Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

– Моя дорогая, все уже обговорено. И ничего изменить я не могу. Корабль Констанцы прибыл вчера. И завтра она будет здесь. Что, по-твоему, я должен ей сказать? «Прости, но ты впустую отмахала три тысячи миль – мы передумали: ты не годишься на роль крестной матери»? Дорогая, я не могу этого сделать. И если бы ты задумалась, то даже не стала бы меня просить.

– Даже ради меня?

– Да. Даже ради тебя.

– Даже ради Виктории?

– Даже ради Виктории. – Склонившись, он поцеловал ее в лоб. – К Виктории это не имеет никакого отношения, радость моя, – ты слишком переживаешь. Я с трудом припоминаю, кто были мои крестные родители – они никак не сказались в моей жизни. Предполагаю, что будут преподнесены традиционные подарки к крестинам, на чем все и закончится. И я не сомневаюсь, что наше душевное спокойствие ничем не будет омрачено.

– Надеюсь, что ты не смеешься… – Джейн выпустила его руку.

– Я не шучу. Это ты порой впадаешь в излишнюю мрачность.

– Для меня это важно. Так ли плохо быть слишком серьезной по поводу того, что для тебя по-настоящему важно?

– Может, и нет. Но, с другой стороны, в этом нет милосердия. Лишь потому, что Констанца не ходит в церковь, – это еще не причина, чтобы отвергать ее. Я думаю, что небеса могут только возрадоваться, видя кающегося грешника…

– Прекрати, Окленд!

– А вдруг Констанца раскается? Крестины могут оказать на нее благотворное воздействие. Проблеск света, и она увидит дорогу в Дамаск.[9] Она может стать образцовой крестной матерью.

– Ты думаешь, это возможно?

– Нет, моя дорогая, я думаю, что это совершенно невозможно. Тем не менее, пути Господни неисповедимы. Он творит чудеса. И знать о них не дано.

– Ты пугаешь меня. – Джейн отвернула голову. – Порой ты пугаешь меня. В свое время ты так себя и вел… годы назад…

– Как вел?

– Шутил. Отпускал шутки, которые напоминали богохульства.

– В богохульства я не верил; может, в этом и было дело. – Окленд встал. Он сделал нетерпеливый жест. – Я видел богохульства. Они заключаются в действиях человека, а не в том, что он говорит. И ты это знаешь. Ты тоже все видела.

Наступило молчание. Окленд отошел к окну. Джейн подумала, что он видит перед собой не столько лес и озеро, сколько картины войны. Она знала, что Окленд, как и она, часто вспоминает войну.

Стоял холодный ясный день. Свет падал на лицо Окленда, и он по-прежнему казался очень юным. Джейн уже исполнилось сорок, и трудно было поверить, что этот юбилей придет и к Окленду. Порой Джейн казалось, что разница в их возрасте становится все ощутимее. Почему седина прибила ее волосы, а не его? На лице Окленда сказывались следы прошлого: она видела отметины, оставленные болезнью, воспоминаниями о войне – трудный путь к их браку, два потерянных ребенка, растущие трудности с финансами и работой.

Тем не менее эти следы прошлого проявлялись на лице ее мужа, лишь когда он уставал или падал духом. В другие времена, когда Окленд отдавался новым проектам, таким, как обихаживание угодий, планы строительства нового сиротского приюта, они почти не были видны. Он действовал с прежней стремительностью и неудержимостью, он говорил с прежним яростным напором. Он производил впечатление юноши, и Джейн, которая была на переломе бытия, чувствовала себя рядом с ним мучительно тяжело. Порой ей приходила на ум мысль: он молодой человек, прикованный к стареющей жене.

Это наполняло ее острой горечью. Откинувшись на подушки, она прикрыла глаза. Она старалась сдержать слезы. Она ненавидела и презирала их, считая их чуждыми химическими выделениями, которые появляются в самый неподходящий момент, реакцией тела, над которой она была не властна. Не помогали даже слова врача, сказавшего, что такая реакция вполне предсказуема, учитывая ее годы и тяжелые роды.

– Дорогая. – Окленд увидел ее слезы. Он вернулся к постели и взял ее руки в свои. – Не плачь, моя милая. Прости, что я так говорил с тобой. Послушай… если это для тебя так важно, я сделаю, как ты хочешь. Я скорее нанесу урон чувствам Констанцы, чем тебе. Черт с ней, с Констанцей! Слушай, я позвоню ей в Лондон. Сегодня вечером я до нее доберусь. Я дам ей отставку. Я скажу, чтобы она не приезжала. Винни приедет; давай, пусть Винни будет крестной матерью.

– Нет, Окленд. Пусть все останется, как есть. – Джейн села. Она вытерла слезы. Лицо у нее оставалось грустным. – Забудь, что я говорила. В любом случае ты прав. Я была глупа и жестока. Я чувствую, что старею, думаю, в этом все дело. Старею и глупею. Мне очень стыдно. Иди… ты опоздаешь на прогулку.

– Стареешь? Ты совсем так не выглядишь! – Окленд с легкой укоризной посмотрел на нее.

– Ох, Окленд, не ври. У меня есть глаза, и я пользуюсь зеркалом.

– Выглядишь ты прекрасно. У тебя густые блестящие волосы. Кожа у тебя мягкая и нежная. Глаза у тебя так и сияют. Я хочу поцеловать их, потому что люблю их, и ненавижу, когда ты плачешь. Ну, теперь ты веришь? Ты почти такая же красавица, как твоя дочь.

Джейн улыбнулась:

– Окленд, она вовсе не красавица. И оба мы это знаем. Я люблю ее всем сердцем, но факт остается…

– Это уже лучше. Так какой факт остается?

– Что у нее почти нет волосиков. Факт, что она лысенькая. А так же с красным личиком, особенно когда плачет. И еще она худенькая. Признай это, Окленд. Дочка у нас тощенькая.

– Ничего подобного признавать не собираюсь. – Окленд встал. Подойдя к колыбельке, он заглянул в нее. – Она больше не плачет. И вовсе не красное у нее личико. Ушки у нее, словно крохотные раковинки. И у нее ногти на пальчиках. Она может ухватиться за мой палец – чего я ее не заставлю сделать, ибо она может проснуться и поднять рев. И еще… – Он нагнулся.

– Что еще?

– У нее вроде веснушки. На носике. Как у тебя. И рыжеватые волосики.

Он вернулся к постели и взял Джейн за руку.

– Обещай мне, что не станешь плакать.

– Не могу. Я сентиментальна. Я обязательно буду плакать на крестинах.

– Хорошо. Там тебе будет позволено уронить несколько слезинок. Но только несколько. И больше ни одной вплоть до…

– Вплоть до чего?

– Предполагаю, что до ее свадьбы. Там, кажется, и плачут матери – на свадьбе дочери?

– Это будет не раньше чем через двадцать лет… а может, и позже.

– Это верно.

– Столь долгое время без слез…

– Двадцать лет? Двадцать лет – всего ничего. Подумай о том времени, которое имеется в нашем распоряжении. Тридцать лет. Сорок. Дай мне руку.

Окленд поцеловал ее в раскрытую ладонь. И сомкнул ее пальцы над местом поцелуя. Он поднял глаза.

– Ты знаешь, о чем я думал, когда она родилась?

– Нет, Окленд.

– Я думал… – Он помолчал. – Я думал обо всем, чего я не успел сделать, что у меня не получилось, обо всем, чего ждала от меня семья. Я думал о своей матери и как я разочаровал ее…

– Окленд, ты никогда ее не разочаровывал…

– О, и еще как. Но все это не важно – разве ты не видишь? Все это несущественно. Какие бы неудачи ни были у меня в прошлом, я сделал две толковые вещи. Я женился на тебе, и мы создали ее. – Он показал на колыбельку. – Вроде не так уж много. Дети есть и у других. Но для меня это огромное достижение. Я создал нечто… что будет длиться. Понимаешь, я предпочитаю иметь ее рядом, чем выстроить город, написать картину, править королевством. Да, я отдам любую из поэм Векстона – как бы ни были они хороши, они сравниться с ней не могут. Для нас. Что меня более чем устраивает, потому что я не хочу ни писать, ни править, ни потрясать мир великими свершениями – отныне не хочу. – Его рука сжала пальцы Джейн. – Надеюсь, ты не против. Да? Может, я ошибаюсь. Может, ты предпочитаешь мужа с большими амбициями?

– Никакого иного мужа я не могу себе и представить. И никогда не могла. Ты это знаешь.

Джейн сжала его руку. Окленд, увидев давно знакомое выражение ее лица, полное силы и настойчивости, которыми, как ему порой казалось, сам он больше не обладал, склонил голову. Он опустил ее Джейн на грудь. Джейн стала гладить его волосы. Угли в камине догорали. Окленд подумал: я обрел мир.

Спустя какое-то время он выпрямился и поцеловал жену.

– Наверное, мне лучше идти. Фредди и Стини уже заждались. Мы отправимся на долгую прогулку – на самый верх поля Галлея. Пообещай мне, что ты попытаешься заснуть. Попросить Дженну, чтобы она зашла и посидела рядом с тобой?

– Да. Я люблю, когда она здесь. Она вяжет. И я слушаю, как пощелкивают ее спицы.

– Ты и она… вы очень близки. – Окленд удивленно посмотрел на Джейн.

– Она мой друг, Окленд. Я это чувствую. Я рада, что теперь она здесь. Мне было очень тяжело, когда она была вынуждена жить в том коттедже.

– Ну что ж… может, ты и права. – Он помолчал. – Значит, по пути я попрошу ее.

– Спасибо. Ох, меня клонит в сон. Смотри – у меня глаза закрываются.

– Я люблю тебя. – Окленд еще раз поцеловал жену. – Я люблю тебя, – повторил он, – и ненавижу, когда мы ссоримся.