ведет себя со мной. Штерн просто не хочет дать тебе знать, что ты одержала над ним уверенную победу – ты же женщина. А женщины быстро устают от мужчин, которые им слишком легко достаются – ты особенно. И если Штерн падет к твоим ногам и будет изъясняться в любви, ты возненавидишь его, и ты сама это знаешь.

– Может быть. – Констанца отвернулась. – Наверное, я бы меньше уважала его, не так бы прислушивалась к его суждениям. И все же мне нравится, когда меня любят, вот и все.

– Это смешно. – Стини с изумлением смотрел на нее. – Ты же знаешь, что это неправда. Многие любят тебя. Я, например. Вспомни всех, кто бегал за тобой до того, как ты вышла замуж. Они с ума сходили по тебе!

– Ах, да они меня толком и не знали.

– Ну, Штерн-то должен знать тебя.

– Нет. И он не знает. – Констанца покачала головой. – Он бы хотел, так я думаю порой. Я интересую его, интригую, ты же знаешь, словно одна из хитрых китайских головоломок. Ему нравится разбирать меня на части и снова складывать, а затем он теряет интерес. Так что я очень осторожна. Тебе не кажется, что мне не пойдет на пользу, если он поймет, что я чувствую? Я никогда не скажу ему, Стини. Пусть даже мы будем женаты пятьдесят лет. Я никогда не позволю ему убедиться, что я собой представляю, люблю ли я его или нет. Такова, понимаешь, политика любви. И я хочу сохранить равновесие сил.

– Это абсурд. Никто не может жить так. Если ты кого-то любишь, почему бы не довериться ему и не сказать все, как есть? Зачем вести дурацкую войну? Векстон всегда говорил… – Стини, зардевшись, остановился. – Как бы там ни было, ты руководствуешься глупой гордостью, которая и заставляет тебя говорить эти вещи…

– Нет. Это опыт.

– При чем тут опыт?

– Потому что я очень любила своего отца. Я говорила ему… как сильно я его люблю. Не сомневаюсь, ты помнишь результаты. – Она посмотрела на Стини и безнадежно пожала плечами. – Он ненавидел меня. Он презирал меня. И чем больше он убеждался, как я люблю его, тем хуже все становилось. И я больше никогда не сделаю такой ошибки. – Сказав это – а она говорила ровным тоном, без всякой горечи, как будто сообщая общеизвестный факт, – Констанца отошла от него.

Так неожиданно начавшийся разговор, казалось, подошел к концу. Стини замялся. Последний человек, о котором ему хотелось бы говорить, был Эдвард Шоукросс.

– Конни, – после нескольких минут молчания, неловко начал он. – Ты несчастлива? Твой брак сделал тебя несчастной – это ты мне хочешь сказать?

Похоже, Констанце вопрос показался странным.

– Несчастна? Нет. Чего ради ты так решил? Мне нравится быть замужем за Монтегю. У меня только-только начинается новая жизнь, мне кажется, я минуту назад сообщила тебе об этом… – Она прервалась. – Ведь ты мой единственный друг, Стини.

Стини в первый раз увидел Констанцу в таком свете, когда она была готова признаться в своей слабости. Он был тронут ее признанием. Он покраснел, снова замялся, после чего, кинувшись к ней, обнял.

– И ты тоже. И ты тоже мой лучший друг. Ох, Конни… – Он отпрянул. – У меня так все перепуталось. Это все нервы – не из-за приема или приглашений…

– Я это знаю.

– Все дело в Векстоне. Мне ужасно его не хватает. И к тому же Конраду нравится вызывать у меня ревность. Я больше не могу говорить с Фредди. Мама никуда уже не выходит – ты знаешь, она даже здесь не была. Отец вообще рассыпается на глазах. Он говорит только о деньгах. Я знаю, что смерть Мальчика окончательно надломила их. Все просто ужасно, словно идешь на цыпочках по минному полю. Мы не можем упоминать об Окленде. Не можем упоминать о Мальчике. Все делают вид, что верят в несчастный случай, даже Фредди. Я пытался рассказать ему о тех ужасных вещах, которые поведал мне Мальчик, но он не хочет и слушать. Он просто отвечает, что, мол, это все контузия, и я знаю, что он прав. То есть часть меня считает, что он прав, но есть и другая, которая с этим не соглашается. Я продолжаю задавать вопросы. Я все думаю: а что, если?..

Констанца, заметил он, теперь наблюдала за ним: рассеянности во взгляде у нее больше не было. На лице ее читалось напряжение и собранность. Когда Стини повернулся и сел, Констанца подошла к нему. Она взяла его за руку.

– Стини, – с запинкой начала она, – расскажи мне. Все эти твои «а что, если». Ты помнишь, что Мальчик рассказывал тебе о смерти моего отца?

– Думаю, что да. – Стини, не отрываясь, смотрел на свои руки. – Понимаешь, я знаю, что он не хотел этого делать – все, о чем он рассказывал. Я понимал, что он был не в себе, когда говорил об этом. Но он был так уверен. Он все говорил и говорил своим жутким уверенным голосом, как взял ружье, как все обговорил с Оклендом. И поэтому я думаю иногда… ну, что-то должно было ведь случиться. Почему ему нужно было все это выдумывать? Чего ради ему пришли в голову эти мысли?

– Я понимаю. Он был очень четок и в записке ко мне.

Наступила пауза. Констанца была готова сказать Стини нечто исключительно важное. Стини потом объяснял Векстону, что ее слова дали ему не только облегчение, но и чувство освобождения.

– Стини, – усталым голосом начала она, – по сути, мне не хотелось бы говорить о той ночи, тем не менее есть кое-что, о чем я должна тебе рассказать, что положит конец твоим сомнениям… Если бы ты был уверен, что в признании Мальчика сказывается влияние войны, это помогло бы тебе?

– Да. Понимаешь… – Стини помолчал. – Я в самом деле любил Мальчика. Я мог бы в конце концов понять, что у него контузия. Но я не соглашусь воспринимать Мальчика как убийцу.

– Он не был убийцей, Стини. Если ты вспомнишь Мальчика и как следует представишь его себе, ты в любом случае придешь к этому выводу. Дело в том, что он никак не мог иметь отношения к смерти моего отца. Это было совершенно невозможно, и он должен был бы помнить, что я это знаю.