Салли Боумен - Темный ангел

• Название: Темный ангел
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо-Пресс, Континент
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001377-9

Никто из гостей на приеме, устроенном в честь кометы Галлея, не подозревал, что эта волшебная ночь завершится жестоким убийством, отбросившим зловещую тень на целых три поколения династии Кавендишей. Ни один мужчина этого семейства не мог противиться чарам обворожительной и опасной Констанцы. Любовь, надежда, обман – все смешивается в темном водовороте страсти, в который затягивает их блистательная и по-своему несчастная Констанца. Ее мрачная тайна становится проклятьем прежде всего для нее самой.

---

– Разве ты не идешь на пикник к Фредди?

– А что, пора?

– Почти, – Окленд снова лег на траву. – Я уже собираюсь вернуться в дом.

– Мне не хочется домой, – Констанца скорчила гримаску. – Война, война, война – только и разговоров что о войне. Сэр Монтегю говорит, что это неизбежно, тетя Мод начинает возражать, твоя мама плачет, твой отец снова выносит карту мира, а Френсис только и говорит, что о своей части… Я решила сбежать.

– О чем ты пишешь? Ты выглядела такой сосредоточенной…

– Это просто мой дневник. – Констанца спрятала блокнот под складки своей яркой юбки.

Окленд улыбнулся.

– Ты ведешь дневник? Не могу в это поверить. И что ты туда записываешь?

– О, всякие мои девчоночьи мысли, конечно. – Констанца искоса взглянула на него. – Но только о серьезных вещах. О моем новом платье, например. О новых туфлях, какая у меня теперь талия – шестнадцать дюймов или семнадцать с половиной. Мои сны – я всегда записываю свои сны. Мой будущий муж – я посвятила ему много страниц, как и все девчонки…

– В самом деле? – Окленд, который ничему этому не поверил, лениво поглядывал на Констанцу. – А что еще?

– О семье тоже. О том, что Стини говорит. Что подарить Фредди на день рождения. О Френсисе и его фотографиях, об их с Джейн свадьбе, которая снова отложена… – Она чуть помедлила и загадочно взглянула на Окленда. – Иногда, но не очень часто, я пишу и о тебе.

– Ясно. И что же ты пишешь обо мне?

– Сейчас. Дай вспомнить. Пишу о твоих успехах в этом мире, о книгах, которые ты читаешь, и о твоих отзывах об этих книгах. Написала, например, что ты похож на Шелли.

– Чепуха, – Окленд понимал, что это в самом деле чепуха, но все же был слегка польщен, – ты даже не читала Шелли, могу поспорить.

– Ну, хорошо, раз так. Может быть, я этого и не писала. Может быть, я написала… что ты изменился.

Из голоса Констанцы исчезли дразнящие нотки. Она снова искоса взглянула на Окленда, задумчиво выдергивающего травинки.

Он более дружелюбно спросил:

– Так я, значит, изменился?

– Ну, конечно… Ты закончил Оксфорд. Тебя ожидает успех – об этом все говорят.

– А ты веришь всему, что говорят?

– Конечно, готова жизнь отдать за свежую сплетню. Верю, что говорят: Окленд – укротитель вечеринок, Окленд – золотой мальчик из Баллиола. Еще…

– Еще что?

– Я сама кое-что замечаю и записываю. Даже ученые не бывают такими старательными. Иногда, правда, мои открытия не совпадают с твоей репутацией.

– В чем, например?

– А, вот теперь ты стал слушать внимательно! Какие вы, мужчины, эгоисты – вечно хотите знать, что женщины думают о вас. Хорошо, я тебе скажу. Я написала о том, что ты стал взрослее, гораздо осторожнее и уже меньше вызовов бросаешь жизни.

– Ну и скучища. В твоем рассказе я похож на банкира.

– Возможно. Я хотела написать: меньше мне бросаешь вызов, потому что в этом плане ты явно выкинул белый флаг.

– Белый флаг, по-твоему? Нет, это всего лишь тактическое отступление. Постоянная борьба утомляет. К тому же и ты изменилась. Стала не такой противной.

– Спасибо, Окленд, дорогой.

– Ты стала лучше, согласна с этим?

– Конечно, и это еще не предел, вот увидишь. Я самая заядлая сторонница самоулучшения. Все еще только начинается! Буду работать над собой, тереть и скоблить саму себя, пока не стану сверкающим совершенством! – Она задумалась. – Между прочим, мы отклонились от темы. И не пытайся сбить меня с толку. Мы сейчас говорим о том, как ты изменился, а я пропустила самое важное.

– И что же это?

Констанца едва заметно улыбнулась:

– А как же Дженна?

Окленд вскочил и зашагал прочь. Он разозлился на Констанцу, даже хотел отшлепать ее за подглядывание и неискренность. Ее слова задели его, поскольку он понимал, что Констанца права. Если он и изменился, то причиной всему стала Дженна и конец их романа.

Оглянувшись через плечо на Констанцу, которая как ни в чем не бывало снова взялась за свой блокнот, Окленд подумал: «Констанца видит слишком многое». И не только потому, что Констанца знала о его связи, которую он держал в тайне от всех, и даже не в том, что ей было известно о разрыве отношений с Дженной – в конце концов, с тех пор прошло уже более двух лет. Но Констанца смогла разглядеть больше: она увидела, в чем именно он изменился. К худшему, вынужден был признать Окленд, поскольку конец его отношений с Дженной получился довольно жалким.

* * *

Окленд отправился в Лондон, полный горячей любви и обещаний: вечная любовь, верность до гроба. Однако этих настроений хватило не больше чем на три месяца. Его чувство к Дженне постепенно отступало, появились новые друзья, интеллектуальные состязания, открылись новые горизонты, новые книги. Когда он вернулся в Винтеркомб, уже безотчетно чувствуя вину перед ней, то обнаружил, что Дженна не изменилась, но стала неузнаваемой.

Он увидел, что она просто хорошенькая, в то время как он считал ее красавицей. Ее покрасневшие мозолистые ладони оскорбляли его благородные чувства. Ее произношение, неторопливая, как у всех уроженцев Уилтшира, речь, которую он обожал раньше, теперь раздражали. У Окленда в голове было полно новых идей, новых друзей, новых книг, но ничем из этого он не мог поделиться с Дженной. Он стыдился этой черты, разделившей их. Но стыд порождает чувство вины, а вина разрушает влечение. Окленд открыл для себя горькую истину – любовь, оказывается, не бессмертна, как он полагал раньше. И физическое влечение не вечно – оба эти чувства со временем могут потускнеть.

Дженна не проронила ни слова упрека. Она понимает, что все кончено, покорно с этим соглашаясь, отчего Окленду оставалось только поморщиться: что ж, так, возможно, будет лучше. Она со временем сможет примириться с их разрывом – нет, ему не в чем винить себя, конечно. Словом, никто не виноват. Но во взгляде Дженны Окленд увидел что-то такое, отчего ему стало глубоко стыдно. В этот миг он казался себе полным ничтожеством. И в то же время – он едва подавил вздох облегчения, когда с объяснениями было покончено.

Эго Фаррел, который стал его лучшим другом, сказал: «Окленд, ты просто мальчишка. Ты влюбился в свое представление об идеальной женщине, а не в Дженну». Он добавил, по своему обыкновению спокойно, что Окленду просто не следует заниматься самобичеванием, а извлечь пользу из опыта – в конце концов, эта связь помогла ему стать взрослым.

Окленду совет показался здравым, но все же какой-то осадок вины остался. Сейчас, на краю березовой рощи, у него снова мелькнула мысль: может быть, подобное взросление не прибавило что-то к его жизни, а лишь отняло?

Окленд вернулся обратно. Констанца закрыла блокнот и только пожала плечами на его рассерженный вид и сухой тон.

– Почему ты сказала это? – резко спросил он.

– О Дженне? Потому, что это правда. Ты когда-то любил ее. Вы встречались с ней здесь. Я даже видела, как ты ее однажды поцеловал – о, это было столько лет назад! Затем я увидела, как она плачет. А теперь, говорят, она должна выйти замуж за этого ужасного Джека Хеннеси… Тебе ведь уже было сказано – я собираю сведения, наблюдаю, делаю выводы.

– Ты маленькая шпионка. И всегда была такой! – сквозь зубы процедил Окленд, но Констанца лишь улыбнулась.

– Это правда. Буду и от этого избавляться. Пока что отмечу у себя в дневнике. Спасибо, Окленд. Но только не хнычь, не надо. Боишься, что я всем разболтаю? Не стану, ты же знаешь. Я держу все при себе.

– Чтоб ты провалилась! – Окленд уже было повернулся, чтобы уйти прочь, но Констанца схватила его за рукав.

– Не сердись. Хочешь – можешь поколотить меня. Ну же, посмотри мне в глаза. Видишь, я не желаю тебе зла. Ты спросил, в чем ты изменился, я тебе ответила, вот и все. Ты в самом деле изменился, причем к лучшему.

Окленд колебался. Констанца поднялась. Она стояла очень близко, подняв к нему лицо.

– К лучшему?

– Ну, конечно. Ты стал взрослее. Жестче. Мне это нравится. По правде, я иногда думаю, что ты мне нравишься больше остальных своих братьев. Впрочем, бесполезно тебе об этом говорить, ты все равно не поверишь. Помнишь, ты однажды назвал меня притворщицей? – Она замолчала, ожидая ответа. – Помнишь, Окленд?

Он, не говоря ни слова, посмотрел на нее. Лицо Констанцы, теперь уже серьезное, было по-прежнему обращено к нему. На виске застыла капелька пота, похожая на слезу. Окленд силился понять, что же кроется за этим лицом, за растрепанными непокорными волосами… Ему вдруг совершенно безотчетно подумалось: стоит ему чуть склонить голову, поцеловать эти губы, тогда бы он несомненно получил ответ на свой вопрос, притворщица она или нет, – вкус ее губ ответил бы.

Он резко обернулся, выпустил ее руку и быстро проговорил:

– Я возвращаюсь в дом.

– Я пойду с тобой. – Констанца подхватила его под руку.

Флосс прыгал у ее ног. Она болтала без умолку, не обращая внимания на то, что Окленд всю дорогу не проронил ни слова. Она вспомнила Фредди, его день рождения, пикник, подарок, который она купила, чем их будут угощать, будет ли Френсис фотографировать…